Читать онлайн книгу "Балкания"
Балкания
Александр Николаевич Ермак
Многое в мировой политике и культуре начиналось с событий, происходящих на Балканах. Поначалу об этом не слишком задумывается журналист, волей случая оказавший в небольшой горной стране, чтобы отработать весьма вовремя подвернувшийся заказ. От Стефана требуется «всего лишь» переписать Библию в интересах сильных мира сего, распространяющих «правильную веру» и ее «новые ценности». Журналист не подозревает, что стал пешкой в большой борьбе за умы и тела всего человечества. Такой не жалко и пожертвовать в нужный момент…
Александр Ермак
Балкания
«Когда мы отработаем новую Библию здесь, то пойдем дальше – сначала по ближайшим, соседним странам. Потом возьмемся за всю Европу, за Азию, за весь мир… Коран, Трипитака… Мы, стоящие над ними, над этим развращенным и разъединенным быдлом, будем иметь все, что захотим!»
(Из слов Марка)
ЧЕК НА 30000 ДОЛЛАРОВ
На конверте, который принес работник почтовой службы, стояли только адрес и имя получателя. Имени отправителя нигде не было, но Стефан этому не удивился – он и раньше получал такие письма. Думал, что уже забыл о них, но на самом деле просто старался как можно быстрее забыть все, что с ними связано.
Из вскрытого конверта выпал чек, и вот он-то заставил удивиться: в строке «сумма» значилось «30000 долларов».
– Тридцать тысяч долларов… – Стефан налил себе кофе, уселся в кресло за рабочим столом и принялся крутить в руках кусочек плотной фольгированной бумаги с золотым тиснением.
Чек был, без сомнения, настоящим, и обналичить его не составило бы труда в любом банке мира. Одних только золотых букв «WP» довольно, чтобы клерк тут же растянулся в подобострастной улыбке:
– Какими купюрами изволите?
Получи Стефан такой чек несколько лет назад, он прыгал бы от радости. Теперь лишь усмехнулся и, скользнув глазами по экрану ноутбука, опустил палец на клавиатуру. Вся вбитая в окошечко полчаса назад сумма отправилась из швейцарского банка в неапольский.
Стефан снова усмехнулся и показал кое-кому средний палец. Потом сделал глоток кофе и, небрежно сложив из драгоценного листка самолетик, запустил его в сторону мусорной корзины у двери. Что же, не зря он в командировках убивал часы безделья, играя в дартс:
– Попал!
Он перевел взгляд на окно. За окном голубела, синела, переливалась перламутром и пенилась его осуществленная – почти осуществленная – мечта.
Поглядел на себя в зеркало. Расправил складки на новехоньких белых шортах. Сквозь белую же шелковую рубашку с коротким рукавом почесал шрам на груди:
– Прощай, Беркли!
Погладил лысину, обрамленную черными кучеряшками:
– М-да…
Потрогал немного выпирающий животик:
– Для сорока пяти лет, конечно, неплохо, но надо больше плавать в море. Настоящая жизнь только начинается.
Принялся загружать страницу следующего банка, а пока она грузится, сделал еще глоток кофе и скользнул взглядом по фотографии в рамочке, стоящей позади фото родителей, ближе к краю стола: трое молодых мужчин, обнявшись, смеются в объектив камеры. Тогда у Стефана еще не было ни лысины, ни живота. Коренастый кудрявый брюнет среднего роста, карие глаза полны оптимизма. И в конечном счете этот оптимизм был не напрасным: за окном голубела, синела, переливалась перламутром и пенилась его осуществленная мечта, почти осуществленная мечта.
Стефан снова глянул в сторону корзины:
– Может, кому-то из них пригодится?
Тут же, не откладывая, набрал Эндрю Роллинза. Тот не отозвался, лишь автоответчик после нескольких гудков попросил оставить сообщение. Тогда Стефан вспомнил еще про один номер Эндрю, по которому они почти никогда не общались. На звонок ответила жена:
– Стефан?! Я уже сама хотела звонить и тебе тоже! Нет, Эндрю нет дома. Он в командировке, но уже несколько дней от него ничего нет – ни звонка, ни эсэмэски, ничего! Да, знаю, что так бывает, но я в ужасе!.. Нет, не знаю, где он. Ваши проклятые командировки, о которых никто ничего не знает! Стефан, где он?! Что с ним?! Ты знаешь?!
– К сожалению, нет.
Да, Стефан и сам так вот пропадал в проклятых командировках на недели, а то и на месяцы. Вот только беспокоиться о нем было некому.
Набрал Любшина. Тот тоже не ответил. И жены у Любшина нет…
Можно было бы написать им обоим на электронную почту. Но кому сначала: Роллинзу или Любшину? Нехорошо, если сообщение получат и захотят взяться за работу сразу оба.
Страница его аккаунта в банке Соломоновых островов наконец загрузилась. Всего-то осталось перевести деньги в Неаполь и отсюда тоже. Общей суммы вполне хватит.
Стефан ввел номер счета, пароль. Всплыло окошечко «готовится перевод», потом появилась надпись «до начала трансфера осталось 60 секунд». Побежали электронные циферки: «55. 50. 45. 40. 35. 30.» и остановились. Выскочило новое окошечко: «Техническая ошибка, повторите операцию».
Он спокойно повел плечами: сбой с интернетом мог произойти и у него, на Капри, и у них, на этих дальних островах. Стефан снова ввел номер счета, пароль, снова замелькали электронные циферки, и снова на тридцати вспыхнуло окошечко: «Техническая ошибка, повторите операцию».
Стефан занервничал и повторил ввод еще несколько раз, но результат остался неизменным: «Техническая ошибка, повторите операцию». Стефан потянулся к телефону. Набрал номер менеджера в банке. Тот, несколько замявшись, подтвердил:
– Да, на данный момент операция невозможна по техническим причинам. Но не волнуйтесь, как только все упокоится, вы сможете по-прежнему распоряжаться вашими средствами.
– Что значит «успокоится»?
Менеджер замялся еще больше:
– Ну, вы же читаете новости.
– Новости?..
Менеджер не ответил – раздались короткие гудки. В ответ на повторный звонок – тишина.
Стефан лихорадочно зашарил взглядом по экрану, открыл страницу международного агентства новостей: за сегодня – ничего подходящего и вчера – тоже ничего. Что-то имеющее отношение к его делам обнаружилось в новостях недельной давности: «На Соломоновых островах – военный переворот».
Это был не первый политический кризис в далекой офшорной зоне, там, где хранятся деньги тех, кто скрывается от налогов на родине. Но никогда ни у кого из клиентов не возникало проблем. Новые правительства никогда не покушались на хранящиеся у них деньги, но какие-то «технические причины» действительно временно могли иметь место.
Стефан еще раз набрал менеджера банка и в этот раз дозвонился. Менеджер ответил:
– Никто не может сказать, как долго это продлится. Может быть, пара дней, может быть, пара недель-месяцев…
– Пара недель-месяцев?!
Не так давно время не имело значения. Но сегодня, сейчас!..
– А?!
Он не успел договорить: связь снова прервалась.
Стефан выругался, вскочил на ноги и несколько раз прошелся туда-сюда по комнате. Снова сел за стол, открыл, перечитал электронное письмо Беркли:
«Дорогой Стефан, мы снова можем поработать вместе. Надеюсь, авансовый чек ты уже получил. После завершения проекта получишь в пять раз больше. Вся работа рассчитана на сорок дней. Билеты и электронная виза приложены к письму.»
Щелкнув мышкой, открыл вложение: да, все на месте – виза, билет бизнес-класса «Неаполь – Вена – Трен» на завтра и обратный билет «Трен – Вена – Неаполь» также бизнес-класса с открытой датой.
Трен! До боли знакомо… Билет на завтра. К чему такая спешка?.. Сорок дней. Много это или мало?.. Чек на тридцать тысяч долларов и «после завершения проекта получишь в пять раз больше». Почему так много?..
Его размышления прервал звонок в дверь.
– Проходите, Бруно! Кофе?
– С удовольствием выпью чашечку перед службой.
Стефан провел пожилого смуглого гостя, одетого в легкий светлый костюм, в рабочую комнату, налил кофе ему и добавил себе. Пару минут они сидели молча, попивая приятный напиток мелкими глотками и вертя головами, оглядывая стены, потолок, мебель.
Наконец Бруно отставил чашку в сторону. Его морщинистое лицо пришло в движение:
– Спасибо! Наши планы не изменились?
Стефан сделал еще глоток:
– Нет, единственное…
Морщинки на лице Бруно напряженно сдвинулись друг к другу, и Стефан добавил:
– Вас устроит оплата в рассрочку? Аванс я вам уже выплатил, всю оставшуюся часть переведу. скажем так. в течение двух месяцев.
Бруно неспешно оглядел комнату еще раз:
– Хороший дом – небольшой, но два этажа, свой садик.
Стефан продолжил:
– И в замечательном месте.
Бруно вздохнул:
– Сам бы жил здесь, да обстоятельства. требуют денег. Два месяца. Вы же знаете, что на этот дом претендовали не только вы.
Стефан кивнул:
– Да, жить на Капри хочется многим, но не все готовы заплатить назначенную вами сумму. А я ведь выплачиваю ее всю. Полностью. Верно, не за один раз, но два месяца пролетят незаметно. К тому же шестьдесят первый день – это крайний срок, и, скорее всего, я переведу оставшуюся сумму гораздо раньше.
Бруно задумался, потом сглотнул и уже собрался что-то сказать, но в это время в дверь комнаты постучали. Стефан негромко крикнул:
– Войди!
В дверь протиснулась невысокая, округлая темная фигура:
– Забираю мусора! Можно ли?
Домработница-филиппинка, толком не знающая ни одного языка, кроме родного, приходила каждое утро. Убиралась, готовила на целый день еду, которую Стефан потом разогревал. Он так и не смог запомнить ее настоящего, совершенно непроизносимого имени. Поэтому звал просто – Фила. Она не возражала.
Стефан кивнул женщине:
– Конечно, Фила!
Та забрала мусорную корзину и вышла. Бруно, проводив взглядом домработницу, снова сглотнул, кивнул:
– Все-таки два месяца – это многовато…
– Хорошо: полтора! Сорок пять дней!
Морщинки на лице Бруно разгладились:
– Что ж, как говорит Священное Писание, «терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное». – И добавил: – Но если вы не заплатите через сорок пять дней, то сделка будет расторгнута, а ваш аванс остается у меня в качестве компенсации. Думаю, это будет по-божески!
Стефан согласился:
– Да, это будет справедливо!
– Что ж, я вам верю. Как человек старой формации, да, я – верующий. А вы, насколько помню, нет.
– Нет.
Бруно покачал головой:
– Но невозможно же жить без веры! Во что верят наши новые поколения? В кока-колу? Она спасет вас, когда наступит Судный день? Как, как вы будете жить без веры?!
– Бруно, мы уже говорили об этом. Не верить – не значит не доверять. Я уважаю вас и доверяю вам.
Гость почесал щеку:
– Да-да, конечно, говорили, я помню. Извините, – опустил руку и посмотрел на часы, – мне пора на службу.
Стефан проводил Бруно до порога. Тот, выйдя на улицу, обернулся:
– А пойдемте со мной?! Проведете хоть немного времени среди настоящих, добрых людей, а не в компании бездушных гаджетов. Подумаете, послушаете службу. Сегодня она особенная. Нет, молиться не обязательно.
Стефан отрицательно затряс головой, и покидающий дом гость развел руками:
– Что ж, как хотите! Но помните: двери храма всегда открыты для любого, в том числе и для вас. Никогда не поздно в них войти!
Бруно театрально воздел руки к небу и чуть не сбил пролетающую над ним рыжую бабочку. Проводил ее, впорхнувшую в открытую дверь дома, взглядом:
– Тварь божия…
– Я ее выпущу, не беспокойтесь.
Стефан не стал закрывать за Бруно дверь, действительно намереваясь выпустить бабочку обратно. Ловить тварь божию не пришлось. Бабочка сама села ему на плечо, и Стефан от этого вздрогнул. Он мгновенно вспомнил. Он помнил. Точно такая же рыжая бабочка села на ее обнаженное плечо. Потом перебралась на протянутый тоненький пальчик. С него – на его обнаженное плечо.
Медленно вышел за порог. Бабочка взмахнула крылышками и вспорхнула в воздух. Не спеша полетела над склоном в сторону моря. В сторону Трена.
Вернулся в дом. Там шумел пылесос – Фила прибиралась. Стефан налил в бокальчик ароматной граппы и вышел на тенистый балкон. Сел в кресло и долго смотрел в ту сторону, куда улетела бабочка. У него есть полтора месяца, чтобы перевести деньги с Соломоновых островов, закрыть сделку и стать собственником этого дома. Дома, о котором он столько мечтал. А менеджер банка так неуверенно говорил про пару то ли недель, то ли месяцев.
«Черт бы побрал эти Соломоновы острова! Надо же было оставить деньги там. Перевел бы их сразу в Швейцарию или в Неаполь – и сейчас бы горя не знал. Но что-то же можно сделать прямо сейчас! Занять недостающую сумму, чтобы расплатиться с хозяином дома? Но кто одолжит такие деньги? Никакой банк не даст кредит человеку, у которого нет ни официальной работы, ни постоянных доходов. Про деньги же на Соломоновых островах лучше даже и не заикаться: налоговики так вцепятся, что и до тюрьмы может дойти. Друзья? Ау!.. Семья? Ау!.. Анна? Габриэла? Эти способны только тратить.»
Размышления Стефана прервал голос Филы, вернувшей пустую мусорную корзину на место:
– Кончила я, уходить!
Он вернулся с балкона в кабинет. Еще раз перечитал письмо от Беркли, снова глянул на билеты бизнес-класса «Неаполь – Вена – Трен» и обратно. Какая в Трене для него в этот раз может быть работа? За такие деньги… Конечно, в WP никогда не скупились с оплатой непростого, очень непростого труда, но столько никогда не предлагали. Что же это за работа? На сорок дней…
«УЕЗЖАЙ ТУДА, ОТКУДА ПРИЕХАЛ!»
Стефан снова взглянул в окно, за которым голубела, синела, переливалась перламутром и пенилась его осуществленная мечта. Почти осуществленная. Снова перечитал письмо Беркли и снова почесал шрам на груди:
– Но теперь точно в последний раз!
Вытащил чемодан из шкафа и тут же бросил его. Сломя голову кинулся на улицу.
Домработница была уже в паре десятков шагов от двери и собиралась выкинуть мусорный мешок в контейнер.
– Фила!!!
Она остановилась, обернулась. Темное круглое лицо Филы вытянулось, когда Стефан, подбежав, вырвал мусорный мешок у нее из рук и высыпал его содержимое на асфальт. Самолетик с золотыми буквами WP стоимостью в тридцать тысяч долларов был цел и невредим…
За долгие годы работы Стефан облетел многие страны, свыкся с авиалайнерами всех типов, объелся самой разной попутной информацией. Его больше не интересовали ни соседи по салону, ни вид на землю и море сверху, ни миловидные стюардессы. Пропустив бокальчик виски, Стефан спокойно засыпал под гул двигателей и голосов возбужденных пассажиров. Позевывая, выходил из самолета и не всегда сразу понимал, куда и зачем он прилетел. Но в этот раз все было не совсем так: он летел в Трен, в ее город, в город, заполненный ею…
Пересадка в Вене с большого аэробуса на маленький, почти игрушечный самолетик, в котором вместе с ним летело не больше десятка пассажиров. Всего два кресла бизнес-класса. Второе – пустое.
Взлетно-посадочная полоса между гор. Короткая пробежка – и:
– Уважаемые пассажиры, мы приземлились в столице Балкании – городе Трен. Спасибо за то, что воспользовались услугами нашей авиакомпании! Приглашаем на выход…
У трапа его ждал черный лимузин, в котором вовсю работал кондиционер и который провез его ровно тридцать метров – до входа в аэропорт, все остальные пассажиры шли пешком. Правда, под таким же палящим, как и на Капри, солнцем.
В ВИП-зоне люди в форменной одежде быстро глянули в его паспорт, выдали сданный в багаж чемодан и проводили до выхода. Стефан шел по аэропорту, посматривая по сторонам. То же здание, что и двадцать лет назад, хотя и отремонтированное и заново облицованное современными материалами. Новые электронные табло. Рекламные щиты: «Летайте самолетами ”АвиаБалкан”!», «Кофе ”Грандвкуссимо” теперь и в Балкании!», «От деградации спасет сторнация!»… Симпатичные стульчики. Чисто. Запах приличного кофе.
Все по-прежнему маленькое и скромное. За прошедшие годы аэропорт ничуть не разросся. Как будто жители Балкании не стали летать больше, да и к ним в гости, похоже, тоже никто особо не стремится. Не видно толп туристов. Может быть, потому что моря в этой стране нет, а экотуризм начал раньше развиваться в соседних странах и все любители здорового отдыха сюда просто не доезжают. А может, просто в Балкании совсем не занимаются собственной рекламой.
Стефан выкатил в зал небольшой чемодан на колесиках, с обычными вещами командировочного. Поправил на плече сумку с ноутбуком. Принялся искать взглядом встречающего и не успел увернуться от проходящего мимо парня, который легонько толкнул его в бок и, не извинившись, не обернувшись, прошел дальше.
Так во всех странах работают карманники – якобы случайно столкнувшись с жертвой, мгновенно вытягивают кошелек, купюры или телефон. Стефан давно был знаком с этим видом воровства. Он машинально похлопал себя по карманам – вроде бы все на месте. Вынул портмоне: и в нем все в порядке. В первом отделении – кредитные карты, во втором – наличные, в третьем – пожелтевшая бумажка в целости и сохранности…
Кто-то аккуратно коснулся его плеча. Стефан резко обернулся. Перед ним стоял крепкий смуглый мужчина в темных брюках и серой рубашке с коротким рукавом. В руке – плакатик. Стефан прочитал на нем свое имя и согласно кивнул:
– Он самый!
Мужчина говорил по-английски с очень сильным акцентом:
– Меня зовут Боян. Я из WP. Отвезу вас в Трен.
Они сели в дорогой автомобиль новейшей модели. Стефан, у которого вдруг защемило в груди то ли от горного воздуха, то ли от воспоминаний, во все глаза смотрел по сторонам. Все та же дорога, петляющая, льнущая к скалам. Только теперь ровная, выбоины заделаны. Поставлено новое крепкое ограждение по краю над пропастью. Натянута сетка от камнепада. Машин немного, но почти все современные, ничуть не хуже, чем в других странах Европы. Дома, изредка попадающиеся по пути, ухоженные, с уютными двориками и аккуратно подстриженными газонами. Похоже, люди здесь нынче живут неплохо. Это явно уже не та страна, что двадцать лет назад, в которой он. и она…
– Куда конкретно мы сейчас едем?
– В очень хорошее место. Поверьте!
Очень хорошее место действительно оказалось очень хорошим – ресторанчик в ущелье прямо над быстрой горной рекой. Боян остался у машины. Лишь махнул мускулистой рукой в сторону открытой площадки, на которой расположилось с десяток столиков:
– Вам туда!
Из десятка столиков был занят только один. За ним в обнимку сидели двое в почти одинаковых джинсах и куртках – один повыше, коротко стриженный блондин, другой – пониже, с длинными, прямыми темно-каштановыми волосами.
Чем ближе Стефан подходил, тем более знакомыми казались спина, шея, затылок того, что поплотнее.
– Марк?!
Знакомая фигура не шелохнулась. Только когда Стефан, обойдя столик, встал напротив, старый знакомый нехотя скосил на него серые, почти прозрачные глаза, чуть двинул тонкими губами:
– Я тоже рад тебя видеть…
Стефан нахмурился:
– Как тесен мир.
Марк, не глядя на Стефана, продолжал прижимать к себе, поглаживать чужое плечо, теребить спадающие на него волосы:
– Присаживайся, нам есть о чем поговорить!
Стефан сел напротив. Марк, не поворачиваясь к нему, глядя в миловидное смугловатое лицо с восторженно блестящими вишневыми глазами, ткнул в меню длинным, тонким пальцем:
– Это один из лучших местных ресторанов, есть что выбрать. Хотя. Насколько помню, ты никогда хорошим вкусом не отличался.
– Может, сделаешь милость и что-нибудь посоветуешь?
– Лично я бы рекомендовал форель, пойманную полчаса назад в этой реке. Еще есть отличные виноградные улитки, тоже местные. Перцы, фаршированные местной же брынзой. Свежевыпеченный кукурузный хлеб. Замечательное домашнее красное вино… А для начала – мускатной ракии, ну, и мезе к ней – сыр, суджук, каймак…
– Для начала ракии. Потом можно и закуски.
Стефан заказал, выпил и тут же вспомнил. Эта душистая, мягкая ракия так похожа на граппу. Он заметил это еще двадцать лет назад. Ее можно пить мелкими глоточками, даже не закусывая, не боясь обжечься. Так приятно даже просто дышать этим божественным ароматом.
Шустрый, неброского вида официант не замедлил и с заказом всего остального. Вскоре Стефан с аппетитом уминал блюдо за блюдом:
– Правда вкусно! Хоть в одном тебе можно доверять!
Марк никак не реагировал на его слова. Он по-прежнему
не отрывал взгляда от миловидного смугловатого лица, чуть раздувая ноздри своего прямого носа, гладил теперь уже и шею, водил пальцем за ушком. Вишневые глаза жмурились от удовольствия. Казалось, сейчас раздастся мурлыканье.
– Познакомься, это Тони! По-английски ни черта не понимает, так что можешь говорить спокойно.
Вишневые глаза распахнулись. Ярко-красные губы дрогнули, тронутые легкой дружелюбной улыбкой. Через столик, сложенная как для поцелуя, протянулась рука – тонкая, с изящным фиолетовым маникюром на длинных ногтях.
Стефан легонько пожал расслабленную ладонь:
– Очень… приятно…
«Тони… Тони.» – отозвалось где-то глубоко в памяти, но сразу не вспомнилось.
Вишневые глаза снова довольно прищурились. Тонкая рука легла на колено Марка. Поглаживая, поползла выше.
Утолив голод и немного расслабившись после душистой ракии, Стефан спросил:
– Почему опять Балкания? Мы же всё здесь закончили двадцать лет назад. Ввели демократию. Дело сделано. Не пора ли уже оставить этих людей в покое?
Марк провел пальцем по маленькому аккуратному носику Тони:
– Покой нам только снится! А Балкания нам нужна, очень нужна. Все тебе объяснять надо. Сам-то не можешь додуматься!.. Двадцать лет назад было только начало, и за прошедшее время изменилось очень многое, сам увидишь.
Стефан старался не замечать грубости своего вероятного работодателя:
– Ну да, уже видел: хороший аэропорт, приличные дороги, отличный ресторан.
Марк опустил палец на верхнюю губу Тони, потом на нижнюю:
– Люди! Ты не помнишь? Мы же всегда работаем с людьми.
Стефан пожал плечами:
– Но я-то что еще могу им сказать?
Ротик Тони приоткрылся, и неожиданно длинный язычок скользнул по пальцу Марка. Тот дотронулся до него вторым пальцем:
– Без нас, конечно, твое очень серое вещество бесполезно, но с нашей помощью. Да, мы создали здесь демократию, но многие преобразования еще предстоит довести до конца. Поэтому я снова в Балкании, уже… некоторое время. И ты, к моему неудовольствию, оказался здесь по той же причине.
– Не понимаю.
Язычок Тони скрылся за полуоткрытыми губами. За ним последовал и указательный палец Марка.
– Придется тебе все-таки объяснить: сам не догонишь, а это может сказаться на результате. Видишь ли, мы многое, очень многое сделали с сознанием людей по всему миру. Они приняли наши новые демократические ценности во всем, что касается общества, семьи, культуры, образования, но многие до сих пор верят в Бога так же, как верили раньше. Как и две тысячи лет назад, как и двести лет назад, как и двадцать лет назад. А во- круг-то все изменилось! Мы им говорим о новом, современном, а они думают об устаревшем.
Стефан согласился:
– Ну да, за небоскребами не видно церквей, книги, кино и игры заменили проповеди, шоумены – проповедников.
Губы Тони сжались крепче, и палец Марка замер.
– Вот именно!
Стефан снова пожал плечами:
– Ну так сделайте последний шаг – объявите антикрестовый поход, разрушьте здания церквей, сожгите все их книги. Выкиньте религию на свалку мировой истории! Вера в Бога – никому не нужная более потребность людей прошлого!
Указательный палец Марка медленно заскользил по кругу.
– Глупо рассуждаешь! Очень глупо! Чего от тебя еще ожидать, рядовой наемный писака…
В глазах Стефана вспыхнули злые огоньки, но он сдержался и промолчал, пытаясь ухватить главное. Понять, зачем он здесь, рядом с этим вечно раздражавшим его человеком. Марк же продолжал:
– Нет, так делать не нужно. Мы уже сократили количество церквей во многих странах, разместили в их зданиях торговые центры, кафе, кинотеатры. Но такой подход делает процесс отправления культа неуправляемым, а вера – потрясающая штука. Люди веками бродили во тьме безверия, потом бросались в объятия всяких языческих богов до тех пор, пока не нашлась самая сладкая сказка, обещающая всем, независимо от пола, возраста, ума и богатства, вечную жизнь – Царствие Небесное. Человечество верит в райского проводника Иисуса Христа уже почти три тысячелетия. Сказано в Священном Писании… – Марк прищурился то ли от удовольствия, то ли вспоминая: – «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это – первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет…»
Марк усмехнулся:
– Прошло два тысячелетия, сменилось больше сотни поколений. Христос так и не явился, а они все верят в свое спасение. Нам стоит это использовать. Никого нельзя оставлять без веры. И сейчас людям нужна вера, религия – моральная поддержка. Если пропадет та, что есть, они начнут искать другую. Как нам тогда с ними быть, как ими управлять? Неизвестно, что они сами найдут, что их будет держать на плаву – пантеизм, социализм, коммунизм. Во что они будут верить?
– В кока-колу. – Стефан вспомнил слова Бруно – хозяина дома на Капри.
Палец Марка замер. Мужчина посмотрел на своего собеседника, как на идиота:
– При чем здесь кока-кола?
Стефан промолчал. Губы Тони пришли в движение, посасывая замерший палец. Марк подождал ответа еще немного и, не дождавшись, продолжил:
– Даже грехи изменились. То, чего раньше боялись, как чумы, больше не считается грехом. Теперь человека интересует не то, как выжить, набить живот, прикрыть срам, нет. Его интересует погоня за удовольствиями. В век супермаркетов, пип- шоу, интернета изменились бытовые, культурные, социальные потребности людей, но потребность в вере осталась. Просто теперь им нужна другая, правильная вера. Современная вера! Современные церкви! Человечество прошло путь от языческого варварства до христианского всепрощения. Человечество не застряло на месте, и пора наконец сподвигнуть его дальше, к толерантности.
Стефан ничего не имел против:
– Наверное, это действительно так. Но я-то здесь при чем?
– Да я бы тебя и не позвал! Таких, как ты, наемных писак хватает, только свистни…
– Беркли?
– Вот именно!.. Но ты уже здесь, и все прочее, кроме дела, неважно.
– Для кого как. Так чего ты хочешь от меня?
Палец почти полностью скрылся во рту Тони, слышалось причмокивание. Марк, словно не обращая внимания на это, ответил:
– Для истинной веры нужен твердый фундамент, настоящий документ – Библия. Люди читают Священное Писание, прежде всего чтобы понять, как им жить. Многие правители пытались уничтожить Библию. В 303 году нашей эры римский император Диоклетиан повелел уничтожить всех христиан вместе с их книгами. Сотни тысяч верующих были казнены, почти все рукописи уничтожены, но прошло всего несколько лет, и Библия вскоре вновь распространилась по всей Римской империи. А еще через двадцать два года по велению императора Константина весь Рим принял христианство, а Библия стала главным религиозным документом.
Марк бросил взгляд на губы Тони, на свой палец и продолжил:
– Ты знаешь – хотя откуда тебе знать? – что великий гуманист Вольтер в восемнадцатом веке считал, что через сто лет Библию можно будет найти разве что в антикварной лавке? Но в 1900 году было отпечатано восемь миллионов Библий, в 1950-м – двадцать два миллиона, к сегодняшнему дню издано около шести миллиардов экземпляров в переводах почти на две тысячи языков. Ни одна книга не пользуется столь широким спросом, как Священное Писание. Библия и по сей день остается бестселлером. Но естественно, что для современной веры требуется обновленный, как я это назвал, фундаментальный религиозный документ – новое Священное Писание. Старая книга издается огромными тиражами, но ее мало читают. Сегодня это своего рода бестселлер без читателей. Библию сначала покупают, а потом оставляют пылиться на полке. А ведь еще Спиноза утверждал, что Библию следует читать так же, как и любую другую книгу. В наши дни всего лишь пара-тройка процентов любителей чтения решается читать толстые книги. И что мешает еще больше – Библию сложно понимать, над многим нужно сосредоточенно думать, перечитывать, продираясь к тому же через устаревшие, более не используемые слова. Современное поколение к этому не готово. Да и святым отцам пора признать наконец: Библия не цепляет молодежь, а ведь молодежь – это завтрашние взрослые. Почему раньше, несколько веков назад, слушали, читали Библию?
– Почему же?
– Неграмотные люди приходили в церковь послушать. Грамотные читали дома. Но, так или иначе, все слушали и переслушивали, читали и перечитывали одно и то же. Потому что слушать и читать было, собственно, почти нечего. Книги были рукописными, дорогими, их было мало. Хочешь не хочешь, а сто раз прослушаешь или прочитаешь «Необычайные приключения Моисея в пустыне», «Потрясающий подвиг Давида», «Чудовищный Великий потоп» и прочее, и прочее, все, что по сегодняшним меркам просто скукотища несусветная. Чем еще было занять себя тогда, когда у человека не было ни радио, ни телевидения, ни интернета… Конечно, в новые времена были попытки просто перевести Библию на современный язык. Но примитивный подход в лоб – не то, что нужно WP сегодня. Тебе нужно доработать Библию, осовременить именно нужным образом. Ну, а WP, само собой, тебя достойно отблагодарит.
Стефан изумленно заморгал:
– Доработать Библию?! Почему я?! Есть же куча верующих писак, прекрасно разбирающихся в религии. В том числе среди тех, с кем я работал. Хорош Эндрю Роллинз. Он очень набожен. Библию наизусть знает… Да даже и Любшин меня в религиозных вопросах превзойдет.
Марк поморщился, как бы пытаясь припомнить:
– Роллинз. Любшин.
Стефан разгоряченно продолжил:
– Я же вообще неверующий! Я – атеист!
Марк слегка вытянул палец изо рта Тони:
– Вообще-то, конечно, странно: почти итальянец, а не веришь ни в Пресвятую Деву Марию, ни в Бога нашего всемогущего. Но вот именно что – атеист! Это, как я понимаю Беркли, и требуется в данном случае. В нашем деле нужен трезвый, не затуманенный верой взгляд человека, при этом достаточно хорошо понимающего позицию WP. Все это у тебя вроде бы есть. Плюс твое непонятно как замеченное Беркли умение вникать в материал, мастерство стилизации и скорость работы! Я сам бы, честно говоря, тебя не выбрал: сомневаюсь, что ты справишься. Но Беркли почему-то в тебя верит.
Стефан был окончательно сбит с толку:
– Спасибо, конечно, Беркли, но все-таки я абсолютно мимо темы. Знаю, конечно, что был там какой-то Иисус Христос, которого вроде сначала выпороли, а потом распяли, а после распятия он улетел на небо и обещал вернуться. Вот и все, что мне известно по вопросу.
Марк вложил в рот Тони второй палец и зашевелил пальцами, то проникая глубже, то немного вытягивая их обратно.
– По мнению Беркли, у тебя вполне достаточно времени, чтобы и изучить Библию, и разобраться в том, что сейчас требуется жителям Трена. Он, в отличие от меня, не сомневается, что ты сможешь подкорректировать Священное Писание так, чтобы оно соответствовало и нуждам WP, и желаниям всего народа Балкании.
– Но все-таки почему именно Балкания?
– Этот осколок разбитой на несколько государств Югославии – наш учебно-тренировочный полигон. Небольшая страна, уже прошедшая через определенный этап нужных нам преобразований. Балканией очень удобно пользоваться в наших целях. Мы полностью контролируем связь, транспорт, СМИ. Благодаря нашей работе жители Балкании уверены, что живут в самой счастливой стране и никуда из нее ехать не нужно – за границей живется намного хуже. К тому же к любому выезду прилагается неизбежная бюрократическая морока: нужно готовить специальные документы. Самолет летает редко. Билеты очень дороги. Доступ в интернет и телефонная связь ограничены. О том, что происходит в мире, балканцы узнают исключительно из местных СМИ, а те сообщают исключительно тщательно отфильтрованную информацию.
– Действительно, отличный полигон…
– Кстати, здесь, на Балканах, многое начиналось во всемирной истории: и Первая мировая война, и принуждение европейского государства к демократическому порядку. Здесь же мы отработаем внедрение новой Библии, а потом, если эксперимент удастся, повторим его в других странах. В каждой! Во всех! Нам повсеместно нужна вера в новые, современные человеческие ценности!
Два пальца вошли так глубоко в рот Тони, что Стефан почувствовал, как все съеденное и выпитое начинает подниматься из желудка вверх. Он встал и сунул руку в карман за портмоне:
– Я возвращаю аванс. Был бы рад помочь, но это не моя тема. К тому же сейчас меня больше заботит проблема с Соломоновыми островами.
Марк вынул пальцы изо рта Тони, посмотрел на них – блестящие от слюны:
– Я в курсе. Не у тебя одного там зависли деньги. Но если ты поможешь нам, мы поможем тебе. Дай нам несколько недель, и все будет в порядке! Ты же знаешь возможности WP, потенциал Беркли.
– Знаю.
Марк вытер влажные пальцы о куртку Тони:
– Так что и у нас заработаешь, и свои деньги с Соломоновых островов вернешь. Неплохая сделка!
– Работать с тобой?
– Слушай, я тоже тебя не выбирал. Если откажешься и уберешься обратно, буду только рад. Но, увы, это решать не тебе и не мне. Так что подумай.
– Уже подумал. Когда ближайший обратный рейс в Вену?
Марк скосил глаза на дорогие швейцарские часы:
– Сегодняшний только что улетел. Следующий только через неделю. Готов бездельничать семь дней? Беркли будет очень разочарован. Зато станет больше доверять моему мнению. Я ведь ему говорил, что ты давно ни на что не годишься!
Стефан достал и открыл портмоне. Марк снял руку с плеча Тони и брезгливо тряхнул пальцами:
– Ну что ты? Все за счет WP.
– Я хочу вернуть аванс.
– Не торопись! Всегда успеешь! Да и возвращать нужно не мне, а тому, кто тебе его прислал.
Стефан хмыкнул, но вернул портмоне в карман. Наружу выпала какая-то бумажка – он мог бы поручиться, что прежде ее здесь не было. Стефан развернул листок и прочитал выведенное незнакомым почерком: «Уезжай туда, откуда приехал!» Вспомнил, как в аэропорту он столкнулся с тем парнем, которого принял за воришку. Без сомнения, тот парень и подкинул послание в карман.
Стефан протянул записку Марку:
– Я еще даже ничего не сделал, а меня уже просят на выход!
Марк прочитал и поморщился:
– Да, тут осталось немного… староверов. Пытаются нам мешать, хотя ты ведь знаешь, с WP тягаться невозможно. Если мы что-то решили, то доведем до конца. Эти только и могут, что пугать, на большее они неспособны. Хочешь, дадим тебе хороший пистолет?
– Нет уж, спасибо! – Стефан даже в военных командировках не брал оружие. По опыту знал: если тебя всерьез хотят убить, оно не поможет.
– Не беспокойся, рядом с тобой все время будет Боян. Он – профессионал.
– Ты меня успокоил!
Марк молча откинулся на спинку стула. Руки Тони принялись расстегивать ему джинсы.
Боян отвез Стефана в город. Они въехали во двор дома на тихой улочке неподалеку от центра Трена. Поднялись на последний, третий этаж. Зашли в двухкомнатную квартиру. Боян показал, где что:
– Вам здесь понравится! В холодильнике на кухне продукты. В баре напитки. На столике – компьютер.
– У меня свой ноутбук.
– На столике еще пароль для мирового интернета и мобильный телефон с местной сим-картой. Ваш на территории Балкании работать не будет… Я живу совсем рядом. Если что, звоните – в телефон вбиты и мой номер, и номер Марка, и номера всех нужных вам людей Трена. Там же, на столике, конверт с вашими суточными в местной валюте, будет пополняться раз в неделю. Далее продукты, питание – самостоятельно. Уборку в квартире будут делать в ваше отсутствие, так что даже не заметите.
– Понял! Спасибо!
– Отдыхайте. Всего доброго!
– И вам!
Первым делом Стефан принял душ. Потом достал из бара бутылку виски. Налил бокал и забрался с ним в застеленную свежим бельем постель. Несмотря на наваливающуюся усталость после долгого перелета и обильного ужина, надо было как следует подумать. Стефан делал глоток за глотком, негромко повторяя:
– Надо же! «Доработать Библию». Какой бред!.. «Я тоже рад тебя видеть.» А уж как я рад!.. «Ты уже давно ни на что не годишься»! Это я-то!.. «Уезжай туда, откуда приехал!» Какого черта?!
СТРАННАЯ ПРОГУЛКА
Проснулся Стефан поздно. Голова потрескивала после долгого полета и выпитого накануне, но мысли заметно прояснились. Стефан встал, принял душ, порылся в набитом под завязку холодильнике и приготовил себе завтрак: яичницу с ветчиной, апельсиновый сок, кофе. Посуда в квартире оказалась фирменной. На тарелках, чашках, ложках – золотые буковки WP.
После завтрака стало как-то легче и веселей. Он уже все решил. Еще вчера. Оставалось лишь пережить как-то эту неделю. Эту неделю, по истечении которой у него останется всего тридцать восемь дней для выплаты остатка по сделке с домом. Надо же было повестись на это чертово письмо и застрять здесь! Но что изменилось бы? Нашел бы он деньги, оставаясь на Капри?
Сидеть в квартире и терзаться вопросами без ответа было совершенно невозможно. Хотя и не планировал гулять по этому затаившемуся в его памяти городу, Стефан все же решительно открыл дверь и вышел.
На лестничной площадке столкнулся с выходящим из соседней квартиры, видимо, молодым семейством. Стройная женщина и сухощавый мужчина. Приятные здоровые лица. Стефан поздоровался с ними и только после этого заметил за спинами пары девочку лет примерно восьми-десяти.
Соседи также поприветствовали его. Молодая женщина мило улыбнулись:
– Вы наш новый сосед?
– Да, Стефан.
– Я – Вероника. Мой муж – Любомир, а это Клара, наша маленькая Клэр…
Они вместе спускались по лестнице.
– Вы тоже писатель? Или журналист?
Стефан ответил женщине такой же улыбкой:
– Мы – коллеги?
– Нет, что вы! Я – офис-менеджер в местной крупной компании. Любомир – менеджер по логистике в ней же. Разве что Клэр в будущем станет журналистом, а пока ходит в школу.
– Но почему вы решили, что я – писатель или журналист?
– До вас в этой квартире тоже пишущий человек жил. Совсем недолго. Все время ходил с ручкой, тетрадкой и ноутбуком. Все писал что-то то на балконе, то во дворе. Ну и в квартире наверняка… Так мы угадали?
– В точку!
Вероника пожала плечиками:
– Только тот все время занят был. Мы даже с ним ни разу, вот как с вами сегодня, не поговорили. Он и имени своего не назвал. И пробыл здесь совсем недолго.
– А куда съехал?
Голос подала маленькая Клэр:
– Мы не знаем. Он пропал!
Вероника посмотрела на мужа:
– Да, как неожиданно появился.
– Так же неожиданно и пропал, – закончил за жену Любомир.
Выйдя на улицу, соседи направились в противоположную от центра сторону:
– Сегодня выходной. Бабушку навестим. Хорошего дня!
– Хорошего дня! – Стефан двинулся в сторону центральной площади.
Он помнил – та была совсем рядом, в двух минутах ходьбы.
Ступил на брусчатку и замер, оглядываясь по сторонам, пытаясь узнать знакомые места. Слева ресторан с несколькими столиками на улице в тени развесистых деревьев. За ним ряд магазинов, дальше – еще одна улица, ведущая в другой конец города. Если перейти ее, уткнешься в боковую стену театра. Стефан пригляделся к сложенному из солидных каменных блоков, претендующему на помпезность зданию. Рядом с большой вывеской «Театр» расположилась другая, поменьше, но, в отличие от первой, обычной, золоченая – «Клуб WP». У дверей – почему-то полицейский с пистолетом на боку.
– Интересный театр.
Через улицу от клуба – церковь, с виду – ни во что не переделанная, так и оставшаяся церковью. Напротив нее через переулок – супермаркет, занявший весь первый этаж дома. Раньше на этом месте были мясная лавка и магазинчик со всяческими бытовыми мелочами. А еще – пекарня, в которой всегда продавались теплые ароматные банички – местные булочки с брынзой.
Вокруг площади – парикмахерская, обувной, магазин верхней одежды… На стенах домов и на столбах уже хорошо знакомая реклама: «Летайте самолетами ”АвиаБалкан”!», «Кофе ”Грандвкус- симо” теперь и в Балкании!», «От деградации спасет сторнация!».
Стефан задумчиво переминался с ноги на ногу и никак не мог решить, в какую сторону пойти. Понимал только, что совершенно не хочет ступать на ту улицу, что между церковью и супермаркетом. Неожиданно в памяти всплыло ее название; еще более неожиданно Стефан произнес его вслух:
– Маточина…
– Нет, не Маточина! – раздалось из-за спины.
Стефан обернулся. На него смотрел седоголовый, крепко сбитый мужчина в фартуке с названием ресторана, у которого они стояли:
– Маточина – это она раньше так называлась. Теперь – улица Свободы. Давненько вы, похоже, здесь не были. Добро пожаловать в Трен вновь! – он указал на один из незанятых столиков: – Присаживайтесь!
– Спасибо, я к вам попозже зайду. Хочу сначала прогуляться. Если, конечно, не заблужусь.
Пожилой официант легонько рассмеялся:
– В нашей столице сложно заблудиться – маловата она для этого! Впрочем, сейчас местные и сами путаются в новых названиях. Идешь и все время сомневаешься: на улицу Плюрализма тебе надо или все-таки на проспект Толерантности.
Стефан пригляделся к официанту:
– А вы давно здесь работаете? Лицо мне ваше как будто знакомо.
– Давно! Всю жизнь при этом месте, – тот тоже пристально всмотрелся в лицо Стефана. – И мне кажется, что я вас когда-то видел. Здесь. С девушкой.
Они пожали друг другу руки. Еще раз пообещав вернуться, Стефан медленно пошел налево, судя по названию на табличке, по улице Пятнадцати героев. Он такой улицы не помнил: похоже, и у нее раньше было другое название.
Шел он медленно, постоянно останавливаясь, то узнавая, то не узнавая дома, магазины, маленькие кафе во дворах: «Здесь точно никогда не был… А за этим столиком мы сидели, держались за руки и говорили, говорили, говорили.»
Стефан всматривался в лица, провожал взглядом людей, разыскивая знакомых. Казалось, вот-вот – и навстречу выйдет. Что будет тогда? Сердце тревожно стучало в груди.
Он зашагал быстрее, стараясь зацепиться за что-нибудь взглядом, отвлечься от воспоминаний, но ноги сами понесли его в ту самую книжную лавочку. Лавочка осталась на прежнем месте, только поменяли окна и мебель. И книги на полках в других, современных обложках.
Стефан пошарил взглядом по полкам. Не найдя искомого, спросил, как и двадцать лет назад:
– Не вижу «Сонетов» Петрарки. Есть у вас?
Молодой симпатичный продавец с длинными волосами, собранными в узелок на затылке, и красной пластиковой сережкой в ухе развел руками:
– Петрарки в продаже нет!
Точно так же, как и двадцать лет назад.
Стефан развернулся было спиной к продавцу, как тот вдруг продекламировал:
«В собранье песен, верных юной страсти, Щемящий отзвук вздохов не угас
С тех пор, как я ошибся в первый раз,
Не ведая своей грядущей части.
У тщетных грез и тщетных мук во власти,
Мой голос прерывается подчас,
За что прошу не о прощенье вас,
Влюбленные, а только об участье.
Ведь то, что надо мной смеялся всяк,
Не значило, что судьи слишком строги:
Я вижу нынче сам, что был смешон.
И за былую жажду тщетных благ
Казню теперь себя, поняв в итоге,
Что радости мирские – краткий сон»[1 - Петрарка Ф. Лирика. Автобиографическая проза. М., Правда, 1989.].
Стефан с удивлением и интересом посмотрел на юношу, явно довольного произведенным впечатлением:
– Здорово! – и почему-то спросил: – А Библия у вас есть?
Парень покачал головой:
– Что вы, давно закончилась. Все обещают новую партию. Очень ждем! С точки зрения сторнации всем интересно!
– Сторнации?..
– Ну да! – лицо парня несколько напряглось. Он недовольно поморщился, потом махнул было рукой, но тут же его глаза радостно засверкали. – «Око за око, зуб за зуб…», «Не судите, да не судимы будете…», «Время разбрасывать камни, и время собирать камни…»
Стефан усмехнулся:
– Это я тоже знаю…
Он еще раз посмотрел на приятное лицо молодого человека и, шагнув за порог книжного магазинчика, продолжил свой путь по той же улице. Вскоре трехэтажные многоквартирные дома закончились и начались частные особняки с прилегающими к ним земельными участками. Во дворах звенели детские голоса, кто-то чем-то стучал, где-то негромко играла монотонная балканская музыка, и звуки гайды – местной волынки – с непривычки резали слух. Пахло инжиром, домашней выпечкой, свежевыстиранным бельем, что сушилось за невысокими заборами.
Редкие прохожие расслабленно проходили мимо, добродушно приветствуя чужака на балканском, как соседа или знакомого:
– Здраво!
Стефан отвечал тем же, старательно скрывая акцент, чтобы не вызвать удивление, не разрушить эту спокойную местечковую атмосферу:
– Здраво!
Он прошел еще немного. Улица совсем опустела, и потому, уже развернувшись назад, к центральной площади, и нырнув в переулок, чтобы срезать дорогу, заметил фигуру мужчины, следующего за ним. Сначала Стефан не особо присматривался: идет себе человек и идет. Но, выйдя на улицу, которая должна была вывести его к театру и церкви, снова увидел того позади и удивился. Едва ли это подходящее место для праздных гуляк… Или действительно им по пути?
Мужчина двигался в такт шагам Стефана: не отставал и не обгонял. Пришлось остановиться, сделать вид, что на ботинке развязался шнурок и его срочно нужно завязать, а заодно – осторожно присмотреться к внезапному спутнику. Мужчина тоже остановился, причем в тени дерева, за стволом – так, что разглядеть его как следует было просто невозможно.
Стефан вышел на еще одну достаточно знакомую улицу – Святого Иосифа – и прочитал на одном из домов изменившееся название – Новой Демократии. Современных домов на улице не прибавилось, но какими же большими стали деревья! Высокие, ветвистые черешни и сливы. Раскидистые орехи, крепко вцепившиеся корнями в землю. Только чинара, кажется, нисколько не изменилась. Говорят, этому дереву больше пяти сотен лет. Что ему еще два десятка!
В трехэтажках наглухо закрыты окна. От солнца? Вокруг ни души. Улица, в отличие от той, с которой он только что вышел, словно замерла. Стефан оглянулся: мужчина по-прежнему шел за ним. Кто и зачем будет делать такой крюк? Очевидно, что следят именно за заезжим гостем. Благодушное настроение тут же покинуло Стефана. Он вспомнил записку: «Уезжай туда, откуда приехал!» Марк говорил про местных староверов и утверждал, что они только пугать и способны. А если не только пугать? Доверять Марку смешно.
Стефан прибавил шаг и почти бегом вылетел на центральную площадь. Мужчина, скрывавшийся за деревьями, не отставал.
Стефан огляделся по сторонам. Звать на помощь людей на тротуарах, возле магазинов или в ресторане было глупо. Что им сказать, крикнуть? Разморенные теплым солнечным спокойствием родного города, они только переглянутся: «Ку-ку? Крыша поехала?»
Он сделал еще несколько шагов и подергал за ручку дверь церкви. Та распахнулась, и он нырнул в прохладный полумрак. В тусклом свете свечей не сразу заметил мужчину средних лет в джинсовом костюме с розовым хохолком на голове. Тот стоял у столика под иконами и рассматривал какие-то бумаги.
Когда глаза привыкли к полумраку, Стефан увидел, что в церкви больше никого нет. Сделал шаг в сторону и замер на месте, ожидая, что если за ним действительно идут по пятам, то кто-то войдет, и тогда он рассмотрит своего преследователя.
Но прошла минута, другая, а тяжелую церковную дверь больше никто так и не открыл. Стефан вздохнул с облегчением и отвел взгляд от двери. Осмотрел стены, своды. Все та же старинная кладка с поблекшей росписью, закопченные иконы. Впрочем, некоторые из них – в новых, блестящих золотом окладах.
Стефан подошел к алтарю. Двадцать лет назад к нему он должен был вести… Снова вздохнул. В этот раз так громко, что мужчина в джинсовом костюме и с розовым хохолком оторвал взгляд от бумаг, обернулся:
– Вам чем-нибудь помочь? Выслушать, дать таблетку, продать свечу? Если нет денег, я дам бесплатно.
Ответил:
– Спасибо!.. – и добавил: – А Библию, можно купить у вас Библию?
Мужчина хмыкнул и развел руками:
– В данный момент в нашей лавке Библии нет. Но скоро обещали завезти из нового тиража.
Стефан вспомнил того, с кем они договаривались о том, как предстанут с ней пред алтарем:
– А раньше здесь был другой.
Мужчина тряхнул хохолком:
– Отец Паисий уже не служит. Годы, знаете ли. Теперь вместо него я – отец Ариэл.
Стефан снова глянул на джинсовый костюм отца Ариэла, на розовый хохолок:
– Вот как…
Тихо прошелся вдоль стен и икон, шагнул было к выходу, но в это время отец Ариэл чем-то щелкнул. Тут же вспыхнул яркий свет, осветив угол возле двери. Стефан прищурился, а «осветитель» объяснил:
– Готовим выставку «Экология души».
– Здесь?
– Да. Знаете ли, пожертвований на поддержку храма не хватает, так что привлекаем профильных спонсоров. И это очень разумно – использовать церковь как выставку вопросов и достижений наших верующих. Мы и другие мероприятия здесь проводим. Совсем недавно под нашими сводами состоялся концерт рок-группы «Давид и Голиаф». Пришло много молодежи… Диспут устраивали «Нужно ли нам верить?». Теперь вот думаем разместить постоянную фотоэкспозицию «Иисус Христос на кресте». Там будут подлинные фотографии Спасителя, а также Марии Магдалины и всех двенадцати апостолов. Глядя на них, верующие прочувствуют страдания Господа нашего Иисуса Христа, укрепят веру…
Стефан наморщил лоб:
– Но. во времена Христа не было фотографии!
Отец Ариэл, продолжая листать какие-то бумаги, пожал плечами:
– Многие ли об этом знают?
– Думаю, пока еще многие. Если, конечно, с образованием в Балкании за последнее время ничего не случилось.
– У нас отличные преподаватели! Думаю, никому не позволят усомниться. Так вы приезжий?
– Да. Осматриваю местные достопримечательности.
– Это похвально, что вы посетили храм Божий. Но, может быть, все-таки чем-то помочь вам?
– Нет, спасибо! Прощайте!
– Хм. Приезжий. – отец Ариэл пристально посмотрел на Стефана. – Думаю, мы скоро увидимся вновь. До свидания!
Стефан вышел из церкви. Рядом никого было. Площадь по-прежнему тонула в солнце и покое. Можно было расслабиться и выпить пива в ресторане, от дверей которого он, собственно, и начал эту ностальгическую прогулку. Уже шагнул было на брусчатку площади, как заметил в отдалении за деревом своего преследователя. Тот явно поджидал Стефана.
Бегать от неизвестно кого больше не хотелось. Стефан шагнул навстречу незнакомцу, но тот явно не жаждал встречи. Оставаясь в тени, скрылся за соседним деревом. Это разозлило Стефана. Он развернулся и решительно направился на улицу, на которую не собирался ни сегодня, ни когда бы то ни было. Но там, на Маточине, на нынешней улице Свободы, есть дом, подходы к которому Стефан знает как свои пять пальцев. И не все бывавшие в этом строении подозревают, что через его подъезд можно выбраться на другую сторону, открыв неприметную дверь. За дверью – выход в сквер, а из сквера – сразу в два переулка.
Стефан прибавил шагу, торопясь поставить точку в этой странной слежке. Не оборачивался, но чувствовал: за ним все так же идут, не приближаясь и не отставая. Один дом. Второй. Пройдя мимо очередного здания, он ожидал уже увидеть тот самый. Но его не было. На месте нужного дома стояло совсем новое, незнакомое строение с табличкой «Городская поликлиника». Очевидно, старый обветшалый дом снесли, а на его месте возвели лечебницу.
От неожиданности Стефан на секунду замер на месте. Затем, рассмотрев новое здание, снова быстро пошел вдоль по улице. У него больше не было плана. Просто свернул в первый попавшийся по пути переулок. Увидел распахнутые настежь ворота участка, на котором стоял заброшенный, нежилой дом. Во дворе – никого. Прошагал по давно не кошенной траве. Обошел дом с обвалившейся, покрытой какой-то зеленью штукатуркой и остановился за углом.
Взгляд Стефана упал на валявшийся под ногами черенок от сломанной лопаты:
– Пойдет!
Он поднял тяжелую деревяшку над головой и замер в ожидании.
Да, это шли за ним. Услышал осторожные шаги, хрустнула, сломавшись под ногой, сухая ветка. Кто-то подходил все ближе и ближе. Остановился. Сейчас выйдет из-за угла. Стефан крепче сжал черенок. Сейчас опустит его на голову преследователя, кем бы он ни был.
Снова хрустнула ветка, и звук шагов стал удаляться. Преследователь решил дать задний ход?
Стефан еще пару минут постоял с занесенным над головой черенком. Потом осторожно выглянул из-за угла. Никого не было. Он с облегчением выдохнул. Но затем спохватился: стоило бы броситься следом – рассмотреть, догнать, узнать, кто и зачем его преследовал. И тут же вздрогнул, почувствовав на плечах чьи-то тяжелые ладони.
Но не успел он даже дернуться, как зазвучал знакомый голос:
– Спокойно! Это я, Боян!
Стефан замахал рукой в сторону улицы:
– Надо догнать! За мной следили!
– Это был я!
– Но…
– Я обошел вокруг дома. Боялся, что вы меня каким-нибудь кирпичом или арматурой огреете.
Боян развернул Стефана к себе лицом, кивнул на черенок:
– Чуть не прибили меня!
– Но зачем следишь за мной?
– Не слежу. Обеспечиваю безопасность. У меня инструкция.
Они вышли из двора на улицу, снова вернулись на центральную площадь. По отдельности: Боян по-прежнему шел следом за Стефаном на некотором удалении.
Солнце уже припекало вовсю. Стефан направился к ресторану, сел за столик в тени большого дерева, бросил мгновенно возникшему перед ним седоголовому официанту:
– Пиво, пожалуйста!
Боян устроился на скамейке через площадь от ресторана. Вроде бы разглядывал что-то на экране своего телефона.
Официант принес пиво, но не отходил от столика. Стефан раздраженно посмотрел на него:
– Что-то не так?
Тот покачал головой:
– Я как раз вас хотел о том же спросить.
Стефан махнул рукой:
– Все хорошо.
Официант добродушно улыбнулся и отошел к другому столику.
Действительно, все ведь было хорошо. Стефан с удовольствием цедил пенный холодный напиток, постепенно расслаблялся. Поймав взгляд отвлекшегося от телефона Бояна, указал на бокал, но охранник отрицательно покачал головой.
После пива стало и в самом деле спокойнее. Нет прежнего священника. Нет того дома. Никто не узнает его в этом городе. Она… Может, ее давно здесь уже нет… Случалось ли ему прежде работать в такой приятной обстановке? И за такие приятные деньги! Что до этого ублюдка Марка – в конце концов, с каким только дерьмом Стефану не доводилось работать. Не знает Библию? Не во всем, о чем ему случалось писать, он разбирался до того, как взялся за заказ… Два месяца «тепленькой» работы в этом приятном городишке – и затем можно счастливо плевать на все с балкона собственного дома на Капри.
– Еще пива, пожалуйста!
Позвонить? Но телефона при нем не оказалось – забыл в квартире.
Стефан сделал несколько глотков из второго бокала и почувствовал на себе взгляд. Но смотрел на него и не пожилой официант, и не Боян.
«ТРЕТЬИМ БУДЕШЬ?»
Стефан не успел разглядеть человека, поспешно юркнувшего за дерево с той стороны площади, на которой устроился Боян. Да и довольно быстро засомневался, что на него действительно кто-то смотрел. От теплого воздуха и холодного пива думать ни о чем не хотелось. Едва ли они встретятся так просто на улице: столько лет прошло…
Заказал и с аппетитом умял несколько сочных кебапчет, оставил пожилому официанту щедрые чаевые и отправился обратно в квартиру. Войдя, по привычке потянулся к своему телефону, но тот, как его и предупреждали, не поддерживал связь на территории Балкании. Поднял со стола оставленную Бояном трубку и набрал абонента № 1 – Марка:
– Я передумал. Согласен!
– Хм. Что ж, помни, теперь у тебя осталось всего тридцать девять дней до сдачи текста.
– Не страшно!
– О’кей, приходи сегодня на ужин в клуб WP. Я тебя познакомлю кое с кем для пользы дела. Боян за тобой зайдет.
После звонка завалился спать, сказав самому себе:
– Сиеста – она и в Балкании сиеста.
Проснувшись, не спеша выпил кофе у окна, выходившего во двор. Посмотрел на календарь в телефоне:
– Что ж, месяц с лишним – этого должно быть достаточно для такой работы. Отдадут гонорар, и я вполне успею расплатиться за дом, даже если деньги с Соломоновых островов не придут. Но хорошо бы, чтобы они пришли раньше.
Полистал какой-то старый журнал на балканском языке, разглядывая картинки и пытаясь вспомнить, чем отличаются «цырвули» от «марули». Включил телевизор. Каналов было совсем немного, и все они оказались местными. На одном шла передача про наращивание ресниц, груди и ягодиц. На другом местные жители делились секретами производства «фирменной» домашней ракии. На третьем шла телеигра «Угадай три буквы!». Стефан посмотрел немного и удивился тому, что, несмотря на плохое знание балканского языка, угадывает гораздо больше, чем сами балканцы. Вспомнил слова отца Ариэла: «У нас отличные преподаватели…»
На четвертом канале две мамы обсуждали предстоящую свадьбу своих дочерей:
– Ведь наши девочки так любят друг друга!..
На пятом шел какой-то научный ли диспут:
– Жили себе прекрасно без сторнации и дальше будем замечательно без нее обходиться. Вы – прожектер!
– Сторнация – это не только наше будущее, это наше настоящее. А вы, вы просто тормоз, пенек, фалалей современности, стоящий на пути прогресса. Это такие, как вы, сожгли Джордано Бруно и Мигеля Сервета!
Опять эта сторнация. Стефан полез в интернет, но не смог открыть те сайты, что обычно просматривал в Италии и прочих странах. Стефана все время перенаправляли на различные балканские ресурсы: про путешествия, про погоду, про политику, про современное вероисповедание. Местные новостные сайты пестрели мелкими балканскими новостями: о национальном университете, новой породе овец, карьере, которая ждет начинающих чиновников. В театре анонсировали премьеру пьесы «Трах в летнюю ночь». В центральном кинотеатре – фильм «Все, что вы хотели уметь в нетрадиционном сексе». На главном стадионе Трена – «Шоу спортивных трансвеститов».
Часть зарубежных сайтов оказалась полностью недоступна. Часть почему-то сообщала исключительно балканские новости. В том, что касалось контроля над умами и поведением балканцев, все было ровно так, как и говорил Марк.
Стефан вспомнил вдруг, что, показывая ему эту квартиру, Боян упомянул про «пароль для мирового интернета». Нашел на столе листок бумаги с адресом сайта, с паролем – и уже через минуту бороздил просторы «всемирной паутины». Понял, что к нему здесь доступ есть не у всех. А те, у кого он есть, наверняка под колпаком специальной службы. Должно быть, отлеживают сейчас, чем он там интересуется: порнографией, видеоиграми, спортом, политикой, Библией…
Его блуждания по религиозным сайтам прервал звонок Бояна:
– Нам пора. Наденьте что-нибудь официальное. В шкафу все вашего размера.
Выйдя на улицу и не увидев своего телохранителя, Стефан даже не усомнился в том, что тот следует за ним. Но когда знаешь о наблюдении, оно не слишком-то раздражает. За годы командировок Стефан привык, что его постоянно сопровождали – военные или полицейские. Каждый просто делает ту работу, которую ему поручили.
В клуб его пустили беспрепятственно, проводили по красивой мраморной лестнице в зал с креслами и столиками. Там уже было около десятка человек. Все в строгих деловых костюмах: и мужчины, и вроде бы женщины. Марк уже был здесь, с кем-то разговаривал и словно вовсе не обратил внимания на появление «друга». Стефан спокойно принял фужер с шампанским из рук вышколенного официанта в черном. Принялся разглядывать картины местных современных художников на стенах, читать подписи:
– «Три красивых пиписьки»… Красивых?..
Остановился у полотна «Будущее Балкании в надежных
зубах», и тут из-за спины донесся знакомый голос:
– Пока ждем президента, так и быть, познакомлю тебя кое с кем лично. Не исключено, что эти люди пригодятся тебе для работы…
Стефан, обернувшись, попросил:
– Ответь сначала на несколько вопросов.
– Ладно, давай!
Проходя мимо картины с названием «Проститутка и гинекологическое зеркало», Стефан почесал переносицу:
– Я определился, но, честно говоря, как-то не решаюсь приступить. Все-таки Священное Писание. Столько веков существует, а тут взять и – раз! – изменить.
Марк чуть наклонил голову, разглядывая какую-то деталь на полотне:
– Что ты боишься, как девочка! Чай, не в первый раз в гинекологическом кресле.
– Смешно…
– Видишь ли, дорогой мой не друг, Библия никогда не была конечным текстом.
Они сделали шаг в сторону и остановились у картины «Бомбометание по врагам Балкании».
– Правда?
– Истинная. Ты же учился в университете и должен помнить, что Гомер создавал свои бессмертные произведения в районе восьмого века до нашей эры. Так вот, первые книги Ветхого Завета возникли примерно в то же время, а некоторые – даже позже древнегреческих трагедий и трудов Платона и Аристотеля. Последний по времени создания текст древнего Священного Писания был создан во втором веке до нашей эры. Ну, а в первом-втором веках первого тысячелетия новой эры появилась вторая часть Библии – Новый Завет. Ее менее чем за век создала одна маленькая христианская секта… Так вот, мы не знаем, как выглядели тексты Библии – и Ветхий, и Новый Завет – в своем изначальном виде. Ни от древнего Израиля, ни от ранней христианской церкви не сохранилось никаких оригиналов. Историки не сомневаются в том, что часть Библии дает нам истинные свидетельства о том, как жил древний Израиль, но еще часть определенно является вымыслом – полной фантастикой или вольной интерпретацией исторических фактов. И к тому же нужно понимать, что книги Священного Писания подвергались определенной редактуре в течение двух с лишним тысячелетий.
Они остановились у следующей картины, называвшейся «Операция по смене пола». Стефан кивнул:
– Ты меня почти утешил.
– Но не убедил? – Марк так пристально рассматривал картину, словно никогда прежде ее не видел. Не оборачиваясь к собеседнику, он продолжил: – Так вот, первыми редакторами Библии были писцы. Они записывали тексты, передававшиеся из уст в уста. Далее, делая рукописные копии теста, правили их, вставляли пробелы, знаки препинания, номера глав. Так, например, сначала возникли сами Евангелия, а уж потом кто- то – неизвестно кто – добавил им заглавия: «От Матфея», «От Марка», «От Луки»… Считается, что правки в Библию вносили не только одиночки-писцы, но и, возможно, целые группы, религиозные школы.
Они остановились у «Тайной оргии». Стефан, глядя на дюжину переплетающихся обнаженных тел, задумчиво проговорил:
– Да, это многое меняет.
Марк развел руками:
– К тому же Библию постоянно переводили на разные языки, а при переводе, естественно, могут появляться дополнительные неточности, меняться смысл. Так, например, есть мнение, что «Непорочное зачатие Девы Марии» – не что иное, как ошибка перевода. Матфей, скорее всего, пал жертвой переводческой ошибки, которая возникла при работе со словом «парфенос», на греческом языке обозначавшем «девица». Однако в данном случае используемое в переводе слово не передает всех оттенков оригинального древнееврейского слова «алма», употребленного в подлиннике книги пророка Исаии. «Алма» означает одновременно и «девица», и «молодая женщина». Поэтому, в частности, иудейские библеисты утверждают, что Исаия имел в виду «молодую женщину» и никакого непорочного зачатия не было. Именно поэтому Мария упоминается в Новом Завете всего несколько раз, и поэтому же первые столетия существования христианства не было и речи о культе Марии. Однако современные христиане упорно – вплоть до драк между священниками на соборах – подгоняют выбранный ими перевод под свою религиозную доктрину.
Они перешли к следующей картине – «Пятьдесят оттенков блевотины». Марк продолжал:
– Есть большие подозрения, что поздние писцы внесли изменения в историю царствования Давидова, чтобы она более традиционно и лестно представляла, собственно, самого царя Давида. В 325 году Константин – Флавий Валерий Константин I, первый император-христианин, созвал в Никее церковный собор, на который должны были съехаться все христианские епископы. Так вот, большая часть религиозных книг, включая и «одобренные» церковью Евангелия, ныне известные как Новый Завет, была отобрана в качестве канонических именно на этом Никейском соборе. Да, в четвертом веке церковью было принято окончательное решение, что должно быть в содержании Нового Завета, а чего там быть не должно. Те произведения, которые были признаны правящей партией церкви «еретическими», просто исключили из Священного Писания. Ну а окончательный состав библейского канона был закреплен только в середине шестнадцатого века постановлением Тридентского собора…
Стефан молчал, переваривая услышанное. Остановились у картины «Гей-герой получает награду WP». Марк посмотрел по сторонам, как будто разыскивая кого-то. Заговорил торопливо:
– Не думай, что четыре века назад все закончилось. Работа над религиозными текстами ведется и по сей день. В 2019 году папа римский Франциск утвердил изменения в молитве «Отче наш». Теперь католики будут произносить вместо «не введи нас во искушение» слова «не дай нам поддаться искушению». Зачем же делать из Господа провокатора, верно?.. Все это называется «правоверное искажение Писания». И твоя работа также будет вполне «правоверной». Пора изменить текст под новую, современную доктрину!
Стефан по-прежнему молчал, продолжая осмысливать сказанное. А Марк вдруг взял его за плечи и просто впился взглядом в лицо:
– Ты даже не спросишь, почему я это все знаю? Или, может, сам знаешь мой интерес к этому?
Стефан постарался изумиться как можно более искренне:
– Конечно, знаю! Ты же работаешь над этим проектом. Наверняка обрабатываешь много соответствующей информации. Что же здесь удивительного?
Марк еще несколько секунд сверлил Стефана взглядом. Потом отпустил руки:
– Ладно. Об этом мы еще поговорим, а на сегодня у нас есть и другие дела.
Он подвел Стефана к мужчине с розовым хохолком. Они узнали друг друга. Стефан улыбнулся:
– Отец Ариэл…
– Да, мы сегодня уже виделись. Вот, по просьбе
Марка принес вам подарок. В магазинах вы ее сейчас не найдете. – Протянул томик Библии: – Заходите ко мне в храм, поболтаем. Или увидимся как-нибудь вечерком на улице Новой Демократии…
Затем Марк познакомил Стефана с очень крупным мужчиной – обладателем рыжей бороды и веселых глаз:
– Это хранитель нашего корпоративного здоровья, доктор Фауст!
– Интересная фамилия!
Это шутка. Моя фамилия Фаустас. Но я действительно медицинский работник.
– Который курирует все здравоохранение Балкании!
– У вас нет жалоб на здоровье?
– Нет!
– Но все равно зайдите в мой кабинет в поликлинике.
– Спасибо, но.
Вмешался Марк:
– Никаких «но»! Тебе нужно обязательно пройти медицинский осмотр! Балкания – маленькая страна. Вдруг ты сюда какую-нибудь заразу привез.
– Надо так надо. – обвел взглядом стоящих вокруг. – А сейчас я никого не заражу?..
Доктор Фаустас усмехнулся:
– Здесь – никого! В клубе WP воздух тройной фильтрации, насыщенный обеззараживающими компонентами. Жду вас у себя! Мне будет очень приятно пообщаться со свежим. человеком.
Еще успели переговорить с двумя чиновниками, отвечающими за телекоммуникации и средства массовой информации, с мэром Трена, круглолицым и розовощеким министром экономики и мужеподобной женщиной-министром Вооруженных сил Балкании. Дальнейшие знакомства прервало появление невысокого толстячка, за которым семенили четыре молодые женщины: пухленькая с гордо выпяченным задом, худенькая с неожиданно крупным бюстом, блондинка с маленьким ротиком и брюнетка в мини-юбке с очень длинными ногами.
Марк объявил:
– Господин президент!
Все почтительно замолчали и, пропустив вперед президента с эскортом, потянулись следом за ним в следующий зал. Там был накрыт длинный стол: красивый фарфор, хрусталь, столовое серебро, бутылки, графины, закуски…
Стефан, глядя на президента, шепотом спросил Марка:
– Президент – мусульманин?
– Нет, у него одна жена. А у этих. у секретарш он просто любит разные части тела. Получается, что рядом с ним всегда одна целая идеальная женщина. Идем, тебе покажут твое место!
Марк вел себя вполне по-хозяйски. Подошел к президенту, который с почтением пожал протянутую руку. Усадил рядом с ним четыре четвертых. Махнул рукой официантам и пригласил гостей за стол. Сам же остался на ногах:
– Господа, прежде чем начать наше традиционное собрание, хотел бы представить вам нового члена тренского клуба WP – Стефано Моретти! Один из известнейших специалистов по древним артефактам. Прибыл по специальному приглашению президента, чтобы помочь нашим археологам оценить находки в ущелье Враньских скал.
Стефан напрягся: еще дома, в Италии, читая новости, он находил что-то касающееся раскопок в этом месте. Но тогда он обратил внимание лишь на то, что они проходили на территории Балкании. «И мое полное итальянское имя помнит!»
Марк продолжал:
– Помню, мне очень не хватало дорогого Стефано в самом начале моей работы, когда я впервые прикоснулся к древней истории, изучая артефакты в Кении. Мы тогда еще не были знакомы.
В Кении, действительно, знакомы они не были. Пока Марк работал в Африке, Стефан был в Югославии. Впервые встретились они спустя несколько лет в составе журналистского корпуса в Кувейте во время «Бури в пустыни». Сначала Марк, как и Стефан, рвался на передовую за самой свежей информацией: на броню, в бункеры. Но после того как пуля снайпера убила стоящего рядом офицера, откровенно перешел на работу в тылу: «Здесь моя дорогая голова больше пригодится».
Стефан продолжал носиться по передовой, наблюдал ракетные пуски, артиллерийские обстрелы и даже летал пару раз на вертолетную десантную операцию – привозил свежие новости, живую фактуру для итальянской и немецкой газет.
Марк тем временем переключился на аналитику для французского, английского и американского информационных агентств. Но, как ни берег он свою дорогую голову, все же умудрился попасть в плен, из которого, впрочем, его удалось вызволить. А вот журналиста, делившего раньше палатку с Марком, вернуть в лагерь не получилось. Тот в плену просто пропал без следа, даже несмотря на то, что у каждого из их журналистского корпуса за подкладку формы был вшит маячок слежения, чтобы можно было найти их в любой нештатной ситуации.
Потом в тыл прорвалась какая-то обкуренная банда и устроила пальбу во все стороны из всего, что стреляло, – автоматов, пулеметов, гранатометов. Марка завалило обломками временного домика, и он провел под ними несколько часов, пока врагов не отогнали и не подобрали всех пострадавших. Кого-то убило, кто-то был тяжело ранен. Марк попросил обработать царапину на лбу от гвоздя:
– Чтобы не было сепсиса…
Тем же вечером в палатке, где их временно поселили вместе со Стефаном, Марк о чем-то долго думал и молча прикладывался к виски до тех пор, пока не напился окончательно. И тогда, еле ворочая языком, заговорил. Никогда он не был так откровенен, как в тот вечер. Марк говорил медленно, сосредоточенно глядя в одну точку и как будто не замечая сидевшего рядом коллегу. Спокойно и с такими подробностями, что у повидавшего многое Стефана начинали шевелиться волосы на голове.
Рассказывал, замолкал, делал новый глоток виски и снова рассказывал. Десять минут, двадцать, полчаса. В конце концов речь его сделалась неразборчивой, бутылка выпала из рук, и Марк уснул.
Утром, тяжело похмельный, он пытал Стефана:
– Вчера я тебе что-то рассказывал о себе?
– Нет, ты напился и отрубился.
– Точно? Я ничего не помню.
– Точно. Я-то уж помню, совсем не пил вчера.
Марк потом еще не раз спрашивал о том вечере, сомневался в искренности Стефана. Тот упорно отрицал, что узнал для себя что-то новое от соседа.
Хотя они с Марком продолжали работать в одном корпусе, но после этого вечера окончательно отдалились друг от друга, стали жить в разных палатках. Стефан близко сошелся с пухленьким отцом четверых детей Эндрю Роллинзом и высоким, сухощавым фаталистом Любшиным, которые, как и он сам, мотались на передовую, были не прочь выпить и пофилософствовать о бренности жизни. Нередко в их беседах речь заходила о Библии. Эндрю Роллинз был очень набожен и постоянно таскал с собой томик Священного Писания, пытался убедить товарищей:
– Эта книга оберегает тех, кто в нее верит. Знаете, был такой случай во время Первой мировой войны на северо-восточном участке фронта. Солдат Курт Геллер спал себе в землянке, по привычке прикрыв голову Библией. Так вот, влетевший в землянку снаряд убил всех, кроме Курта. Ему бы тоже быть на том свете, если бы не Библия. Осколок, летевший ему в голову, застрял в Священном Писании.
Другой случай произошел на Восточном фронте во время Второй мировой войны. Во время наступления красноармеец получил пулю в грудь, но остался жить, потому что в кармане носил маленькую Библию. Пуля попала в нее, пробила половину Священного Писания и застряла в псалме рядом со строками: «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится».
А вот еще! В наши дни в Бразилии три подростка решили пошутить над друзьями и сымитировали ограбление. Случайно находившийся рядом полицейский в штатском тут же открыл огонь. Двое подростков погибли. Третьего точно так же спасла Библия. Как мы видим, Библия – это книга, которая помогает нам в минуту испытания.
Стефану все эти рассказы про Библию были совершенно не интересны: давно для себя все решил в отношении веры. Но Любшин тут же принимался спорить с Эндрю:
– Помогает, как же. Библию чаще всего читали раненые и умирающие солдаты. На той же Первой мировой многие из тех, кто погиб 1 июля 1916 года – в первый день битвы на Сомме, были найдены с Библией или Новым Заветом в руках.
Да, был случай, когда Библия и правда помогла. Четырнадцатилетнего Джорджа Стинни приговорили к казни на электрическом стуле, однако он оказался слишком низкого роста. Его голова не доставала до шлема, через который проходит ток. Тогда мальчика усадили на Библию и привели приговор в исполнение. Ну а через семьдесят лет после казни Джорджа посмертно оправдали.
Роллинз недовольно пыхтел:
– Священное Писание помогает оставаться человеком, учит проявлять лучшие наши качества.
Любшин раззадоривал его еще больше:
– И поэтому именно Библию чаще всего воруют из магазинов…
По случаю завершения военной кампании в Кувейте и Ираке журналисты устроили грандиозную прощальную пьянку. Выставили на столы все, что оставляли «на всякий случай»: виски, водку, текилу, ром, коньяк. Пили, пели, даже пытались танцевать друг с другом. А потом пьяный в стельку Марк притащил с улицы какого-то араба и поставил его к стенке. Предложил сделать на ней его контур. Несколько так же изрядно набравшихся корреспондентов согласились и принялись палить вместе с Марком из пистолетов, которые были почти у каждого.
Пули то ложились далеко в стороне, то прошивали одежду несчастного. Он зажмурился, и на его одежде снизу проступило мокрое пятно. Марк стрелял до тех пор, пока не кончились патроны в его пистолете. Затем ударил араба кулаком, свалил на пол, несколько раз пнул и, расстегнув брюки, помочился на него:
– Вот чего они стоят! Это не люди, это даже не овцы, это скоты, которые ничего не могут без нас. Мы ссали на них всех! Мы – высшая сила, мы можем управлять миром. Мир существует для избранных! Для нас, для сильных мира сего!..
Привыкший к разной грязи за время военных командировок, Стефан едва сдержался от того, чтобы не выстрелить в Марка. И потом долго еще думал о том, нужно ли было сдерживаться. Война многим многое списала.
Стоя рядом с президентом и глядя на Стефана, Марк продолжал:
– Но потом нам удалось поработать вместе на раскопках в Ливии, Афганистане…
Да, некоторых из журналистского корпуса заметили в WP. Сам Беркли пригласил к сотрудничеству и Стефана, и Роллинза, и Любшина. В Афганистане они все так же мотались по фронтам. Марк к тому времени стал начальником – координировал действия информационной службы WP в зоне боевой операции. На Стефана, как и на других корреспондентов, он теперь смотрел свысока.
– Вам хорошо платят. Так что вкалывайте! Отрабатывайте!
На этой чертовой работе Стефан получил осколок в грудь.
В госпитале его навещали коллеги из корпуса. Чаще всех, конечно, приходили Роллинз и Любшин. Ни разу не проведал Марк. Как будто успел похоронить Стефана. Но тот выжил. И даже успел выписаться из госпиталя, прежде чем им приказали сворачиваться.
– Всего час на сборы! Всего час! – восклицал Роллинз.
– Вот сукин сын, – ругался в адрес Марка Любшин. – Мог бы и раньше предупредить!
Они втроем управились за пятьдесят минут. Но когда добрались до аэропорта, самолет информационной службы с Марком на борту уже мчал по взлетной полосе.
Им тогда все-таки удалось выбраться. Десантники, с которыми журналисты ходили в рейд, взяли их к себе на борт. А иначе. Как Стефан узнал позднее, тех корреспондентов, что остались в лагере, местные победители расстреляли на месте, не глядя на их журналистские удостоверения и аккредитационные карты. Хотел ли тогда Марк уничтожить свидетелей части своей жизни? Или ему было просто наплевать абсолютно на всех, кроме себя?
Когда выбрались, то сделали на память фотографию. Теперь она стоит на его столе рядом с фотокарточкой родителей, ближе к краю стола: трое молодых мужчин, обнявшись, смеются в объектив камеры.
Марк тем временем вдохновенно заканчивал представление:
– И вот нам удалось наконец заманить Стефано ценностью наших находок! Не сомневаюсь, он очень поможет Балкании… А мы сегодня, после того как подкрепимся, решим несколько текущих вопросов. Затем перейдем к обсуждению программы о реформах образовательной системы. Ну и после этого, как всегда, развлекательная часть. Работа работой, а об отдыхе забывать нельзя.
Перекусили омарами, трюфелями, фуа-гра, разноцветной икрой… Решили в социальных наборах для малообеспеченных заменить заморский рис отечественной фасолью. Под черепаховый суп обсудили бюджет министрессы обороны. Согласились, что необходимо уравнять расходы на гигиенические прокладки и боеприпасы крупного калибра.
Потом подали знаменитую балканскую форель, но под французским соусом. Осторожно выбирая косточки, заслушали доклад сухонького господина с длинным крючковатым носом. Одобрили его предложения по дальнейшему сексуальному образованию в младших классах и свободной любви в старших.
Пили, кто что хотел: шампанское, коньяк, ликер, ракию, красное, белое, пиво с водкой. Неудивительно, что к концу ужина все неплохо набрались.
– Прошу в курительную! – позвал Марк. – Туда же подать кофе!
В зале с диванчиками и креслами стояли турецкие кальяны, на столах – кубинские сигары, чашки с белым порошком. Через десять минут дым стоял коромыслом.
Президент и его четыре четверти куда-то испарились. Оставшиеся разбились на группки: что-то серьезно обсуждали, над чем-то заразительно смеялись. Только Стефан чувствовал себя по-прежнему напряженно. Достаточно осторожный в новой обстановке, он сознательно ограничивал себя в горячительном и совсем не притрагивался к белому порошку. Старался больше смотреть и слушать. Но и его пытались втянуть в разговор. С одной стороны напирала министресса обороны:
– Не думай, у меня есть грудь. Это из-за чертова кителя не видно. Вот, потрогай!
– Я вам верю!
С другой – молодой чиновник, отвечающий за балканские телекоммуникации, моргал невероятно длинными ресницами:
– Вы уже были на улице Новой Демократии? Днем? Давайте прогуляемся вечерком, получите огромное удовольствие… Нет, лучше сразу поедем ко мне! У меня в горах шикарный особняк! Там мы сможем обсудить.
Его прервал Марк, объявивший:
– Господа, а теперь увеселительная часть! Прошу спуститься в наш мягкий атриум.
Все потянулись к дверям, у которых с одной стороны стоял обнаженный юноша с голубыми волосами, а с другой – такая же обнаженная девушка с розовыми. Кто-то брал из их рук золотые маски, кто-то отмахивался:
– Не нужно!
Стефан поспешно извинился перед собирающимися что-то сказать собеседниками:
– Коллеги, я на минуточку оставлю вас!..
Он не успел придумать, как вести себя дальше в этом клубе. Поэтому просто сбежал. Его выпустили, как и впустили, беспрепятственно.
На улице было темно и тихо. Стефан, задумавшись и слегка покачиваясь от выпивки, не спеша пересек пустую площадь, свернул на свою улицу. Услышал негромкие шаги за спиной, но не обернулся:
– Да, Боян, идем отдыхать!
Шаги тем временем звучали все ближе и ближе. Он усмехнулся:
– Да не беспокойся ты так!
Через несколько секунд услышал в ухо негромкое:
– Третьим будешь?
Стефан остановился, соображая, вслушиваясь в песенку на английском с балканским, но незнакомым, не похожим на выговор Бояна акцентом:
– «Три журналиста пошли коверкать Слово. Один из них разбился. Другой подавился, а третий.»
В ГОСТЯХ У ДОКТОРА ФАУСТАСА
Неожиданно незнакомец отпрянул и бросился прочь. Стефан развернулся и никого позади себя не увидел. Но к нему со всех ног спешил Боян. Оказавшись рядом, первым делом он схватил Стефана за плечи:
– С вами все в порядке?
Стефан ощупал себя:
– Вроде бы да…
Боян тяжело дышал:
– Извините, недосмотрел, – он принялся оглядываться по сторонам. – Я вроде местный, но не заметил, откуда этот тип выскочил.
– И куда скрылся…
Боян, продолжая крутить головой, повторил:
– И куда скрылся. Непонятно.
Стефан почему-то был совершенно спокоен. Зевнул:
– Не беспокойся, я не стану докладывать Марку. Всякое бывает.
– Спасибо! Но теперь буду ходить за вами совсем по пятам.
Утром Стефан первым делом вспомнил пропетое ему: «Три журналиста пошли коверкать Слово. Один из них разбился. Другой подавился, а третий.» Вспомнил он и слова соседей: «До вас в этой квартире тоже пишущий человек жил. Он все время был с ручкой, тетрадкой и ноутбуком. Все писал что-то то на балконе, то во дворе. Ну и в квартире наверняка.» Куда делся этот человек, который, похоже, занимался тем же, что сейчас поручили Стефану? Спросить об этом Марка? Ответит ли он?
Стефан быстро умылся и принялся методично исследовать квартиру: балкон, комнаты, кухню, ванную. Двигал мебель, перетряхивал постельное белье, осматривал стены, простукивал подоконники, кафельную плитку. Искал забытые вещи, следы, оставшиеся от предыдущего квартиранта, но ничего не находил – квартира была вылизана начисто.
Подумав, он отодвинул от стены шкафчики из кухонного гарнитура, из встроенной мебели, начал переворачивать их, осматривать с нижней и боковых сторон. Ничего.
Снова зашел в ванную. Заглянул в сливной бачок. За туалетный шкафчик. Еще раз осмотрел все, что можно разобрать или раскрутить. Обратил внимание на зеркало туалетного шкафчика – оно крепилось с помощью нескольких металлических держателей. Попробовал отогнуть один – тот легко поддался. С тремя другими держателями также не возникло трудностей: зеркало выпало из шкафчика в подставленные ладони.
Стефан осторожно перевернул хрупкую плоскость и радостно тряхнул головой. Не зря искал, нашел! На обратной стороне зеркала фломастером от руки было выведено:
45:5:1, 13:16:25; 62:2:8; 16:5:15; 43:9:34; 33:22:6; 3:9:10; 42:8:31; 48:2:1; 29:2:5; 66:3:2.
Руку, оставившую эту надпись, Стефан узнал сразу. Вот так же, пальцем, собственной кровью на ящике из-под снарядов писал его коллега, теряющий сознание от ран. Он написал тот самый, второй номер телефона, которого раньше у Стефана не было. И Стефан дозвонился тогда из Ирака жене коллеги, сообщил, что муж ранен, в госпитале, идет на поправку и скоро выйдет на связь сам.
Стефан так и сел на стул:
– Эндрю Роллинз…
Снова вспомнил слова соседей. Теперь уже другие: «Только он все время занят был». Как это похоже на Эндрю, всегда прятавшегося в работу, как страус головой в песок. И еще Стефан вспомнил другой разговор с женой Роллинза, которой звонил на днях с Капри. Она была в полном отчаянии: «Нет, Эндрю нет дома. Он в командировке, но уже несколько дней от него ничего нет!..»
Неужели это он здесь жил и работал? Что случилось? «Один из них разбился. Другой подавился.» Эндрю больше нет?
Стефан вынес зеркало в комнату и аккуратно положил на стол. Взял телефон и набрал номер Марка:
– Что случилось с Эндрю?
– С Эндрю? С каким Эндрю?
– С Эндрю Роллинзом!
– Понятия не имею… Кто это?
– Мы же работали раньше вместе! Вместе с тобой – в Кувейте, Ираке, Ливии, Афганистане. Я тебе недавно о нем говорил. Тот, что еще был очень набожен!
– Не помню такого. Извини, но я сейчас очень занят. Если у тебя только это.
– Только это! Эндрю Роллинз был здесь?! Работал?!
– Без понятия, о чем ты.
То, что Марк не помнит Роллинза, конечно, было ложью. Но и то, что Эндрю жил в этой квартире, работал здесь, в Бал- кании, все-таки не факт. Может, это писал вовсе и не Роллинз: мало ли людей с похожим почерком.
Стефан снова посмотрел на ряд цифр:
45:5:1, 13:16:25; 62:2:8; 16:5:15; 43:9:34; 33:22:6; 3:9:10; 42:8:31; 48:2:1; 29:2:5; 66:3:2.
Что это все означало, пока было непонятно, но что-то же должно было означать! Сфотографировал на телефон и для верности переписал еще на листок бумаги, стараясь не ошибиться в цифрах и не упустить ни одного знака препинания. Каждая точка, каждая запятая могли иметь значение.
Стефан вернул зеркало на место и в волнении склонился над листком бумаги. Ему не терпелось понять, что содержится в этом послании.
Он читал и перечитывал числа про себя, повторял их вслух:
– Сорок пять. Пять. Один. Тринадцать. Шестнадцать. Двадцать пять.
Но ни числа, ни знаки ничего ему не говорили. Если это и в самом деле шифр, то за ним могло скрываться все что угодно: местоположение, время, имя, совет, мольба. может быть, это вообще не шифр? Возможно, на заводе по изготовлению зеркал так отмечают партию продукции, время изготовления, участок выпуска или какую-то еще техническую информацию? Хотя. В пользу того, что это написал Роллинз, говорил не только почерк. Эндрю часто рассказывал о своих детях, о книгах, которые им читал, об играх, в которые с ними играл. Они любили не только прятки с догонялками, но и интеллектуальные игры: морской бой, шарады. А еще они устраивали настоящие приключения с тайными посланиями. Конечно, это были не кодовые сообщения военных разведок – в игре использовались самые примитивные шифровки, которые мог разгадать даже ребенок. В самом сообщении Эндрю всегда оставлял подсказку.
– Подсказка!
Стефан еще раз перечитал надпись:
– Одиннадцать блоков цифр… Через запятую и точку с запятой… Все числа от одного до шестидесяти шести. – Почесал затылок. – Я вроде не ребенок, но подсказки не вижу. О чем я должен подумать? О каком-то кино?.. Книге?.. Об адресе?.. Мало ли где могут быть такие числа.
Размышления Стефана прервал звонок в дверь. Он успел подумать о Бояне, но на пороге стояла соседка в домашнем, расстегнутом на одну пуговицу внизу халатике с большой тарелкой в руках:
– Добрый день! Знаете, мы старомодны, хотя и сторонники сторнации, но все никак не изживем эти старые традиции. Вот, испекла для своих баницу с пореем по бабушкиному рецепту, и, как она всегда делала, решили поделиться с соседями…
«Сторонники сторнации.»
Соседка несколько смущенно смотрела на него, и Стефан сам протянул руку за тарелкой:
– Большое спасибо! Я как раз думал, чем бы мне сегодня позавтракать!
Вероника почему-то смутилась еще сильнее, порозовела и быстро ответила:
– Кушайте на здоровье! Если вам что-то нужно, заходите к нам запросто. Хотите, мы покажем вам город?
– Спасибо, но я бывал здесь. Много лет назад, но все-таки город неплохо помню.
Тогда не было улицы Новой Демократии.
Стефан пропустил мимо ушей ее замечание о старой улице, сменившей название. Простившись с теребящей верхнюю пуговицу халата соседкой, перевернул утомивший его листок цифрами вниз и с удовольствием умял домашнюю баницу. Такую он последний раз ел двадцать лет назад здесь же, в Балкании, ели вдвоем… Но воспоминания сейчас гнал, стал думать о соседях – какая милая, приятная семья. Хорошие, спокойные люди живут в этой хорошей, спокойной стране. Вот только, судя по вчерашним знакомствам в клубе, руководство им WP поставило весьма интересное. Но ведь и сам он приложил к этому руку двадцать лет назад. Чем Стефан лучше того же Марка? Чем сам занимался все эти годы? Какие заказы выполнял…
О многом из написанного за его долгую журналистскую карьеру вспоминать не хотелось. Если не получалось с ходу расшифровать числа с изнанки зеркала, то следовало наконец приступить к делу, на которое он подписался. Стефан взвесил на ладони томик, подаренный отцом Ариэлом, – черный с золотым крестом на обложке:
– Тяжеленький.
Сколько людей читало и перечитывало эту книгу! Скольких она утешила, вдохновила. Стефану от нее ничего не нужно. Он должен просто прочитать ее, исходя из задания, из сказанного Марком: «Там столько устаревшего, поэтому она плохо работает сегодня, не цепляет молодежь, а они – завтрашние взрослые. Почему раньше, несколько веков назад, читали Библию? Неграмотные люди приходили в церковь послушать. Грамотные читали дома. Слушали и переслушивали, читали и перечитывали одно и то же. Потому что читать-то почти и нечего было. Книги были рукописными, их было мало. Хочешь не хочешь, а сто раз прослушаешь, прочитаешь эту скукотищу несусветную. Чем еще было себя занять тогда, когда у человека не было ни радио, ни телевидения, ни интернета. Тебе нужно доработать Библию, осовременить ее.»
Стефан, конечно, не считал себя молодежью, но работа приучила его думать об аудитории, для которой пишет. Вот и теперь – представил двадцати-, тридцатилетних, тех, кто, по словам Бруно – хозяина домика на Капри, верит только в кока-колу. Стефан вздохнул: конечно, нужно было бы проштудировать эту книгу давно, еще в школе, в университете, но уже тогда у него были причины не тратить время на бесполезное, с его точки зрения, чтение, на обсуждение его с кем бы то ни было. И кто ж знал, что читать, вгрызаться в этот религиозный текст все равно придется.
Раскрыл Священное Писание и, к своему удивлению, обнаружил, что это не одна логично повествующая о делах Божьих книга, а набор очень разных текстов: две главные части – Ветхий и Новый Заветы, в которых множество других, поменьше – «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа», «Второзаконие», «Иисус Навин», «Судьи», «Руфь» и еще, и еще, и еще.
– Что же…
Не мудрствуя лукаво, приступил к чтению с первой страницы:
«В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.
И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так. И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй.
И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо…
И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо…
И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду
их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо.
И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле…
И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.
И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле.
И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал.
И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душею живою…»
Он почти дочитал «Бытие» из «Первой книги Моисеевой», когда ему позвонил Боян:
– Вас ждут!
Стефан сначала не понял:
– Кто?
– Вы записаны на прием к доктору Фаустасу.
Стефан снова вспомнил события вчерашнего дня и усмехнулся:
– Да ты у меня не только телохранитель, но и секретарь?
– У меня инструкция…
– Хорошо. Надо так надо!
Через полчаса они были в кабинете Фаустаса. Здоровяк радушно поприветствовал Стефана, пожал ему руку:
– Рад, рад видеть! Надеюсь, в полном здравии после вчерашнего?
– Да, я вполне нормально себя чувствую.
– Это многое говорит о вашем организме! Вы явно крепкий орешек. Но все-таки разберемся сейчас, насколько крепкий. Вот вам стерильная баночка. Завтра с утра помочитесь и отдадите Бояну, он принесет. А сейчас измерим давление…
Стефан без возражений подставил руку. Через минуту доктор Фаустас удовлетворенно хмыкнул:
– Давление в норме! Поразительно! Еще возьмем кровь.
– Пожалуйста!
Стефан отвернулся – даже за годы военных командировок и полевых госпиталей так и не привык к виду крови – ни чужой, ни своей.
– Отлично! – закончил манипуляцию док. Сунув куда-то пробирку, отдал новую команду: – Раздевайтесь до пояса.
Стефан так же безропотно стянул с себя рубашку. Доктор принялся осматривать его, попутно спрашивая и записывая что-то в компьютер:
– Так, кожные покровы чисты. Какой серьезный шрамчик! Откуда такое?
– Было дело.
– Где?
– Далеко отсюда.
– Судя по всему, еще и довольно давно?
– Можно и так сказать.
– А вы не из болтливых.
– Пожалуй.
– Мускулатура развита нормально. Ощущаете ли вы себя весьма значимой персоной?
– Едва ли.
– Зрачки глаз не расширены. Нуждаетесь ли вы в психическом возбуждении?
– Вроде бы нет. Не задумывался об этом.
– Сейчас постучу молоточком. Вы часто врете?
– Как-то не замечал за собой такого.
– Отличные рефлексы!.. Любите ли вы мошенничать, манипулировать людьми?
– Нет, мне это не доставляет удовольствия.
– Здесь больно?
– Нет!
– Здесь?
– Нет!
– Испытываете ли вы раскаяние, чувство вины после совершения каких-либо действий?
– Бывает. Это же естественно.
– Как сказать, как сказать… Сочувствуете ли вы кому-нибудь, проявляете эмпатию?
– Почему бы и нет? Это опять-таки естественно.
– Как сказать. Сейчас послушаем фонендоскопом. Дышите. Не дышите. Вам нравится паразитический образ жизни?
– Нет. Никогда его не вел.
– Не обижайтесь. Люди очень разные. Наклонитесь влево, вправо, вперед, назад. Вам свойственны беспорядочные половые связи?
– Это допрос?
– Конечно нет!
– Обязательно отвечать?
– Конечно нет. Но желательно.
– Не свойственны.
– Похвально!.. У вас были проблемы с поведением в детстве?
– Да, получал в школе по поведению «неудовлетворительно».
– Я имею в виду скандалы, конфликты в семье, с друзьями, учителями, мелкие преступления, приводы в полицию.
– Не помню такого за собой.
– Прекрасно, прекрасно. Одевайтесь. Есть ли у вас реалистичные цели на будущее?
– Конечно, как и у всех!
– Ну, не у всех это «конечно». Вы импульсивны?
– Не без того.
– Безответственны?
– Я бы так не сказал. Что-то еще, док?
– Нет, я с вами почти закончил. Анализы будут готовы в ближайшее время. Вот еще… Были ли у вас неоднократные недолгие браки?
– Гм. Это тоже относится к моему здоровью?
– К психическому – да. Так что?..
– Не было.
– Вам нравится улица Новой Демократии?
– Хорошая улица.
– Что вы думаете о сторнации?
– Думаю.
– Замечательно! На сегодня мы закончили!
– И каков промежуточный вердикт? Диагноз?
– Все хорошо. А подробнее. позже. Сейчас у меня будет следующий пациент.
– Позже так позже, – Стефан посмотрел на компьютер, в который доктор продолжал что-то вбивать. – А у вас там информация обо всех пациентах?
– Обо всех, кто проходил через меня.
– А все вновь прибывшие по линии WP проходят через вас?
– Именно!
– Эндрю Роллинз, Любшин – тоже?
– Кто это?
– Такие же, как я, журналисты.
Доктор посмотрел вверх, как бы задумываясь, вспоминая. Пауза затянулась, и Стефан задал еще вопрос:
– Доктор, а вы болтливы?
Тот удивленно взглянул на Стефана, кивнул:
– Да, вот я-то болтун отменный.
– Ощущаете ли вы себя весьма значимой персоной? Нуждаетесь ли вы в психическом возбуждении? Вы часто врете?
Доктор улыбнулся:
– У вас отличная память.
– Любите ли вы мошенничать, манипулировать людьми? Испытываете ли вы раскаяние, чувство вины после совершения каких-либо действий? Сочувствуете ли вы кому-нибудь, проявляете эмпатию?
– Прелестно!
– Вам нравится паразитический образ жизни? Вам свойственны беспорядочные половые связи? У вас были проблемы с поведением в детстве? Есть ли у вас реалистичные цели на будущее? Вы импульсивны? Безответственны? Были ли у вас неоднократные недолгие браки? Вы поддерживаете сторнацию?
– Феноменально!
– Так вы ответите? Или, может быть, в компьютере сохранились записи… Эндрю Роллинз, Любшин.
Доктор снова посмотрел в потолок, потом перевел взгляд на Стефана, на одну стену, на другую, качнул головой и развел руками:
– Едва ли.
– Их было бы трудно забыть! А в памяти компьютера сохраняется все, если, конечно, специально не удалять данные.
Доктор глянул на Стефана, на этот раз – с заметным раздражением. Снова скользнул взглядом по потолку, стенам, потом выразительно кивнул в сторону телефона. Теперь Стефан наконец понял. В командировках они тоже никогда не говорили о серьезных вещах внутри помещений.
Фаустас продолжил записывать что-то в компьютер. Закончив, спросил:
– А что вы делаете послезавтра?
– Так, по мелочам.
Доктор еще раз взглянул на потолок, на стены, на телефон:
– Думаю, для акклиматизации вам будет очень полезна неспешная прогулка по пересеченной местности, а также свежий горный воздух. Я, кстати, знаю здесь несколько приятных троп с потрясающими видами. Мы можем как-нибудь прогуляться вместе.
– С удовольствием.
«ЧТО НЕ ТАК В БИБЛИИ?»
Остаток этого дня и всю следующую неделю Стефан читал Библию и время от времени снова и снова задумывался о надписи на зеркале:
45:5:1, 13:16:25; 62:2:8; 16:5:15; 43:9:34; 33:22:6; 3:9:10; 42:8:31; 48:2:1; 29:2:5; 66:3:2.
– Подумать только, детская задачка… Не поддается!
Выходил из квартиры ненадолго, только чтобы перекусить в ресторане на площади, пройтись немного по знакомым улицам, осмыслить новые мысли, что появились в голове после чтения Библии. Но где бы он ни был, он все время чувствовал присутствие не только второго – Бояна, – но и кого-то третьего. То мелькнет непонятная тень, то в зеркале отразится и тут же исчезнет чужая фигура. Может, это была тень из памяти? А если все-таки они встретятся, случайно встретятся? Можно было бы, конечно, запросить информацию о ней у Бояна или Марка, но не повредит ли это ей или ему самому? Зачем давать лишние сведения людям, от которых неизвестно чего можно ожидать.
Стефан хмурился. Ненужные мысли отвлекали от рабочих размышлений. Однако, будучи профессионалом, он быстро возвращался к поставленной задаче. Чем дальше, тем сильнее эта задача удивляла Стефана. Он, кажется, стал понимать Марка: чтение Священного Писания было действительно не самым увлекательным занятием. Листая тонкие страницы, Стефан то и дело зевал, хотя накануне прекрасно выспался. Постоянно хотелось отвлечься: вернуться к расшифровке сообщения Эндрю Роллинза, сварить еще кофе и выпить чашечку у окна или на балконе, включить телевизор, радио, нырнуть в интернет, раскрыть наугад один из десятка стоящих на полке детективчиков. Однако Стефан удерживал себя от того, чтобы отложить скучную книгу в сторону, профессионально, въедливо читал каждую строчку, пытаясь понять ее особый смысл, представить себе, какие чувства слова Библии вызывают у верующих.
Прочитал историю Адама, Ноя… Его очень сильно разочаровал рассказ об Авеле и Каине. Стефан предвкушал, что будет читать серьезную психологическую драму о конфликте двух братьев, двух родственных душ, а столкнулся с сухой констатацией фактов на полстранички:
«Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа.
И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец.
Спустя несколько времени Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его.
И сказал Господь Каину: почему ты огорчился?
И отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.
И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле].
И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-nikolaevich-ermak/balkaniya-69494080/chitat-onlayn/) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Петрарка Ф. Лирика. Автобиографическая проза. М., Правда, 1989.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения