Читать онлайн книгу "Витальный исход"

Витальный исход
Виталий Балан


«Творить стихи, как творить молитву.Чтобы обратить на себя внимание неба, каждый раз придётся сколачивать Лестницу Якова. Кому же такое под силу?«Подняться к небу – вот работа! Подняться к небу – вот это труд!»… Жизнь в духе – только начало. Дальше – тишина. Тишина надежды на чудо, чудо сотворения публики, шелестящей не крахмалом манишек, но – перьями крыльев, там, в надоблачном партере. И – никаких гарантий!.. Лишь – стон струны соискания». (В.Б.)





Витальный исход



Виталий Балан



© Виталий Балан, 2023



ISBN 978-5-0059-9708-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero







Я вижу приспущенный флаг —

Кто-то умер… Но это не я.

Я слышу придушенный шаг —

Кто-то свыкся… Но это не я.



Я – слепок с печати седьмой

(Если счет не утратил огня!)…

Кто-то станет когда-нибудь мной.

Кто-то станет: но это… не я.

























«Отдельному»







































































































































ТЕАТР ОДНОГО…







«…Вы, может быть, должны судьбу благословлять
За то, что маску не хочу я снять».

    Михаил Юрьевич Лермонтов














«Философы – это люди, которые к ключам подбирают замки».



    Станислав Лем

На ощупь: и кисть, и мазок на холсте,
Пишу сам себя я уже в темноте…

Вопрос на сто ос! И ответ на сто бед! —
«Куда каждый вечер уходит мой свет?»

Я – шут записной при дворе Красоты:
Учусь к зеркалам обращаться на «ты».

Узнаю ль при свете, кто смотрит с холста?
В игре этой смысла – «полста на полста».

Вползает рассвет через розовый край,
И блики – калики торопятся в рай!..

Мой луч перехода игрив и горюч:
«Эй! Там, на холсте?!. Ты – замок?.. или – ключ?»

















«В кино ты ходишь по канату, который лежит на полу, а в театре этот канат натянут над бездной!»

    Юрий Буйда, «Синяя кровь»

Платил я золотом (не медью!)
За каждый свой недоглоток;
Ломал «изячную комедью»
Над тем, что выплакать не мог.

Мой клоун рыж в часы рассвета,
Он бел, как мел, по вечерам…
«Дель арте» площадью раздета,
Но смех – не грех, а стыд – не срам.

Мой стыд – суфлер, владыка будки:
Метал слова в мои уста…
Мне боль для роли-самокрутки
Ссыпал сам Бог «ради Христа».

И я играл!.. немой, незрячий!..
Толпу паденьем веселя,
Наощупь двигаясь к удаче…
К нулю, Колумб!.. С нуля – земля!..

Где нет ни времени, ни места,
В железе маска двойника…
И смерть глядит седой невестой,
Сбивая перхоть с парика.

Весь мир – антракт в театре масок
Из праха – в прах, из ложи – в ложь!..
Успеть бы маслом стать для красок —
Чтоб лечь под кисть, под жизнь, под нож.










«Хава нагила» —
У самой могилы!..
А вы -?..
Смогли бы?









(поэма)


«Мы сдвоились меж собой,

Мы точь-в-точь двойной орешек

Под единой скорлупой».

А. С. Пушкин, «Подражание арабскому».


Он грел ладони над молчаньем,
В молчанье теплился серьёз…
Он был себе однополчанин:
Во чистом поле нищий Крёз.

Пастуший сын, наследный авель,
Суды доверивший ветрам!..
Софийной прелестью отравлен,
Он называл себя Сезам.

Слуга привычки спать летально,
Хранитель Храма Хлебных Слов…
Умел глотать диагонально
Тугие тексты вечных снов.

Для удержанья на раскатах —
Вязал он громы темляком1
Боготворил приём сфумато2,
И звал Адама земляком.

Писал водою на манжетах
Портреты падающих звёзд;
И лодку строил из сюжетов
О потопляемости грёз.

Он пел Ньютона в караоке;
Подводной Радости взахлёб (!)
Учил мой друг, унизив сроки
До упраздненья слова «гроб»…

Меня нашёл он в перископе:
Спектрально был я – синий свет…
Под линзой, в цейсовом циклопе,
Решился странный наш дуэт.

Он пел о встрече в пятом небе…
Я жил в шестом – и услыхал!
В конце концов, его молебен
Пресуществился в ритуал.

«Привет-привет!»
– «Принёс?» – «… ноль восемь!»,
«Чего ж мы ждём?» – «По сто и – в пляс!»…
«До белых карликов нальёмся!»…
«Пускай в дыру идёт коллапс!»…

Бравады гон, бесед бельканто —
Нас от уныния спасли:
Мы были: как Вергилий с Дантом! —
Винтом срезали спесь с тоски.

Обресть желая Древо Света,
Осиявающее мир,
Сезам расплёл венок запретов,
И в пользу вдов устроил тир!

По заколдованным бутылкам
Стрелял!.. Бездомных джинов рой
Был роздан вдовам – для прибытка:
По джину – в руки!.. Пир горой!..

Себя назначив в пилигримы,
Ссудив полушками кошель,
Мы взяли шаг – мольбой хранимый:
«Пасите наши души, эй!..»

Провидец троп – горбун незрячий,
Взвалил обоих и понёс…
– Куда?.. Луны замок висячий
Зеркально отлучил вопрос.

В недоуменье смёрзлись силы,
В незлобном сглазе всех зеркал:
Вместо Сезама отразилось
Лицо моё!.. (Его ль искал?)…

Причастна правде амальгама
Нам на двоих одно лицо -?!
Окрутник святочный (он самый!)
В игру убрал концы концов.

Не подлого обмана ради,
Но – царства лицедейства для:
На всепланетные парады
Несут сезамы зеркала.

Дрожит моя бедняжка Осень:
Не греет саван золотой…
– Лицо моё, слезам откройся!
– Сезам, лицо моё открой!..












«Умей творить из самых малых крох,

Иначе для чего же ты кудесник?»

    Конст. Бальмонт

Мне в грудь вошла небытность неба
Меж рёбер дымных, в левый «SOS»,
Где началась прадева Ева,
Где рай теперь бескрылых ос.

В долгу долготерпенье капель
У глаз, привыкших к пустоте,
Бутоны нот срезает скальпель
Со струн – солгавших Высоте…

Хранит пути мои дилемма:
Кто свят – не пуст, кто пуст – не прост.
Иди за солнцем хризантемы —
Или – в спираль глубинных роз.

Боясь лица – целуешь лики.
Страшась дорог – стропишь войну.
И погремушечные крики
Вбивают гвозди в Тишину.

Седой рыбак – работник сети —
Целуя чёрный жемчуг лет
На одре слёз сушил секреты
Произношенья слова «нет».

Ловец, пока не стал прозрачен,
Чертил на мокром джаз-квадрат,
Врезая в мой умишко рачий:
«Есть ДА – как НЕТ, есть НЕТ как ДА».

Я сбрил усы на циферблате
И в соль вошёл по самый «вдруг»,
И на чешуйчатом квадрате
Поклялся, что оставлю круг.

Проверил снасти, вскинул крылья,
Смахнул запрет с лежалых дум,
Взметнулась пыль: чихнул на пыль я,
И – стих сварил из какаду…

Мой стих – не я: ведь я – обмолвка
Звезды, погибшей на лету,
От первовзрывного осколка,
Успевшей лишь: «жё тэм… се ту!..»

В снопах лучей – игла разлуки:
Железный нрав её смешлив!..
Твои, Господь, целую руки:
Пока я снюсь тебе – я жив!..









(муз.– «с огнем»)










«Все обменивается на огонь, и огонь – на всё».

    Гераклит



«Огонь испытает дело каждого».

    Апостол Павел

Строка письма Мефисто к Богу
Пришла на исповедь к огню…
Огонь от исповеди вздрогнул
И предал тайну скрипачу!..

Касаясь мрака краем глаза,
Забыла высь сама себя,
Когда на царствие помазал
Скрипач мелодию огня.

Строка трещала искролётно,
Лизнув пурпуром грудь небес:
Вольготно, нотно, подноготно,
Гормя горит чудес диез!..

«CON BRIO!» – звук неопалимый,
Причастный к таинствам огня,
Метался сполохом гонимым
Меж струн и пальцев короля.

Ликуют блики в переплеске
Тысячеперстовой руки!..
И лают славы недопески
На Древо Знанья и Тоски!..

«Играть с огнем!»… – такого права —
Никак, нигде, никем, ничем!..
Ах, саламандрова октава!..
Ах, скрипка Феникса в луче!..












«Нужно быть действительно великим человеком, чтобы суметь устоять даже против здравого смысла».

    Федор Михайлович Достоевский



«Если я не нахожу смысла в своих картинах, это не значит, что там его нет!»

    Сальвадор Дали

Привитая к ушам лоза

Достигнет шепота собаки…

Пастельно ахнет бирюза,

И заорут победно маки!..



Как после «Ё» приидет «К (а)»,

Так после боли – осознанье…

И двинется к холсту рука:

Для разнополого касанья.



Распятый на подрамках лен,

Послушный палочке Ван Гога,

Возьмет кобальтовое «ДО»:

И «Ирисы» услышат Бога.



Сойти с ума – как с корабля:

Ступив на облаков карнизы,

Узнать моцартовское «ЛЯ»

В улыбке донной «Моны Лизы».



Для музыкантов вместо нот

Цветут палитры на пюпитрах:

И плачет красками фагот

В объятьях Босховой партиты.



Грядет синхронный перевод (!):

Полетами виолончели

Расскажет о Венере тот,

Кого прозвали Боттичелли.



Да, в рукоделье красоты

Стежками нот расшита мука.

Бетховен цвета – это ты!..

И ты же – Леонардо звука!..






















«Эта теория недостаточно безумна, чтобы быть верной».


Нильс Бор, датский физик, создатель первой квантовой теории атома.


Капелла капели времен
Баюкает куколку духа…
За право петь имя имен
Мы платим вангоговским ухом.

Там, в черном тюльпане дыры-
На рыжей груди голодранца-
Бомжуют иные миры
Живого навылет голландца…

Голландец до смеха летуч!..
Холсты – паруса в передозе
Трещат про потерянный ключ
От неба, почившего в бозе…

Работает в горле комок
Лудильщиком – греком Сизифом:
Дерзает любой лепесток
Стать бабочкой уха из мифа…

Над полем нескошенной лжи
ВорОнит судьба-недотрога…
Уходят в себя миражи,
Познав одноухого бога!..

Он – бог, он – Ван Гог, и он смог:
Простить всем живущим без цвета —
Измазанный краской курок,
И тридцать седьмой номер лета…










«У каждого свой „нахес“…»

    Виктория Серебро

ДЕГУСТАТОР ВИН:

«Пью, но без всякого удовольствия!..»



БОКСЕР:

«Бью, но без всякого удовольствия!..»



ПОЖАРНИК:

«Тушу, но без всякого удовольствия!..»



ХИРУРГ:

«Режу, но без всякого удовольствия!..»



МОГИЛЬЩИК:

«Хороню, но без всякого удовольствия!..»



АКТЕР:

«Умираю… но без всякого удовольствия!..»












«Видимое – временно, а невидимое – вечно».

    Св. апостол Павел (2 Кор.; 4:18)

Подкаблучник, язычник – закат,
Был дорожкою в Каннах, но канул
В кино-Лету: сбежал он за кадр —
К золотому с мечом истукану.

Шар заката возьму под язык,
В кинозале повторного страха…
Чтобы Бог от меня не отвык:
Напишу через «о» слово «плаха».

Хохотушка-хлопушка, скажи:
Как прожить без единого дубля?..
Риторических слёз тиражи
Вопрошают – «Так, что нам Гекуба?»…

Недоласканный взглядом закат
Догорает в монтажной, за кадром…
Над Землёю восходит Прокат —
Целлулоидным править парадом.

Беспилотные жесты конца
Барражируют* в ритме стигматов:
Над потерянным раем лица
Той, что вышла из пены когда-то.

















«Когда Господь уготовлял небеса, тогда Премудрость при Нем была художницею».

    Соломон-царь, Притчи (8:27,30).



«Живопись – не проза, она поэзия, она пишется стихами с пластическими рифмами»…

    Пабло Пикассо.

(1)
Смерзаются тени квадриг,
Уплывающих в холод гениев…
Смеётся над Вечностью – Миг,
Полубрат её по успению…

В каждой ласке —
Веласкеса краски.

(2)
Историков варево жжёт,
К языку пригорает «если бы»!..
В огне начинается лёд —
Отражающий Бога Всех Слепых.

Все вы, ночи —
Малевича дочери!

(3)
В пустыне, в Музее песка,
Экспонируют мозг анатома:
Людимость его мозжечка
Поражает кубизмом атомов!..

Кубики света
В шипящий мрак
Рукой геометра
Бросает Брак!..

(4)
А храмы в Раю без икон:
Все живое, оно, не врамлено!..
Летучей красой испокон
Цветолюбцев душа отравлена.

Тянут шеи по пьяни
«Гуси-лебеди» Модильяни.

(5)
Линяет забота за край.
На раздаче даров – побоище.
Сыграй на мне, Флейта, сыграй,
Пока плещет прощеньем Бог еще.

Много званых!..
Но – где сезаны?

(6)
Обиженный ангел-гарсон
Должников выкликает дискантом:
Висит неоплаченный сон —
Над планетой, проспавшей Винсанта.

Шепнула Вечность-недотрога:
«Пойду за чудика – Ван Гога!»…
Вспорхнуло ухо-мотылёк:
На нем с рыжинкой волосок…

(7)
Абсента полынная роль
Раздвигает дерзаний полости!..
Но утром вчерашний король
Возвращается в точку плоскости.

Бритвой опасной
Пишет Пикассо
Герники сон!..
Савл Пикассо.

(8)
Крапленые карты вин
Распаляют народец кротовый:
Хмелёк-щеголёк гордынь —
В стеклотаре из соли лотовой…

На изнанке (?!) прозрачных кулис
Ловит солнечных зайцев Матисс.

(9)
Душа в переходе миров
Просквозила лебяжьим пёрышком:
Балет колонковых штрихов
Ублажает холсты до зёрнышка!..

Многоглазые ракурсы стонов
Опавл?нивал аргус-Филонов…

(10)
Маэстро термальных минут
В керосиновый час (в час кассовый!)
Не кисть – но пылающий кнут
Окунает в палитру Спасову.

Бог дал звездам гаранта —
«Ночной дозор» Рембрандта.

(11)
О Боге – немое кино:
На мольберте распята тишь Его
Холщовых мембран волокно
Шепотки уловляет вышние!..

Иллюстраторы Духа – над нами:
Ходят в белый духан Пиросмани.

(12)
На выдохе – вера во вздох!..
Новизна – для массажа Памяти…
Творец, словно царь-скоморох,
Проглотивший змею на паперти.

Он рождён до прихода звука —
Вечный «Крик» Эдуарда Мунка!..

(13)
Ревнители слов посевных,
Обожатели жестов слаженных,
Заждались ухода иных —
Неудобных, неправильных, ряженых.

По мужицким сугробам Брейгеля
Со слепыми бродить – привилегия.

(14)
Рифмует художник мазки:
Океаны —со слезинкой маковой!..
Его жизнь – это только эскиз
Предпоследней ступеньки Якова!..

Сад, где радость сама себе рада,
Прорастет из ребра Леонардо.












«Всякое творчество есть по сути своей – молитва».

    Иосиф Бродский

Судьба – несовместимая с жизнью…
Земля – несовместимая с небом…
Осанна святому трехжилью
Того, Кто нам крылышек не дал.

Слова – несовместимые с болью…
Тоска – несовместимая с белым…
Подмостки, залитые ролью,
Торгуют пустующим телом.

Лучи – несовместимые с ветром…
Ключи – несовместимые с раем…
Дитя Невечернего Света,
Научит спасаться, играя.

Любовь – несовместимая с ложью…
Глаза – несовместимые с жестом…
Как только проснешься Ты, Боже,
Найди для нас время и место.

















«Ты – тень теней, тебя не назову…»

    Андрей Белый

Действие происходит в Вестминстерском аббатстве в склепе – усыпальнице английских королей.



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:


ЛЕИР – тень короля Леира.

ШУТ – тень придворного шута.

КОРДЕЛИЯ – тень дочери короля Леира Корделии.

ШЕКСПИР – автор пьесы «Король Лир».












На сцене в порядке появления – Шекспир, Король Леир и Шут.




ШЕКСПИР (вычитывая из своей же книги «Король Лир»). «Не надо вынимать меня из гроба!»



Пожимает плечами и с легким сожалением, как бы повинуясь приказу, закрывает книгу и уходит.


ЛЕИР (появляясь из гроба с портретным барельефом). Кто я?
ШУТ (выкарабкиваясь из другого каменного ящика, никак художественно не оформленного). Я весть принес на острие ножа, вонзенного мне в спину!..
ЛЕИР. Что мелешь?
ШУТ. Зерна глупости твоей.
ЛЕИР. Кто я?..
ШУТ. Ты— тень Леира.
ЛЕИР. Кого-кого?
ШУТ. Леира.
ЛЕИР. А кто это – Леир?
ШУТ. Да тоже тень.
ЛЕИР. Так я тень тени?
ШУТ. Тень тени Короля, смерть смерти Властелина!.. И,
слава Богу, не король теней.
ЛЕИР. Выходит, он… ну, то есть я… ну, то есть мы… мы что, выходит, все умерли?!.
ШУТ. Что – страшно?
ЛЕИР. Поднять бы парус пониманья, чтоб ветер истины поймать!..
ШУТ. Кто назовет свой страх ступенькой, тот взойдет. Кто назовет стеною, лоб расквасит. Все дело лишь в названье: называй!..
ЛЕИР. Так просто?
ШУТ. «Просто»?.. Так же просто, как луной обжечься!.. Дать имя вещи – все равно что самому той вещью стать. Хотя б на миг. Миги – маги. Мильон имен – и столько же судеб: судьба от имени берет начало.
ЛЕИР. Я тень!.. Леира тень… Но ты? Кто ты?
ШУТ. Я тоже тень… Тень шутки мирозданья… Умеет Небо посмеяться!.. Его улыбкой был когда-то я…
ЛЕИР (обрывая Шута). Ты не ответил на вопрос. Под именем каким ты был в миру известен?
ШУТ. Вопрос – что пес. Вопросу твоему хозяин ты… Ведь так? ЛЕИР: Конечно.
ШУТ. Мне ж не пристало чужого пса прикармливать намеками, чтоб в дом твоей догадки вором влезть и… вынести алмазы остроумья в кармане дерзости моей.
ЛЕИР. Шут и балабол!..
ШУТ. Браво!.. Два этих титула я с честью понесу!.. Уже несу. Уже носил. Поберегись, хваленая серьезность: я иду!.. Шут короля и сам король шутов!..












Входит Корделия, за ней – Шекспир.


ЛЕИР (пристально вглядываясь в Корделию). Кто ты, дитя?
КОРДЕЛИЯ. Душа. Душа живого человека.
ЛЕИР. Я имя дам тебе – ты только пожелай.
КОРДЕЛИЯ. Да, назови, прошу, и станешь мне отцом.
ЛЕИР. Кор-де-ли-я… Корделия – дитя!..
КОРДЕЛИЯ (повторяя за Королем). «Корделия»…
ЛЕИР. Произнеси: «Леир»…
КОРДЕЛИЯ. «Леир»…
ЛЕИР. Как славно!.. Еще, еще скажи!..
КОРДЕЛИЯ. Ле-ир… Леир…
ЛЕИР. Ты – дочь моя.
КОРДЕЛИЯ. Я дочь твоя.
ЛЕИР. Я твой отец.
КОРДЕЛИЯ. Ты мой отец.
ЛЕИР. Какая славная… (Осекся вдруг.)
ШУТ (продолжая фразу за Королем). …игра! (?)
ЛЕИР (трезвея). Ах, да… игра!
ШУТ. Игра с душой живого человека.
ЛЕИР (дочери). Ну, говори… Нет, погоди, сейчас взойду на трон. Где трон?!. (Ищет трон.) Где же трон?!.
ШУТ. Мне кажется, один из нас глупей шута. Названье!..
ЛЕИР. Что – «названье»?
ШУТ. Названье дай!.. Ужели все сначала?!
ЛЕИР. Ах, да! Совсем забыл!.. (Неожиданно бьет Шута сильно по шее. Тот падает на четвереньки.)
ЛЕИР. Трон – это ты.
ШУТ (потирая шею). За что?..
ЛЕИР: Велю. Итак, Корделия!..
КОРДЕЛИЯ. Да, государь мой батюшка.
ЛЕИР. Что хочешь ты сказать мне? Дочь – отцу?..
КОРДЕЛИЯ. Ничего.



Немая сцена: все смотрят вопросительно на стоящего в стороне Шекспира.


ШЕКСПИР (захлопывая книгу). «Из ничего и выйдет ничего!»



ЗАНАВЕС
















ПУНКТ 1:

Я – Чемпион по прыжкам
в пустоту!
Без парашюта!
И – крут Я!
И – шут Я!

ПУНКТ 2:

Я – Учредитель забега
в смешках:
Бегу от гордыни…
И присно, И ныне.

ПУНКТ 3:

Я – Эпигон эротических трат
Летучих созвучий —
На всякий
На случай!..

ПУНКТ 4:

Я – Передоз романтических грез:
укол Героини —
И нет вас
В помине!

ПУНКТ 5:

Я – Рубикон: я живу поперек.
Рим вашему дому,
И жребий —
В обнову!












«Сюжет всегда убивает краску. А краска есть то, чем живёт живописец.»

    Казимир Малевич

Чёрный квадрат – лишь проекция куба:

В котором ослепшая, прячется ночь —

Та, что стучится до коликов грубо

В трёхмерную надобность боль истолочь…



В Красном квадрате – коррида, арена!..

Игла бандерильи!.. Игла – как игра!..

Юбкой из алых мулет Мельпомена

Плещет – маня в минотавровый рай.



Жёлтый квадрат: занавесная чёлка,

Розарий речей из бутонов свечей…

Лунную память мимозам из шёлка

Поют желторотые окна ночей.



Дева Зелёных квадратов ласкает

Младенца – царя в голубином глазу…

Клин, как ни кинь: неприкаянный каин

Вчерашним числом доедает звезду.



В Синий квадрат – над безводным колодцем —

Смеётся лазурь, моё темя сверля!..

Пасынкам слепорождённого Солнца

Не даст воземлиться небесная «ЛЯ»!..



Белый квадрат – контрамарка «На выход»:

Из мира театра, ведь рай не раёк.

Стонет во сне лицедейское лихо:

«Коня за полцарства!», и – «…на посошок!»









(Кантата с хорами, речитативами и ариями)


Памяти Веры Горт – поэта и друга.




ХОР.


У каждого Мима

Своя схима!..



АРИЯ


Не проходите мимо Мима:

Его душа, как дым, гонима

Ветрами крыльев Серафима!

Над пеплом ран Ерусалима,

Над оправданиями Рима,

Над ТрЕблинкой неизлечимой,

Над контурами Хиросимы —

Летит!..

Звездой Бездомности хранима,

Не Хама ради – ради Сима…

Летит, негдешняя, в полымя:

Чтобы восстать …неопалимой

В садах благого Анонима!..



РЕЧИТАТИВ («Рождение Мима»).


Где наго, там и босо.

Где босо, там и – «Ой!»…

Нога наткнулась в дорожной пыли на кусок плоти.

Малый кусок.

Пилигрим,

сотворив молитву, поднял находку:

на крепкой ладони лежал язык человеческий!..

Не отрезан, но – вырван.

И сроков не отгадать: когда,

в какую длительность бытия отторгнут был?..

Весь в гроздьях сухой грязи, с налипшей

со всех сторон всяческой дрянью —

соломинками

листьями,

шерстинками,

камешками,

пушинками,

осколком зуба

и даже длинным женским волосом —

шматок плоти выглядел давним и лежалым!..

Но, вот ведь что!.. Не проквасился он и не засмердел!…

А, коль не протух, то почему никакая тварь не соблазнилась прикушать мясцо? – ни зверь, ни птица, ни какая-нибудь жужелица?..

Вопросные укусы зудели в мозгу не долго: язык возьми да и шевельнись!..

Рука францисканца («язык предержащая»! ) отозвалась на шевеление лёгким продрогом – странствующего монаха испугать не просто.

Нетленная плоть – плеть знаменья.

Но меж знаменьем и знанием – река.

– Кому языки рвут? – спросил себя скиталец.

И тут же ответил:

– Языки рвут еретикам и пророкам…

– На какой мы дороге, брат?

– Аппиева. На Аппиевой. Она к Риму ведёт, – ответил попутчик.

– Дороги не ведут в Рим, они – бегут от него.

Всякая дорога – как беглая рабыня: – Эё, Дорога, куда ты бежишь? —

Не ведаю, куда, но знаю, откуда… Из Рима я, из Рима…

– Ах-ты! – странная находка в руке монаха вдругорядь шевельнулась!..

И показалось пилигриму, что тяжесть всего мира

как-то истончилась,

дымком воскурилась,

и развесила самоё себя в небе,

словно стираное бельё,

прозрачными, белёсыми хлопьями —

ожидая ветерка благодатной молитвы.

Свинцовость теней исчезла.

Или – затаилась на время.

Но, куда она ушла?

И возвернётся ли, чтобы окружничать подле души?..

Брат взглянул на брата…

С пустой рукой (ибо находка исчезла!), осиянный новизной чувств, оглоушенный праздником небывальщины, пилигрим жевал воздух непослушными юркими губами: будто обсуждал с Карусельщиком Бытия условия всеохватного счастья.

И всё бы хорошо, да не всё издали…

Пригляделся к францисканцу получше, придвинулся поближе и ахнул попутчик:

Изо рта в бороду – кровь!.. тёком течёт, струёй бежит…

С чего бы ей течь?..

И ещё: монах мычит, так мычит, что мычаньем пугает!..

Ну, словно телёнок-отъёмыш мамку зовёт!..

Что за притча в горле бедолаги недоглотком булькает, и нижет мык за мыком сквозь окровавленный сцеп межгубия?..

Но вот глаза!..

Глаза у пилигрима – несообразно веселые, искрятся потешками.

«Уж, не сошёл ли он с ума?»…

Верное сердце собрата кровью к смуте подплывает.

Холодит, беспокоит, опрокидывает душу картинка «Веселье на крови» —

нездешняя какая-то радость, шальная, всезначная!..

– Что с тобой, брат?!

– Мммм…. Ммм… ммм!..



ХОР.


Жестом – в жесть, по клину – клином:

Миму – мир. Отцовству – сына!..





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vitaliy-balan/vitalnyy-ishod-69205792/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения