Читать онлайн книгу "Бездна"

Бездна
Нина Романова


Влад приезжает в Мариуполь на похороны матери в феврале 2022 года. Он не успевает улететь в Москву и волею судеб оказывается в подвале родного дома, спасаясь от обстрелов. Сосед дядя Толя, который еще вчера поддерживал Влада, умирает от взрыва, и его восемнадцатилетняя дочь Настя остается одна. Влад берет ее под свою опеку, и они оба еще не знают, что жизнь приготовила им обоим. И не только им. Некогда потерянный для семьи двоюродный брат Влада – Глеба также идет, как ему видеться, наилучшим путем, который со временем превращается в опасный лабиринт, ведущий его в тупик, и Глеб отчаянно ищет из него выход.





Нина Романова

Бездна





Глава первая «Потрясение»


Влад остался один в ритуальном зале столовой «Юность», в которой он заказал на «девять» дней…, не мог выговорить ни про себя, ни вслух «поминки», у него не укладывалось в голове, как его родная, такая еще молодая мама умерла!

Все случилось слишком быстро, мама позвонила ему несколько дней назад, старалась говорить бодро и весело, но он почувствовал – что-то не так. Стал допытываться, и она, сдавшись его напору сказала: «Просто устала, сынок, сердце шалит, записалась на днях в поликлинику, не переживай, все хорошо».

Но он сразу не на шутку встревожился, ведь у нее недавно случился микроинфаркт, и она попыталась скрыть это. Когда приезжал к ней, в Мариуполь два месяца назад, сосед по площадке – дядя Толя сказал ему, встретив на улице: «Сынок, наверное, не мое это дело, но мы ведь с тобой как родные – к Марьюшке несколько раз «скорая» приезжала. С сердцем у нее плохо. Говорят, если не лечить, то случится серьезный приступ».

Влад тогда от души поблагодарил дядя Толю, не просто сосед он был, а самый близкий мамин друг. Влад с детства помнил, как их семьи тесно общались: на новый год, на восьмое марта или первое мая могли запросто зайти друг к другу, дядя Толя играл на гармони, мама очень любила петь, голос у нее был не слишком сильный, но мелодичный и красивый.

На ее день рождения, десятого декабря, шел пушистый, влажный снег, деревья во дворе запорошило. В этот вечер, они весело отметили ее пятидесятилетний юбилей, собралось много друзей, и мама была такой красивой, что даже молодые мужчины приглашали ее наперебой на медленные танцы. А она, смеясь, отмахивалась от них и говорила, что свое уже оттанцевала, и вообще, ей сегодня пятьдесят!

Они отпустили такси за два квартала от дома и медленно шли по аллее, до подъезда. На улице стемнело, почти ничего не нарушало ночную тишину. Влад поймал снежинку, она не сразу растаяла, радуя красотой узора.

Их любимая с детства игра – ловить снежинки, разглядывать их в желтом свете фонарей, и разговаривать обо всем. Мама – замечательный собеседник, они с отцом были так близки, что могли часами за чашкой чая и карамельками сидеть и разговаривать обо всем: о литературе, музыке, обсуждать новые романы современных литераторов, особенно им полюбился Михаил Валуев, тогда еще начинающий автор, они с жаром обсуждали его романы «Полет» и «Галлюцинация».

Влад мало понимал в их разговорах, но всегда с удовольствием усаживался на кухне на свободный табурет и впитывал все, о чем они рассуждали.

Позднее он также пристрастился к книгам и читал по ночам запоем, за что ему иногда прилетало от отца, но не мог же он закрыть книгу на самом интересном месте! А на следующий день Влад засыпал на каком-нибудь скучном уроке биологии. Но приключилось это всего раз или два, он не хотел позорить свою маму – учительницу русского и литературы, которая преподавала в соседней школе, и с чтением по ночам пришлось завязать.

Влад с горечью выдохнул – ну почему она не послушала его два месяца назад и не вернулась вместе с ним в Москву!? Ведь у него было все, чтобы ее спасти – деньги, лучшие врачи и лучшие лекарства. «Мамочка…ты просто никогда не воспринимала смерть всерьез, но на этот раз ты ошиблась» – тихо проговорил Влад.

На его плечо легла тяжелая, шершавая ладонь. Влад поднял глаза – дядя Толя, чуть поодаль, прислонившись к стене, стояла его дочь- Настя.

Маленькая Настя, он привык ее считать маленькой. Во дворе, когда они играли с пацанами в футбол, Настя частенько сидела на скамейке, рядом с полем, разместив на ней куклы. Иногда мяч прилетал к ее ногам, и она выкидывала его обратно, махала им, заливисто смеясь, и продолжала свою нехитрую игру в дочки- матери с пупсами и куклами. В ее темно- русые косы всегда вплетали атласные ленты, которые повторяли оттенок ее ярко- зеленых, в медовую крапинку глаз. Девочка и сама напоминала миниатюрную куколку.

Но в то время, Влад, конечно, не обращал на нее внимания, в пятнадцать увлекся звездой их класса Лилей Закревской, а в шестнадцать по нему уже вздыхали несколько девочек из параллельных классов. И он, чтобы не огорчать ни одну, по очереди выгуливал их: летом в городском парке, а зимой на катке.

Мама тогда полушутя, полусерьезно говорила ему: «Негодный мальчишка! Сколько можешь пудрить голову Наташе и Маше! Они же сестры, не хватало, чтобы перессорились из- за тебя!». Он же не думал о последствиях, просто ему нравилось, что девчонки слушают его, открыв рот, и с замиранием сердца смотрят на его улыбку.

Наташа – одна из сестер даже призналась ему, что он похож на вампира из какого- то голливудского фильма, потому что заколдовывает своей улыбкой, а потом пьет ее кровь, в переносном, естественно смысле. Влад в ответ на ее откровения, при поцелуе в шутку прикусил нежную кожу ее шеи. Но Наташке, как ни странно, это понравилось.

Глупости лезут…Голова тяжелая от выпитой на поминках водки, он почти ничего не ел несколько дней после похорон. Ходил по пустой квартире как загнанный зверь, или часами сидел в старом, обитом искусственной замшей кресле, изучая серые завитки обоев, слезы потоком катились по щекам, и хотелось выть. Взял тогда мамину фотографию – прижал к себе и качался из стороны в сторону, будто убаюкивая ее. Она скончалась у него на руках, в городской больнице номер три…Хотя могла бы жить!

Влад прилетел десятого февраля, почти сразу после звонка из больницы. Ему сообщили, что у мамы инфаркт и состояние тяжелое и не стабильное, читай между строк – самое страшное может произойти в любую минуту.

Спокойный, чужой женский голос звучал в трубке, потом он узнает, что звонила, лечащий врач мамы – зав. отделения кардиологии. Влад не верил в происходящее, ему хотелось выключить звук, в ушах образовалась вата, и где- то издалека звучал мерный голос: «Приезжайте поскорее и желательно привозите лекарства. Список я продиктую».

Он бы вылетел в тот – же день, но пришлось подождать пока его друг, тоже врач кардиолог одной из частных клиник помог достать необходимый препарат. Оказывается, что даже в Москве не все можно быстро купить, в аптеках из- за перебоев с поставками, этот препарат отсутствовал.

Влад улетал с тяжелым сердцем – Ксюша, его самый любимый, светлый человечек, порывалась ехать с ним, но он наотрез отказался, она еще была так слаба после перенесенной болезни, что нуждалась в присмотре и реабилитации, выйдя больницы, сильно кашляла и похудела на несколько килограмм.

Да, если бы его любимая жена находилась рядом… Но Влад не мог рисковать ее здоровьем. И строго настрого предупредил тещу, чтобы та вовсе глаза следила за дочерью. Ксюша, хотя и сама еле ноги передвигала, могла рвануть к нему – в Мариуполь, только бы оказаться рядом, только бы помочь ему пережить это горе.

При воспоминании о жене, его тело наполнило тепло, так и хотелось уткнуться в ее мягкое плечо и прижать к себе крепко- крепко.

Но, он сидел в опустевшем кафе. Дядя Толя смущено кашлянул:

– Влад, сынок, приходи к нам, не надо тебе сейчас одному…

Влад кивнул и наконец, молча встал, и они втроем с дядей Толей и Настей отправились в то место, которое Влад когда- то называл своим домом.




Глава вторая «Забытье»


Она, не отрываясь, смотрела на кисть его руки, свисающую с кровати, на длинные пальцы, один из которых украшало обручальное кольцо. Закатанные рукава белой рубахи открывали широкие запястья, вены чуть набухшими жгутами бежали к локтю.

Ей казалось, что она не имеет право тайно, и так пристально разглядывать его руки – сильные и мускулистые в предплечьях, его глаза с подрагивающими во сне черными ресницами. Но она не смогла заставить себя уйти, жадно всматриваясь в четкую линию его чувственных губ. Несмело и невесомо, одними лишь кончиками пальцев прикоснулась к его щеке и провела дрожащей от волнения рукой до виска, касаясь черных прядей его волос.

Он вздрогнул, и Настя сразу отшатнулась, как будто неведомая сила стыда отбросила ее на метр. Влад поднял голову с подушки и опять опустился на нее, встречать новый день не хотелось, но спасительное забытье ушло. Он открыл глаза и, щурясь от солнечного луча, пробившегося из- под неплотно задернутой шторы, наконец, понял, что не один.

– Настя? – голос прозвучал хрипло, как у курильщика со стажем. Он откашлялся, – Я уснул у вас?

Настя хотела что- то сказать, пожелать доброго утра, или что там обычно говорят проснувшемуся человеку, но ничего не приходило на ум. И она только молча кивнула.

Влад встал с кровати, приглаживая взлохмаченные от подушки волосы, как ни странно голова не болела, вчера после кафе, уступая уговорам дяди Толи, он зашел к ним, потому что не хотелось оставаться одному в пустой квартире.

Сидели на кухне, курили, и пили фирменный самогон дяди Толи, вспоминая его маму, помянули и отца, который умер два года назад, в самом начале этой дикой пандемии коронавируса. Его ранняя смерть повлияла на маму, хотя она держалась молодцом, никогда не жаловалась, но Влад знал, что ей отчаянно не хватает отца.

Влад уговорил ее переехать к нему, в Москву, и она несколько месяцев жила в его только что отстроенном новеньком коттедже в Подмосковье. Влад так радовался, что мама и Ксюша, его две самые любимые женщины так быстро нашли общий язык и подружились, будто всю жизнь знали друг друга.

В один из дней, осенью две тысячи двадцатого, они как- то гуляли по Москве вдвоем, и мама сказала ему, что она так рада, потому что у него есть Ксюша, и теперь она за него не переживает, ну разве что чуть- чуть. Влад напрягся тогда, понял, что мама завела разговор не просто так. И он не ошибся, узнав в следующее мгновение, что она приняла решение вернуться в Мариуполь.

Он даже накричал на нее – зачем ей возвращаться туда? И разве ей плохо с ними? Но мама только покачала головой и погладила его по щеке: «Владушка, тебя и Ксюшу я очень люблю, но мне пора домой».

Уже в аэропорту, провожая ее, Влад спросил: «Значит, Мариуполь все- таки победил меня, мама?». Она ласково улыбнулась ему, уголки ее губ дрогнули: «Владушка, мой любимый Владушка, ты уже такой взрослый и у тебя своя жизнь». Они обнялись на прощание, и Влад долго смотрел в огромное окно, пока самолет рейса Москва- Ростов- на- Дону выруливал по взлетной полосе.

Его упрямая мама вернулась в свой Мариуполь, где у нее была ее жизнь: школа, ученики, коллеги, подруга и сестра Валя.

Тетя Валя – она была всего на два года старше мамы, двенадцать лет назад также работала, в их средней школе – учителем истории. Они, в шутку называли себя сестрами – училками, и их семьи и дети были долгое время, как говориться «не разлей вода».

Жили по соседству, в одном доме, и в одном подъезде, так получилось, что отец Влада и муж тети Вали – дядя Миша работали на одном заводе, и им почти одновременно дали по двухкомнатной квартире в новой, только что выстроенной панельной «девятиэтажке».

Тетя Валя первая родила сына, и когда ее Глебке исполнился год, у мамы на свет появился он. И все уже наперебой гадали, кто из сестер первой родит второго ребенка. Вот так гладко, ровно, и вполне счастливо все начиналось. Живя в одном подъезде, сестры постоянно бегали, друг к другу в гости, вместе гуляли с колясками на детской площадке, и часто две семьи вместе ужинали- то на третьем этаже – у Стрельцовых, то на пятом – у Соколовых.

Влад с Глебом на пару росли, сначала ковыряясь в одной песочнице, потом меняясь друг с другом новыми велосипедами, а чуть позже пропадая на дворовом скейтпарке, соревнуясь, кто более лихо и красиво сделает пируэт в воздухе, красуясь перед соседкой Лизой, которой оба одновременно увлеклись. Лиза по очереди ходила с ними на свидания, и с удовольствием слушала стихи Есенина в исполнении Влада, и творчество Высоцкого, которого громко декламировал под цветущей, раскидистой черемухой Глеб.

А из окон третьего этажа, опершись руками о подоконник и вдыхая вечернюю свежесть, улыбаясь, смотрела на своего тринадцатилетнего сына тетя Валя, повторяя за ним последние строки: «Но что- то кони мне попались привередливые…».

Глеб, как и Влад, были единственными детьми у своих родителей. Мать Влада два раза беременела, но каждый раз у нее случался выкидыш, врачи не моги найти причину, ведь она по анализам и исследованиям оказывалась совершенно здоровой. В конец концов Марьяна решила, что пусть будет, как Бог даст.

А тебя Валя больше не захотела иметь детей, к моменту, когда Глебу исполнилось одиннадцать, ее отношения с дядей Мишей стали портиться, не редко он приходил домой навеселе, и от него пахло чужими женскими духами. Но они еще пару лет скрывали все от Глеба, стараясь жить вместе ради сына, хотя их брак давно трещал по швам.

И вот, в тот самый вечер, когда Глеб читал Лизе стихи Высоцкого под черемухой, и разразился скандал, который позже привел к разрушительным последствиям.

Влад помнил, как мама сидела, обняв сестренку, и ее домашний халат вымок от слез, тети Вали, а та все плакали и плакала. Глеб пришел к ним, он бледный и напуганный сидел на кухне и все спрашивал: «Дядя Леша, почему отец ушел?».

Влад отметил тогда, что Глеб будто уменьшился ростом, хотя он был выше его сантиметров на пять. Его спина сгорбилась, а стройная, подтянутая фигура скукожилась, он напоминал испуганного вороненка.

Отец положил тяжелую, жилистую руку на плечо Глеба и тихо, но твердо сказал:

– Глеб, в жизни случается всякое, но знай, что ты всегда и во всем можешь на меня рассчитывать, – потом он неумело обнял Глеба и прижал к себе, и вот тогда брат разрыдался, его ломающийся подростковый голос сипло повторял: «Ненавижу его! Ненавижу!»

Влад стоял рядом и у него в горле образовался комок, а в животе разлился неприятный страх: а что, если в какой- то момент и его отец захочет уйти? Что тогда станет с ним, и с мамой?

Отец будто прочитал его мысли и притянул к себе. И Владу сразу стало легче – так они и стояли втроем, неуклюже обнявшись. Глеб постепенно успокоился, он безучастно смотрел на остывший чай в кружке с нарисованной клубникой, и тогда отец достал три небольшие рюмки, налив им на донышке, а себе до краев, и они в первый раз, по- взрослому молча выпили.

Коньяк обжог желудок Влада, а щеки Глеба покраснели, но он казалось, приходил в себя. Отец придвинул к ним тарелку с соленым салом, вареную картошку в мундире и пухлые, сочные котлетки, приготовленные мамой на ужин. Как ни странно, у Глеба проснулся аппетит, и он стал, молча и жадно есть.

Дядя Миша так и не вернулся к тете Вале и сыну, позже он забрал свои вещи и навсегда закрыл за собой дверь, с завода он также уволился. Через несколько месяцев отец от кого- то из заводских услышал, то Миша Стрельцов сошелся с какой- то молодой женщиной и уехал с ней в Николаев.

И вот тогда тетя Валя, еще как- то державшаяся, и надеющаяся, что муж одумается и вернется, сошла с тормозов и начала пить. Сначала мама пыталась вразумить ее, а отец скрепя сердцем даже выступил в роли свахи, познакомив Валю с новым начальником цеха железобетонных конструкций. Но Валя на следующий день сказала, что он слишком правильный и скучный.

Мама тогда разозлилась и повысила на сестру голос: «Ну конечно с Мишей гораздо веселее!». О чем через мгновение пожалела, тетя Валя ушла, громко хлопнув дверью. Два дня Глеб жил у них. Позже им позвонили из соседнего отделения милиции и сказали, что гражданку Стрельцову Валентину Ивановну задержали в кафе за нарушение общественного порядка.

Влад помнил, как изменился Глеб, когда его мать растрепанную, со всклокоченными волосами привели домой. Она уже протрезвела, и конечно понимала, что в очередной раз сделала глупость, клялась сестре, что это в последний раз. Но через неделю пьяная выходка повторилась.

Глеб в тот две тысячи восьмой год резко повзрослел, он замкнулся в себе и из общительного подростка превратился в молчаливого парня с тяжелым взглядом, его серо- голубые глаза уже не улыбались, даже когда он изредка смялся, а чаще всего он теперь язвил.

Марьяна не хотела, чтобы Глеб жил один в опустевшей после ухода отца квартире, ведь сестра Валя теперь время от времени пропадала то у одного ухажера, то у другого, лишь изредка вспоминая о сыне.

Но Глеб сказал, что ничего с ним не случиться, и не нужно каждый день приносить ему ужин или обед, он сам в состоянии о себе позаботиться, все может делать по хозяйству, даже розетку отремонтировать. Глеб говорил, но в его глазах застыла такая тоска и одиночество, что Влад почувствовал его боль всем своим телом.

Мама обняла Глеба, и поцеловала в макушку: «Ты и мой ребенок, Глебушка, и я тебя не оставлю».

Влад помнил, как мама старалась дарить им тепло и любовь, она покупала им почти одинаковую одежду, постоянно была рядом с Глебом, помогая с трудными заданиями в школе, и готовила его к выпускным экзаменам в девятом классе.

Тетя Валя по- прежнему порхала, и Влад удивлялся, как ее не лишили родительских прав, ведь она ушла из школы, подрабатывая лишь время от времени то в одном продовольственном ларьке, то в другом.

Но самое страшное для их семьи случилось позже, после четырнадцатого дня рождения Глеба, которое отмечали у них дома. На именинах сына тетя Валя выглядела почти как прежде, она уже месяц не пила, посвежела и похорошела, много шутила, и подарила Глебу дорогой телефон.

Мама и отец удивились – откуда у нее такие деньги, но не стали расспрашивать, а Глеб наконец- то искренне улыбнулся, и Влад понял, что нет, не из- за телефона, а потому его мать, наконец – то рядом и почти, такая как раньше. Глеб в тот вечер много говорил и шутил, а тетя Валя обнимала его за плечи и говорила – какой у нее красивый и сильный сын!

Несколько дней спустя они узнали, что тетя Валя продала свою квартиру. Мама пребывала некоторое время в шоке от такой новости, а Глеб исчез из дому на несколько дней.

Его искали, написали заявление в милицию, развесили по району объявление о пропаже Глеба. Влад, повесив очередной распечатанный лист на фонарный столб, всмотрелся в фотографию двоюродного брата: темноволосый парень с серо- голубыми глазами, левая бровь чуть рассечена белым, тонким шрамом.

Влад почему- то вспомнил, как случайно подслушал разговор Лизы с ее подругой о том, как ей нравятся большие, полные губы Глеба – и как он классно целуется.

А Влад еще ни разу не целовался с Лизой – стеснялся. Он тогда обиделся на Глеба, а потом попросил его научить, как целоваться с девчонками. Теперь его тогдашняя обида казалась смешной, и его затапливала горячая волна тревоги и страха – где Глеб? И что с ним?

Марьяна консультировалась с юристом, как отменить сделку, которую так поспешно провернула сестра. Она надеялась, что Валя не могла сделать это без согласия бывшего супруга – дяди Миши. Но потом всплыли подробности, которые тетя Валя утаила от них – оказывается, дядя Миша отказался от всех претензий на жилплощадь и оформил на тетю Валю дарственную на их квартиру.

Марьяна сидела на кухне задумчивая и расстроенная, перемешивая в чае сахар, но, не делая ни глотка. Влад слышал, как родители тихо переговариваются, думая, что он спит.

– И что сказала твоя сестра? Зачем ей срочно понадобилось продавать свою единственную квартиру? – голос отца звучал устало, родители, казалось, и сами выдохлись, борясь за тетю Валю.

Ложечка в очередной раз стукнула о стенку стакана, и мама ответила:

– Она влюбилась, и по ее словам, это настоящее, всепоглощающее ее чувство. И на сей раз, она наконец- то счастлива. Ведь они с любимый открывают бизнес – магазин автозапчастей, естественно на ее деньги.

Отец усмехнулся:

– Вот как! Если учесть, что Валя не разбирается не только в запчастях, но и как гвоздь прибить, ее легко можно обвести вокруг пальца.

Мама громко выдохнула:

– Вот этого я и боюсь! – она помолчала, а Влад плотнее прижал ухо к кухонной двери, чтобы расслышать ставший совсем тихим голос матери, – Но больше всего я боюсь того, что Глеб и она переезжают к этому…мужику и он обманет ее, потратит деньги, а потом выставит их за дверь.

К большому несчастью, произошло именно так, как сказала мама, любимый Вали оказался заезжим гастролером, на счету которого, как потом выяснилось, была не одна обманутая женщина, афериста, в конце – концов, поймали и осудили за мошенничество, но это произошло уже потом, несколько лет спустя.

Никто денег женщинам не вернул. И Валя в числе таких же простушек, как и она, оказалась на улице. Мама пыталась помочь сестре, все накопления, которые у нее были, ушли на покупку не большой квартирки в старом фонде – трехэтажные, построенные еще при советском союзе дома ютились на окраине. Конечно, денег не хватило, и отец Влада оформил ипотеку на Валину квартиру сроком на десять лет.

Но все благие намерения отца и матери Влада оказался напрасными, Валя, оказавшись в отдалении от сестры, совсем слетела с катушек, убитая крушением ее большой любви. Мама пыталась уговорить Глеба жить у них, он не согласился – сказал, что должен сам присматривать за матерью.

Через год Глеб совсем отдалился от их семьи, и они виделись только на новый год и день рождения Глеба, на именины Влада он не пришел. Влад несколько раз приезжал к брату на новый адрес, но его неизменно встречала закрытая дверь. Глеб сменил сим- карту, и ни разу потом, не позвонил ему.

Влад перешел в десятый класс, и у него стали появляться новые друзья по школе, по боксерскому клубу, но таких близких отношений как с Глебом не было ни с кем. Он скучал по брату, вспоминая о нем, когда проходил мимо скейтпарка, где они, соревнуясь друг с другом, на несколько секунд зависали вверх головой в воздухе в свободном полете…




Глава третья «Малышка Настя»


Влад одернул портьеру и зажмурился от потока солнечного света, он несколько секунд смотрел в окно на знакомый с детства двор: вот детские качели- карусели, вот скейтпарк – теперь уже весь расписанный творчеством местных граффити, а чуть в стороне футбольное поле со свежевыкрашенными синими воротами.

– Помню, как мы гоняли в футбол, а ты сидела вон на той скамейке и играла в куклы, иногда выбрасывала мяч обратно, на поле и звонко смеялась.

Влад обернулся к Насте, и пристально на нее посмотрел, он, будто не видел ее все эти дни, а сейчас внимательно вглядывался в нее.

Настя смутилась, но на этот раз сумела ответить:

– Конечно, помню, но я тогда совсем маленькая была.

Влад задумчиво произнес:

– Малышка с темными косичками и зелеными лентами. Сейчас ты совсем взрослая, и очень изменилась, Настя. Наверное, много парней за тобой бегает? – шутливо спросил он.

Настины щеки вспыхнули, она в волнении смяла кончик занавески:

– Я сама по себе, и никакие парни мне не нужны.

Влад усмехнулся:

– Ну, это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что будет, когда станешь студенткой. Куда собираешься поступать?

Настя расправила и без того прямую спину:

– В Харьковский национальный университет, на филологический факультет.

– Интересный выбор.

Настя с жаром выпалила:

– Хочу стать писателем! Тетя Марьяна говорила, что у меня есть талант!

Влад вздрогнул, в горле образовался ком и на глаза набежали слезы: мама…Он знал, что Настя и его мама очень сблизились за последние годы, мама преподавала у Насти литературу и русский язык.

Настина мать давно оставила дядю Толю ради богатого любовника. Сначала она писала и звонила дочери, а потом их общение прекратилось. Дядя Толя искал жену, даже выступил на передаче «Через годы – через расстоянья», но все безрезультатно.

Дядя Толя так и не женился, и всем говорил, что Настя – его единственный родной человечек, его маленькая птичка.

Как- то Марьяна прочла сочинение Насти и поняла, что девочка очень способная, и она предложила Насте Земцовой приходить к ней домой и брать разные книги из их обширной библиотеки.

Настя тогда зачарованно смотрела на высокие книжные шкафы, доверху наполненные литературой на различные темы: справочники, энциклопедии, зарубежные и российские авторы, классика и современные имена.

Марьяна любила книги и считала – что это и есть настоящее богатство, и Настя жадно прочитывала очередные томики Моэма Сомерсета или Бернарда Шоу, а потом бежала за новой порцией к тете Марьяне. Они пили чай, рассуждали о героях произведений, и почему они поступали, так или иначе.

Настя заметила, как опять побледнел Влад, и поняла, насколько ему сейчас больно и тоскливо от мысли, что мамы больше нет. И в этот момент, глядя на Влада, ей так хотелось обнять его, она даже сделала крохотный шаг навстречу к нему, но раздалась музыка, и на дисплее его телефона высветилось фото девушки. И Настя с сожалением отметила, что девушка очень красивая.

Влад быстро нажал кнопку:

– Ксюша! Да…милая…, и я очень соскучился по тебе…

Насте стало неудобно, присутствовать при личном разговоре, и она буквально выскочила из комнаты, но Влад, кажется, этого не заметил. Он всецело ушел в разговор, и Настя скоро догадалась, что звонившая девушка Ксюша – его жена.

Через приоткрытую дверь спальни, где ночевал Влад, долетал его голос:

– Да, еще два- три дня останусь здесь, нужно встретиться с нотариусом и оформить дарственную на мамину квартиру на тетю Валю, а потом сразу в Москву.

Ксюша, видимо, ответила что- то очень ободряющее и приятное, уголки губ Влада поднялись вверх, и он произнес:

– Люблю тебя.

Настя ругала себя, что не смогла уйти из соседней комнаты и стала свидетелем хоть и отчасти, интимного разговора Влада с женой. Внутри нее бушевала смесь из отчаяния, сожаления, обиды, зависти к Ксюше, которая всецело обладает Владом, а она.… А что она? Всего лишь маленькая девочка из воспоминаний детства.

Хотя Влад несколько минут назад и сказал Насте, что она очень красивая, но слова его звучали не как слова восхищенного мужчины, а как слова старшего брата или родственника. А Настино сердечко билось так быстро в присутствии Влада, и ей казалось, что оно способно выдать ее тайну.

И она знает, что Влад уедет через два дня. Всего лишь через два дня! Теперь уже навсегда! Ему незачем возвращаться в их родной город – тети Марьяны больше нет, а из- за тети Вали он приезжать не станет.

И что же ей остается делать? Опять несколько дней плакать в подушку, как в прошлом году, когда он приехал на несколько дней на день рождение матери и опять уехал?

А она, столкнувшись с ним, будто случайно, на улице, произнесла несколько фраз, а потом месяц перебирала их короткий, ничего не значащий разговор, вспоминая его блестящие, чуть смеющиеся глаза. И его губы… на которые она старалась не смотреть, но о которых потом мечтала, представляя, как он прикасается к ней.

Ну почему она такая дура! Ее разум твердил, что Влад воспринимает ее как школьницу, как ребенка, у них целых восемь лет разницы! Но ее безудержно тянуло к нему, она еще четвероклассницей влюбилась в него, и это чувство не только не ослабевало с годами, а наоборот только укреплялось и росло. Но что толку? Что ей с этим чувством делать?

На ее плечо неожиданно легла горячая рука:

– Настя, мне нужно идти. Дяде Толе передай большой привет и благодарность, что не дал мне остаться одному.

Когда он ушел, Настя, прикрыв глаза, долго держала свою руку там, где несколько секунд назад лежала его ладонь, и ее сердце все еще тревожно и рвано билось: «тук- тук- тук».




Глава четвертая «Свободное падение»


Настя стояла у окна словно приклеенная, смотрела, как Влад появился из- под козырька подъезда, как остановился около трансформаторной будки и закурил. Небо заволокло серыми тучами, и начал падать мелкий, словно крупка снег. Влад поднял воротник черного пальто, защищаясь от порывов влажного, холодного ветра.

Она бы и дальше стояла, замерев у подоконника и обрывая засохшие листья бегонии, но внезапно ей показалось, что окна квартиры задрожали как при землетрясении и раздался такой хлопок, что она в испуге отскочила назад. И тотчас окно затрещало и лопнуло, осыпаясь острыми, мелкими и крупными кусками ей под ноги.

В первые минуты Настя не поняла, что произошло, стены панельного дома завибрировали, и до ушей донесся ужасный грохот, какого Настя никогда в жизни не слышала, она в испуге похватала верхнюю одежду и как была в домашнем платье и тапках побежала по ступенькам гудевшего страшным шумом дома. Четвертый этаж, третий, второй, казалось, она спускалась целую вечность. И вот, наконец – первый – улица, она закричала:

– Влад! Влад!

В нос ударил запах дыма и гари, и через секунду раздался страшный взрыв, серо- черное марево скрыло ближайшую пятиэтажку, Настя снова закричала:

– Влад!

И тут кто- то толкнул ее и привали своим весом, Настя пыталась выкарабкаться из крепких рук, но ее резко прижали к земле, и голос Влада приказал:

– Не шевелись и не поднимай головы, Настя.

На земле было холодно и сыро, но Настя уже не пыталась освободиться, она сжалась в комок, слушая, как воздух с неприятным свистом рассекали какие- то мелкие предметы, и Настя похолодела от внезапной мысли: «Это пули?».

Через какое- то время все стихло, но Влад все еще прижимал ее к земле, оглядываясь по сторонам. Внезапно Настя услышала голос отца, он раздавался издалека. Отец, задыхаясь от быстрого бега, кричал:

– Люди! Прячьтесь! Нас всех постреляют! Люди!

Влад быстро поднял Настю и толкнул ее по направлению к подвалу:

– Беги туда!

Но она, выскользнув из рук Влада, опрометью помчалась к отцу:

– Папа! Папочка!

Опять начался обстрел, и в очередной раз рвануло так сильно, что Настя, не добежав до отца буквально полквартала, увидела, как его отбросило на стоянку машин. Она, ничего не понимая, ринулась туда, едкий черный дым застилал все вокруг, слезы лились по ее лицу, она как слепой котенок почти на ощупь пыталась пробраться между груды перевернутых машин, надрывно повторяя:

– Папа! Папочка, где ты?

Влад, упустив ее всего на несколько секунд не сразу понял, что произошло, но потом он тут же побежал вслед за прогремевшим на стоянке взрывом. Горели чьи- то белые Жигули «копейка», а не далеко от них лежал, распластавшись на асфальте, дядя Толя. Настя маленьким живым холмиком возвышалась над ним, упав рядом на колени, она трясла отца за руку, умоляя подняться.

Когда Влад приблизился, его передернуло – правая щека у дяди Толи отсутствовала, а в виске торчал кусок металлического предмета от разорвавшегося снаряда. Он попытался закрыть рукой лицо Насти, но та отбросила его ладонь и, прижав голову к груди отца, зарыдала:

– Папа, не умирай, папа!

Влад опустился на колени рядом с ней, он понял, что дядя Толя держится из последних сил и что- то пытается сказать ему. Влад опустил лицо и услышал тихий, срывающийся на шелест голос:

– Позаботься…– и, выдохнув, дядя Толя замолчал, прикрывая глаза, к которым стекала струйка крови.

Влад скинул пальто, уложил на него соседа и потащил по направлению к подъезду, совсем онемевшую, еле передвигавшую ноги Настю он нес под мышкой как маленькую собачку и молился, чтобы опять не начался обстрел.

Эти тридцать метров показались ему бесконечными, и когда, наконец, он добрался до подъезда, какой- то мужик вынырнул из коричневой двери, и хотел помочь занести дядю Толю в подвал, но неожиданно знаком остановил Влада:

– Отведи девочку вниз, потом возвращайся сюда.

Мужик взглядом показал на лицо дяди Толи, Влад обмер и под кожей пробежал неприятный холод, он понял, что пока тащил отца Насти, тот умер.

Влад вел упирающуюся Настю по лестнице, она выдиралась из его рук и кричала:

– Опусти! Что с папой? Отпусти же меня!

Влад неожиданно для себя наотмашь ударил ее по щеке, Настя испуганно прижалась к выходу подвала, уже не смея подняться хотя бы на ступеньку вверх:

– Еще один шаг и ты пожалеешь.

Сам же быстро поднялся, наверху его ждали, мужик протянул руку:

– Матвей.

Матвей показал глазами на дядю Толю:

– Его нужно похоронить и как можно быстрее.

Влад тупо уставился на Матвея, но быстро понял, что действовать придется немедленно. Они похоронили дядю Толю на вскопанной для первых тюльпанов грядке, около окон первого подъезда, где дядя Толя часто по утрам курил, прежде чем отправиться на завод в дневную смену.




Глава пятая «Шок»


– Так вот, значит, кому мы обязаны, – сквозь зубы прошептал Матвей, когда они с Владом скрылись за бетонной стеной, отделяющей мусоропровод от входа в подъезд.

В воздух снова послышался тяжелый стрекот и лязг. Всего в нескольких метрах от них шла группа людей в костюмах цвета коричневого хаки с сине- желтыми шевронами на рукаве курток. Они время от времени обстреливали двор и окна домов. Несколько раз под ноги Владу падали крупные куски стекла.

Где- то справа раздался страшный грохот, Влад и Матвей пригнулись к бетонному полу, усеянному мусором, в нос ударил едкий запах гари и газа.

Когда они подняли голову, то не смогли поверить, что от белой пятиэтажки, построенной самой первой в их дворе, осталось два подъезда из четырех, огонь, врывавшийся в квартиры, добирался до газовых колонок и труб и раздавались все новые взрывы.

Влад хотелось заорать, все казалось ненастоящим, нелепым, такого не могло быть! Он стоит в центре начавшегося разрушения, смотрит, как полыхает соседний дом, как чернеют от огня окна его подъезда и не может ничего сделать, вообще не может двинуться с места. В уме одна мыль: «Этого не может быть! Этого не может быть! Это не правда!».

За рукав его хватает Матвей и увлекает за собой, в подвал. Прежде чем закрылась дверь, Влад вскинул голову и посмотрел на почерневшее от дыма безразличное, холодное небо – неужели все, что сейчас происходит не сон, не страшный кошмар, от которого, вскрикнув, он проснется?

Наверху слышится топот тяжелых берцев и голоса:

– Що, все крысы поховались по подвалам?

И веселый, пьяненький ответ:

– А хто не сховався – я не винен!

И опять раздались отрывистые звуки автоматной очереди.

Влад прислонился к облупившейся подвальной стене, сразу обдало холодом, его шелковая рубаха совсем не грела, ботинки из тонкой кожи местами ободрались, и на подошву налипла черная грязь. Влад посмотрел на перепачканные землей руки – и до него с опозданием дошло, что он только что закопал дядю Толю на грядке, перед подъездом, чтобы не оставлять его тело брошенным на улице!

А ведь всего несколькими часами ранее, они с дядей Толей сидели в его простой, чистенькой кухне, встречая рассвет, и дядя Толя как мог, подбадривал. А теперь его нет!

Влад долго прикуривал сигарету, руки тряслись и когда, наконец, он затянулся, на мгновение стало легче. Он стоял, выкуривая уже третью, когда рядом с ним появился Матвей. Влад протянул ему пачку:

– Не могу войти внутрь и встретиться с ней.

Матвей кивнул и тоже затянулся. Они курили молча, каждый думал о своем. Матвей выкинул бычок на пол и произнес:

– Нам придется все рассказать девочке.

– Настя…ее зовут Настя, – произнес Влад.

Войдя внутрь, Влад не сразу заметил ее стройную фигурку, глаза долго не могли привыкнуть к темноте.

В подвале на сыром, грязном полу сидела группа людей, Влад не понимал, сколько же здесь соседей: двадцать, тридцать, а может и больше.

Настя куталась в вязаную кофту, которую накинула на домашний халат, когда выбегала из квартиры.

Он заметил, как ее маленькие пальчики на ногах поджимаются от холода, а открытые шлепанцы совсем не прикрывают почти детскую ступню. «Тридцать седьмой размер»– Влад поймал себя на мысли, что Настя совсем замерзла, но на нем тоже ничего нет.

На своем кашемировом пальто он дотащил еще живого дядю Толю до подъезда, а потом они с Матвеем так и похоронили его, прикрыв этим черным пальто.

Влад усилием воли сдвинул себя с места и сел рядом с Настей. Она молчала и сначала даже не повернула голову в его сторону, смотрела, уставившись вперед. Но когда Влад осторожно дотронулся до ее руки, она отчетливо спросила:

– Где вы похоронили его?

Влад замер, он сильно сжал ее холодную как ледышка руку, а в горле опять образовался ком, из- за которого он не мог свободно дышать. Он с трудом произнес:

– Около нашего подъезда.

Настя вздрогнула, еще минуту назад она не верила, что отца нет в живых. Но как только Влад произнес эти три слова, правда раздавила ее. Она сжалась в комок, обняла коленки и разрыдалась: «Папа, папа, папочка мой!».

Женщины, сидевшие недалеко от них и разговаривавшие полушепотом, замолчали, сочувственно глядя на Настю. Одна из них хотела встать, чтобы успокоить девочку, но Влад покачал головой: «Не надо».

Он молча сидел рядом с Настей и ждал, пока первая волна горя пройдет, сам недавно перенес потерю матери, и понимал, что значит для совсем юной девушки, в сущности, девочки на глазах потерять отца.

Настины худенькие, заостренные плечики долго вздрагивали в темноте, а Влад молчал, зная, что его слова сейчас будут бессмысленны. Потом Настя затихла, и Влад опять осторожно взял ее за руку, она не выдернула ее, напротив придвинулась к нему поближе. Он почувствовал, какое замерзшее у нее тело – ледяные руки, зубы стучат мелкой дробью, но Настя ничего не замечает, убитая свалившимся на нее горем.

Влад осторожно поднял ее с пола и утроил промеж нескольких женщин, одна из них скинула теплый платок и замотала ее ноги, приговаривая: «Что ж ты миленькая, совсем замерзла!».

Когда Настя поняла, что Влад направился к выходу из подвала, то непроизвольно вскрикнула:

– Нет! Не уходи! – хотела побежать вслед за ним, но одна пухлая, похожая на мягкую сдобную булочку женщина обняла ее за плечи и прижала к себе:

– Он вернется. Подожди его.

Влад, а с ним еще один мужчина, Настя вспомнила его имя – Матвей, исчезли. Ей казалось, что время замерло и тянется как жидкая резина, в какой- то момент на нее нахлынула паника – а вдруг Влада сейчас убьют как папу? Настя дернулась, чтобы встать, но ее опять остановила женщина с пухлыми руками, ее звали Наташа, она мягко, произнесла:

– Девонька, они скоро придут.

И Настя почему- то поверила ей, наверное, захотелось поверить, от Наташи пахло ванилью, сахаром и свежеиспеченными ватрушками с творогом.

Настин желудок свело – неужели она хочет есть? После всего, что с ней произошло? И сколько сейчас времени? Сколько они сидят в этом сыром подвале? И почему нельзя отсюда выйти?

Но она молчала, не хотела задавать вопросы, потому что уже боялась услышать ответ. Когда паника новой волной чуть не накрыла ее, она услышала голоса Влада и Матвея, постепенно их слова звучали все четче:

– Хорошо, что успели забрать продукты и одежду, пока нас не заметили всу- шники.

– Суки, ненавижу их! С четырнадцатого года здесь засели!

Настя заметила в руках у появившегося Влада и Матвея большой мешок с одеждой, вторая сумка также была огромной и бесформенной. Когда высыпали содержимое в центр комнаты, многие женщины вздохнули с облегчением – несколько упаковок воды, печенья, консервов и пять буханок хлеба.

Влад также выпотрошил вторую сумку и быстро нашел там спортивное трико, кофту, куртку толстые носки и кроссовки с мелкой надписью «Рипок». И только облачившись в одежду, оказавшуюся ей по размеру, Настя поняла, как сильно замерзла.

Губы Влада едва дрогнули:

– А тебе идет спортивный костюм, Настя.

Сам Влад оделся в темно- зеленую куртку и в серые, разношенные кроссовки.

– Откуда все это? – спросила Настя.

Женщины постепенно разбирали сумку, натягивая на детей одежду, кому- то пришлось в пору, на ком- то висело, но все были рады и этому, так как многие не успели ничего надеть, когда выбегали из подъездов, напуганные взрывами, не понимая в чем дело.

Ей ответил Матвей:

– Помнишь, на углу нашего двора был магазин «Твой размерчик»?

Настя кивнула.

– Так вот, магазина теперь нет, но кое- какая одежда уцелела.

Настя замолчала, она стала постепенно понимать, что произошедшее с ними в это утро неслучайность, и не закончиться через два часа. «А чего и кого еще не стало?» – вдруг промелькнуло в голове и что же теперь с ними будет?

Казалось, одна и та же мысль одновременно отразилась на лицах всех, кто успел забежать в этот подвал.

Матвей опят исчез на несколько минут и вернулся с двумя пыльными бутылками водки и банкой огурцов, на крышке консервов проступала ржавчина. Его жена Наталья горько усмехнулась, день назад, она устроила бы взбучку, узнав, что муж прячет в кладовке алкогольную заначку.

Матвей достали из- за пазухи мелкие пластиковые стаканчики, и плескал туда понемногу, передавая водку по кругу. Настя хотела отказаться, но Влад сам протянул ей стакан:

– Выпей.

Настя никогда не пила, так бокал шампанского на новый год и то один раз. Она зажмурилась и, сделав глоток, закашлялась, ощущая во рту противный, горький вкус. Но постепенно по телу распространилось тепло. Она быстро опьянела и заснула, прислонившись к плечу Влада.

Влад взял ее на руки и уложил на пыльный полосатый матрац, несколько таких же матрасов лежало на полу, на них дремали дети и бабушка с дедушкой. Влад узнал их – соседи с седьмого этажа.

Наталья объяснила ему, что вся эта ветошь в виде матрасов и старых ковров хранилась в кладовке бабы Кати и деда Данила, они, как и все старики не могли выбрасывать вещи и берегли их про запас на «черный день».

– Вот этот день и настал, – с горечью подытожила Наталья.

Влад накрыл Настю плюшевым покрывалом и поправил прядь волос, упавшую на ее лицо.

Наталья внимательно посмотрела на Влада и спросила:

– Кем тебе Настя приходиться?

Влад спокойно ответил:

– Не переживай, она мне как младшая сестра. Наши семьи дружили, мама в последнее время была ей вместо матери.

– А где твоя мать? – прозвучал шепот Натальи.

– Она умерла, десять дней назад, – Влад удивился, как спокойно прозвучал его голос. Сейчас он не мог представить, что бы случилось с мамой, если бы она увидела, что произошло сегодня, двадцать пятого февраля.

Влад взглянул на экран телефона – батарейка разряжена наполовину, на улице, во время их короткой вылазки он пытался дозвониться до Ксюши – но все попытки оказались тщетными, связь исчезла.

Влад нашел фото улыбающейся жены и погладил ее белокурые, пышные волосы, в которые так хотелось зарыться и забыть обо всем, прислушиваясь к ее спокойному, легкому дыханию. Она, наверное, уже знает, что произошло в Мариуполе, и Влад не мог найти себе места от того, что не может сообщить ей, что он жив.




Глава шестая «Новая реальность»


Пошел третий день, как всу-шкники загнали их в подвал, только на каких- то полчаса они с Матвеем смогли выйти, а вернее выползти наружу, и было это ранним, вчерашним утром.

В предрассветных сумерках они разглядели двор и здания, а вернее то, что от них осталось: соседняя пятиэтажка наполовину выгорела, наполовину обрушилась, некоторые балконы их девятиэтажного дома снесены. Железобетонная арматура, обнажив толстые прутья, торчала в воздухе и походила на огромную, искореженную человеческую кисть. На месте стоянки зияла пустотой воронка от взорвавшегося снаряда.

Влад молча смотрел на то, что, когда- то было его двором, футбольные ворота валялись выдранные с корнем, кулаки сами собой сжались, и он тихо обронил: «За что?».

«За то, что мы русские» – голос Матвея звучал ровно, будто не он находился в эпицентре этих страшных событий.

Влад продвинулся еще немного вперед, но вдруг, Матвей резко дернул его за рукав:

– Уходим!

И сразу после его слов, рядом с Владом раздался тонкий, неприятный звук рассекаемого воздуха. Только скатившись по лестнице в подвал, Влад понял, что в него кто- то целился и почти попал. Он стал живой мишенью, и кому- то очень хотелось его пристрелить.

Влад долго не мог прийти в себя, со лба и с висков стекали струйки пота. Матвей тоже молчал, отирая лицо рукавом куртки.

– Мы на прицеле снайперов, и еще, около третьего подъезда я заметил украинский БТР- 4 и танк.

Влад с трудом разлепил высохшие губы:

– Танк? Снайперы? Матвей – это бред!

– Ты прав – это самая бредовая, новая реальность.

Они молча вернулись в подвал, все еще спали. Дети вздрагивали во сне, и возились, пытаясь удобнее расположиться на узких, тонких матрасах. Женщины прижимали к себе детей помладше, чтобы лучше согреть их. Матвей посмотрел в правый угол подвала – там спала его жена и трое детей, в куртках и обуви, накрывшись старым верблюжьим одеялом.

В подвале стоял сырой, спертый запах плесени и сырости. Трубы отопления уже не грели, видимо коммуникации тоже разворотило взрывами.

– Как думаешь, где- то можно развести костер и вскипятить воду? – спросил Влад.

Матвей на секунду напрягся, что- то, вспоминая:

– Знаешь, раньше, недалеко от выхода из подвала была хозяйственная комната – там дворник лопаты и метла держал.

Через несколько мину они стояли перед деревянной дверью с облупившейся зеленой краской, на ней висел ржавый, тяжелый замок. Матвей несколько раз пнул ее, и она с тихим треском проломилась в нескольких местах.

Совместными усилиями сняли ее с петель, и взгляду открылась не большая два на два комнатенка, желтые черенки лопат опирались о стены, а метла пылились в углу, также валялись какие- то гвозди, резиновый шланг для полива газонов и большой бумажный мешок угля с надписью «Для шашлыков» не понятно, зачем здесь оказавшийся.

– Нам повезло в который раз – обнаружили дворницкую пещеру Аладина – произнес Влад, – За мешком нашелся алюминиевый котелок и эмалированная кастрюля – коричневая от накипи внутри, но целая.

Матвей хмыкнул:

– Ну, да осталось найти воду. У нас только пять литров на тридцать человек.

Влад оперся о стенку, он почти разочарованно смотрел на находки:

– Да, о главном сокровище я не подумал.

Глаза Матвея весело сверкнули

– Ну а что, неужели не справимся?

Влад посмотрел на часы- TAG HEUER исправно показывал время: 5 00 утра. Они снова высунулись из подвала, но теперь было тихо, ни ветерка, черная гарь зависла в воздухе. В пересохшем горле першило.

Позади вдруг послышался шорох – низко пригнувшись к земле, осторожно передвигались еще несколько мужчин. Влад узнал их – полный, с большим животом весельчак Миха, пытавшийся всех подбадривать, и двое парней лет по восемнадцать – двадцать – его сыновья Антон и Саша.

Они, молча и тихо, как тени пересекли двор, потом ряд гаражей, которые, как ни странно, оказались почти целыми. Матвей махнул рукой, указывая на развороченный киоск «Продукты».

Каждый взял в руки по несколько 5-ти литровых баллонов, и они быстро проделали обратный путь, стараясь не думать, что может вот- вот произойти.

Только оказавшись в убежище Миха задыхаясь, просвистел:

– Что парни, хороший Квест нам устроили всу- шники? А я – то все думал, как похудеть!

– Ну, хоть у кого- то мечты сбываются! – усмехнулся, закуривая Матвей.

Впятером они вычистили дворницкую от инвентаря и хлама, из нескольких кирпичей образовали очаг, высыпали туда уголь, который, к счастью, не успел отсыреть, и накипятили в кастрюле воду.

К моменту, когда все проснулись, они уже разносили чай в пластиковых стаканчиках, с края свисала нитка с биркой «Липтон».

И Владу в это утро казалось, что вкуснее напитка он в жизни не пил – горячая, обжигающая, светло- коричневая жидкость согревала желудок, и тепло мягкой волной распространялось по телу.

Влад, в который раз посмотрел на Настю – она сидела в углу на деревянном ящике, обеими руками обхватив горячий стаканчик, пила чай маленькими аккуратными глотками.

Настя заплела длинные волосы в толстую, тяжелую косу, и стала похожей на школьницу, большой свитер скрывал ее фигурку до колен.

Кулаки Влада непроизвольно сжались – неужели здоровые мужики пошли войной на эту хрупкую девочку? Зачем? Если им нужен бой – пусть воюют, но не с ней, а с теми, кого считают врагами! А эти женщины и дети с испуганными огромными глазами, которые сейчас смотрят на них как на героев, добывших кипяток, в чем они провинились?

Влад не мог поверить, что все это происходит в реальности, что теперь такое возможно. Хотелось выскочить из подвала и вышвырнуть гадов, засевших в их квартирах и стреляющих в них же!

Волна ненависти захлестнула его, и он оказался у выхода, но его опять перехватили руки Матвея:

– Не ходи!

Влад резко обернулся:

– А ты мне кто, чтобы останавливать? Зачем пошел за мной?

Матвей спокойно ответил:

– Ты молодой дурак.

Лицо Влада побелело:

– Лучше сидеть как крыса в подвале и гнить от сырости и холода?

– Лучше, – коротко оборвал его Матвей. И потом добавил, – Забыл, что девочка Настя зависит теперь от тебя?

Влад молчал, усталые от напряжения плечи опали вперед, и он закрыл на мгновение глаза: «Настя…да, Матвей прав, он дурак. Что он может сделать с засевшими в их доме вооруженными наркоманами?».

Матвей будто прочел его мысли:

– Я думаю, что там не только всу- шники, но и «азовцы» – а они еще те остервенелые твари.

– И что теперь делать? – Влад почувствовал, как усталость, и безысходность накатывает на него, и реальность придавливает бетонной плитой.

– Есть сигарета?

Влад протянул Матвею пачку, тот закурил и несколько секунд молчал.

– Знаешь, когда- то я считал, что мне не обязательно идти в армию, но теперь в свои сорок пять, понял, что не зря провел два года, мотаясь по полигонам и марш- броскам.

– И в каких войсках ты служил? – Влад прикурил вторую сигарету.

– В артиллерии.

– Может, тогда объяснишь, зачем они стреляют реактивными системами по жилым домам?

Из ноздрей Матвея струился, выдыхаемый им сигаретный дым, казалось, он сам осмысливает это «зачем». Наконец он заговорил:

– Мы не их люди, и они это знают. С чего тогда нас беречь? Это месть Влад. И это чувство взаимно, ты помнишь, что было на девятое мая четырнадцатого года?

Влад, конечно, все помнил, перед глазами плотными кадрами мелькали картинки той весны. Он, еще восемнадцатилетний парень, без пяти минут выпускник школы идет на парад победы с отцом, вместе с сотнями горожан. Радуется весеннему теплу и солнцу, вся жизнь впереди.

И вдруг в нескольких метрах от них, на огромной скорости зависая в воздухе, пролетают танки их доблестной украинской армии. Эта техника сминает автомобили, плотно вставшие на перекрестке, на их пути.

Вслед за лязгающей гусеницами технике, летят камни, бутылки, мужские голоса громко вторят друг другу: «Убирайтесь с нашей земли! Суки! Уроды! Идите на завод работать! Вы же ничего не умеете, только воровать!»

Отец Влада сжимает его руку. И тут его захлестывает горячая волна, кровь закипает, когда он слышит несколько выстрелов, рассекающих безоблачность праздничного дня. Некоторые впереди идущие, бегут назад, пригибаясь, и кричат: «Они стреляют! Стреляют в мирных!»

Влад дергается вперед, пытаясь пробежать несколько метров, но отец догоняет его и отталкивает на газон.

Именно в тот майский день его судьба делает резкий поворот. Родители решают отправить его сразу после окончания школы в Москву, к брату отца.

Влад подслушал тогда вечерний разговор отца и мамы, она плакала и говорила, что не сможет спокойно спать, зная, что Влада могут призвать в ненавистную ей армию, и его заставят стать таким – же, как эти, что разогнали мирный парад девятого мая.

Отец ничего не говорил, Влад знал, что отец считает, что мужчина должен пройти армию, и сам он когда- то служил в танковых войсках. Но то, что случилось днем, поколебало и его уверенность.

В конце – концов, он обнял мать за плечи и тихо произнес:

– А поступит ли он в Москве в вуз?

Мама подняла на него заплаканные глаза и твердо сказала:

– Может быть, и нет, но он будет далеко отсюда, и это главное.

Владу не хотелось уезжать, еще с девятого класса они много обсуждали перспективы учебы в Харьковском университете строительства и архитектуры, и его друзья- одноклассники тоже собирались поступать на строительный факультет.

Но, так или иначе, в июле две тысячи четырнадцатого он сошел с трапа самолета: «Ростов- на- Дону – Москва» и неуверенно шагнул в новую жизнь в чужой тогда Москве.

– О чем думаешь? – голос Матвея вернул его обратно.

Влад выпрямил спину и сказал на удивление спокойно:

– Ты прав Матвей, я теперь отвечаю за Настю.

– И за то, чтобы вернуться к своим, – добавил Матвей.

Влад выдохнул – Ксюша. Да, Матвей во всем прав, а он идиот, распустил сопли.

– Ну, вот и хорошо, – подытожил Матвей, – Теперь наша общая задача совершенно проста – выжить. Так что, давай займемся делом.

– Что предлагаешь? – спросил Влад.

– Для начала начнем наблюдать, когда ублюдки спят, когда жрут, в общем, изучим их распорядок труда и отдыха, как говориться. А потом видно будет.

Влад согласно кивнул.

– А ты в армии служил? – спросил вдруг Матвей.

– Нет, только военная кафедра на факультете, и месяца два в полях.

– Ну что ж, по крайне мере физически ты выглядишь крепкими парнем и довольно ловким. А это уже не мало. Сколько у нас в подвале мужиков?

Влад задумался:

– Кажется восемь.

– Ну – это целая бригада. Завтра утром, часа в четыре разведаем обстановку.




Глава седьмая «Дивлюсь я на небо тай думку гадаю: Чому я не сокiл, чому не лiтаю…»


Но разведывать обстановку пришлось гораздо раньше. Влад, чутко спавший в последнее время, расслышал, как кто- то стонет. Он сразу открыл глаза и понял, что это Настя. Она лежала недалеко от него на тонком матрасе и, свернувшись в комок, кутаясь в свитер, бессвязно шептала: «Пап… папа…страшно…не могу…». Ее волосы стали влажными, на лице проступили капли пота. Влад приложил руку к ее лбу и понял – она горит!

– Настя! – но она не отзывалась, все шептала потрескавшимися от сухости губами: «Пап…пап…папа…»

Влад резко подскочил, и чтобы никого не разбудить, тихо прокрался к выходу. План образовался простой – он помнил, что через два квартала от их дома была когда- то аптека.

Он вышел из подвала, и как тень, хватаясь руками за стены зданий, мелкими перебежками двигался от дома до будки электроподстанции, от будки до кирпичных гаражей, от гаражей до разрушенного киоска. И каждый раз, преодолевая открытое расстояние, он почти не чувствовал себя, и только оказавшись за очередной стеной слышал, как бешено колотиться сердце.

Влад с трудом разглядел в ночной темноте огрызок вывески «…тека», бившийся о стену трехэтажки. Старый дом сейчас выглядел как не дочищенное, облупившееся яйцо, местами его фасад совсем оголился, где- то свисали обрывки утеплителя, а в оконных проёмах аптеки торчали острые зазубрины выбитых стекол.

Освещения не осталось. Обгоревшие и вывернутые из городского асфальта фонарные столбы лежали на дороге как бетонные бревна.

Влад дернул дверь аптеки, но она, как ни странно, не поддалась, язычок замка прочно держал ее на месте, зато в выбитых окнах гулял, завывая ветер. Влад накинул поверх головы куртку и прикрылся руками, чтобы торчащие стекла не задели его, пока он пробирается через окно.

Внутри помещения все уже было разворочено: голые стеллажи с разбитыми витринами, на полу несколько горсток цветных таблеток, разлившийся шампунь для волос «Сила природы», и несколько пачек гематогена «Детский». Влад сразу же поднял их и засунул в карман.

Он еще раз обвел взглядом помещение – пусто, до него здесь явно побывала не одна бригада мародеров или еще кого похуже. Влад сел на корточки, улица вдруг осветилась, и совсем рядом лязгнул бронетранспортер, Влад услышал знакомые с детства мотивы: «Дивлюсь я на небо тай думку гадаю: Чому я не сокiл, чому не лiтаю…».

Но теперь эти сова показались ему чужими, хотелось выйти из своего укрытия и заорать: «Что ж вы творите с людьми, суки?!». Но он лег на пол и затаился. Когда стало тихо, Влад поднялся и пнул упаковку из- под шампуня. Пластиковая банка отлетела и ударилась, отскочив от какой- то стены, или…Влад пригляделся внимательнее и увидел узкую пожелтевшую дверь.

Еще минуту назад он был готов орать от отчаяния, что ничего не нашел, но теперь появилась слабая надежда. И когда он отворил дверь, то почти не поверил глазам – под грудой обвалившейся внутренней стены белели несколько узких стеллажей.

Первым порывом Влада было расшвырять кирпичи и посмотреть остались ли еще хоть какие – нибудь лекарства, но он с трудом сдержался, заставляя себя действовать тихо и аккуратно, опасаясь, что сюда могут засунуть нос шатающиеся по опустевшему городу боевики или всу- шники.

Он не замечал ход времени, сосредоточившись на простых движениях, наконец, получилось что- то вроде узкого прохода, и Влад осторожно протиснулся. Он нашел то, что искал, и сердце счастливо забилось, как будто он сегодня заработал свой первый миллион рублей.

Влад сгребал в потертый пакет «Метро» все, что попадалось под руки таблетки, капсулы, ампулы, бинты, шприцы. Потянувшись за очередным препаратом, он вдруг услышал шорох и замер на секунду.

Его тело напряглось, шорох повторился совсем недалеко, Влад сначала подумал, что это мыши, но, когда раздался громкий вздох и всхлип – он понял, что в помещении еще кто- то есть.

Влад осторожно поднял тонкий лист фанеры, приваленный на полуразрушенную стену, и застыл – перед ним, съежившись и зажмурив от страха глаза, сидели двое детей – мальчику было лет пять, и он старался загородить собой трехлетнюю малышку. Влад разглядел розовый помпон на вязаной шапке. Дети затаились как мышки и старались не дышать.

Влад протянул руку и осторожно дотронулся до мальчишки:

– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.

Мальчик открыл сначала один глаз, потом второй, но не проронил ни слова. Он все еще испуганно смотрел на Влада огромными, карими глазами, на его грязном лице виднелись дорожки недавно высохших слез.

– Меня Влад зовут, – Влад протянул мальчику большую ладонь.

Тот осторожно пожал его пальцы:

– Дядя, ты нас не убьешь?

Услышав это, Влад оцепенел – он понял, что этот мальчик пережил за несколько страшных дней.

Влад постарался, чтобы его голос звучал спокойно:

– Все хорошо, не бойся меня, – Влад развел руки, – Идите ко мне.

Мальчик сделал несмелый шаг, и Влад увидел за ним малышку с пухлыми щечками и огромными в пол лица серо- зелеными глазами.

– Это твоя сестра? – тихо спросил Влад.

Мальчик быстро закивал и вдруг быстро- быстро заговорил:

– Да, ее Ириска зовут, а меня Паша. Мама и папа бежали за нами, а потом бах! –Паша поднял маленькие ручонки вверх, – Мы испугались- забежали в дверь, а они…они потерялись…

Влад сгреб их в охапку и прижал к себе, малыши доверчиво уткнулись ему в грудь, а потом вдруг разревелись:

– Дядя, дядя, ты нас не бросишь?

Влад не помнил, как дошел до подвала, нес пакет с лекарствами и двух детей. И только оказавшись внутри, в безопасности, он сделал глубокий вдох и тяжело опустился на пол.

Матвей и Наталья, разместившиеся недалеко от выхода не спали, они перешептывались, вглядываясь в темный проход:

До Влада донесся хриплый голос Матвея:

– Если Влада не будет еще пять минут, то я пойду наверх.

Влад с трудом встал и сделал еще несколько шагов. Наталья первая заметила его и, увидев детей вскрикнула:

– Божечки мои! – она прикрыла рот рукой, а потом, всхлипывая, спросила – Где ты их взял?

Влад хотел опустить детей на матрас, но они настолько сильно сцепили свои ручки на его шее, что первые минуты всем казалось, что дети срослись с ним.

– Боже ж мой! Что с ними сотворили…

Спустя несколько минут уговоров дети все- таки отпустили Влада, и Наталья сразу посадила обоих на колени, крепко прижимая к себе.

Влад и Матвей отошли в сторону, говорили тихо, чтобы не разбудить остальных:

– Они потеряли родителей, это я понял из рассказа детей, – Влад прислонился к стене, усталость и потрясение сегодняшней ночи накатывали, угрожая поглотить его целиком.

– Хорошо, что ты их подобрал, иначе день или два, и они бы не выжили. Но почему ты ушел ночью, один?

Влад показал на пакет с лекарствами:

– Настя, она бредила и ей срочно нужны таблетки. Все остальное – потом.

Матвей кивнул жене:

– Наташа, нужна твоя помощь!

Все трое пробрались через спящих людей к Насте. Теперь она лежала тихо, но лицо было красным и мокрым от пота.

Наталья сразу принялась за дело – пошарила в пакете и, найдя ампулу с жаропонижающим препаратом, быстро ввела его в вену. Расстегнула на Насте спортивную кофту и прислушалась к ее дыханию:

– Хотелось бы надеяться, что это не воспаление легких.

– Что ты сказала? Воспаление? – Влад побледнел, и ему стало плохо, если бы не стена, к которой он привалился, то упал бы.

Наталья крепко сжала его руку:

– Ты молодец, что нашел лекарства, иначе Насте совсем тяжко пришлось бы. Как тебе вообще это удалось?

Влад устало прикрыл глаза:

– Повезло, если все это считать везением.

– Ты прав, но выбирать пока не из чего, – Влад удивлялся тому, что голос Натальи звучит твердо и спокойно, и ему стало чуть легче. Им действительно повезло, жена Матвея врач, и она знает, как вылечить Настю, главное есть лекарства, а все остальное пока не важно…

Не важно… Его глаза сами собой закрылись и он, наконец, нырнул в спасительную темноту забытья.




Глава восьмая «Жар»


Следующие три дня показались Владу вечностью. Настя горела и бессвязно бредила. Для Насти соорудить что- то вроде кровати из пустых деревянных ящиков, сверху положили матрас и толстое одеяло. Но подвал оставался подвалом – сыро и холодно.

Влад постоянно прикладывал к Настиному лбу холодные, мокрые полотенца, благо, что на улице все еще лежал снег и хрупкий лед.

Наталья постоянно колола Насте жаропонижающие и антибиотики, но она не приходила в себя. На второй день Наталья отвела Влада в сторону и тихо сказала:

– Влад, я понимаю, что до ближайшей больницы нам с ней не добраться, но скрывать не могу.

Влад молчал, его черные брови сдвинулись к переносице, казалось, что он собирает слова в единую цепочку, но они все рассыпаются и рассыпаются, как мелкий бисер сквозь пальцы.

Наталья сжала его руку и произнесла:

– Только на уколах ей очень трудно выкарабкаться, и я делаю все, что от меня зависит, Влад.

Влад оттянул душивший его ворот черной водолазки и с трудом сглотнул:

– Ты хочешь сказать, что Настя может не выжить?

Наталья опустила глаза, ей стало тяжело смотреть на этого сильного, молодого мужчину, который сейчас был в полном отчаянии из- за девушки. Но она заставила себя говорить уверено и спокойно:

– Влад, у Насти обезвоживание организма, она не может пить, а мы не в состоянии поставить ей капельницу, к сожалению, мои худшие опасения оправдываются, по всем признакам у нее пневмония. И если завтра мы не увидим улучшений, то…

Влад остановил ее жестом и резко сказал:

– Она не умрет!

Эту ночь, как и предыдущую Влад провел рядом с Настей, он постоянно менял ей компрессы, промокал водой пересохшие, обескровленные губы, обтирал пот с тела. Он не выпускал ее руку из своей руки, и, чувствуя, как веки тяжелеют, готовые вот- вот закрыться, тихо повторял: «Только живи девочка, только живи, ты обязана выжить, Настя!».

Наталья и Матвей тоже не могли сомкнуть глаз, Наталья несколько раз вставала, проверяя, что с Настей, предлагала Владу хоть час- другой поспать, но он только отрицательно качал головой и неизменно говорил: «Я должен быть рядом с ней».

Наталья вздыхала в очередной раз, и шептала, вернувшись на свое место, мужу: «Какой же он упрямый и по всему видно, что сильно привязался к Насте».

К утру, когда Владу подали пластиковый стаканчик с крепко заваренным чаем, он сделал несколько глотков обжигающего напитка и наконец, смог побороть накатывающий на него сон. Влад поправил на Насте сбившееся одеяло, и наклонился, чтобы пощупать её лоб. Не привычно было то, что Настя больше ничего не шептала и никого не звала, она лежала совершенно тихо, и Влад не слышал ее дыхания.

Он побледнел, и резко вскочив, чуть не упал, голова кружилась от голода и недосыпа. Подоспевшая Наталья сразу кинулась к Насте и приложила палец к ее шее:

– Слава Богу!

Влад, все еще покачиваясь, смотрел на расплывающуюся перед глазами фигуру Натальи:

– Что? Что, слава Богу?! – ему казалось, что он кричит, но на самом деле его голос звучал еле слышно.

– Жар спал. Теперь я могу сказать, что Настя пойдет на поправку.

Влад растер лицо и волосы руками и опять сжал худенькую Настину ручку своей широкой, горячей ладонью:

– Я же говорил, девочка, пока я рядом, тебе нечего бояться.

И тут он заметил, что Настины ресницы дрогнули, и она открыла глаза, попыталась подняться на локтях, казалось, что она не помнит, где она и что происходит, но это длилось секунды, а потом на ее лице опять отразилось задавленное отчаяние, ее голос звучал едва слышно:

– Влад, мы еще в подвале?

Влад, не выпуская ее руки, ответил, горько усмехаясь:

– Да, малышка, мы все еще под землей, – ему хотелось добавить: «Сидим как крысы и не знаем, что будет дальше».

Но он остановил себя и произнес:

– Как ты меня напугала, Настя.

Она широко раскрыла глаза, в недоумении рассматривая столпившихся около нее людей: Наталью, Матвея, Миху, Антона, Сашку, и были еще двое маленьких детей, которых она точно не помнила.

– Я? А что я сделала? – Настя еще раз попыталась подняться с ящиков, но Влад удержал ее:

– Тебе нужно лежать как минимум неделю, ты серьезно простудилась.

Наталья погладила Настю по влажным, слипшимся от пота волосам:

– Девочка, моя, нам пора делать уколы.

Настя дернулась:

– Это не просто простуда? Влад, ты что- то скрываешь?

Наталья ответила за Влада:

– Ты права – пневмония – это не шутки, поэтому с сегодняшнего дня ты слушаешься меня и делаешь все, как я скажу.

От услышанной новости Настя обмякла и почувствовала, что ее мелко затрясло.

– Сколько времени я была без сознания?

– Три дня, но, слава Богу, ты пришла в себя, – с этими словами Наталья нащупала тоненькую, синюю венку и быстро воткнула иголку, а затем медленно начала вводить препарат, ласково приговаривая, – Все будет хорошо, милая.

Влад еще пару часов сидел с Настей, а когда она заснула, растянулся на матрасе, рядом с ее импровизированной кроватью и сразу отрубился, ему ничего не снилось, и казалось, что он отключился всего на минуту. Но проснувшись, он понял, по разговорам вокруг себя и по сложившемуся распорядку действий в подвале, что уже вечер.

Он подскочил с пола и сразу проверил, что с Настей. Она спала, но не в беспокойной горячке как предыдущие три дня, лицо ее стало спокойным и даже умиротворенным.

Влад увидел ведро со снегом не далеко от выхода и, зачерпнув оттуда пригоршню, умыл лицо.

Женщины сидели в кружке, и чистили вялую, скомканную как дряблая кожа, картошку.

– Где вы ее достали? – спросил Влад.

Наталья подняла голову:

– Ну, наш подвал, полон неожиданностей, в одной их кладовок, сохранились эти шикарные корнеплоды.

Влад огляделся вокруг, но никого кроме женщин, бабушки, деда и мелких не заметил:

– Куда мужики отправились? – спросил он.

– Музыки за водой! – раздался тонкий мальчишечий голос.

– Пашка? Ты где прятался? – Влад поднял мальчика на руки и прижал, тот сразу обхватил его за шею.

– Я не прятався, это ты не видел!

Наталья улыбнулась краешком губ:

– Устами младенца. Павлуша, сынок, сюда иди, дяде Владу нужно отдыхать.

Влад присел на корточки, отпуская Пашку, который тут же забрался Наталье на коленки.

– Я, кажется, что- то пропустил?

– Ну не то, чтобы пропустил, в общем, мы с Матвеем решили, если не найдутся их родители – усыновим Пашку и Ириску.

Влад встряхнул головой, не веря ушам:

– Но у вас же трое?

– А где трое, там и пятеро! – Наталья радостно и широко улыбалась, осматривая свой детский сад, который возился рядом с ней. Кажется, уже тысячу лет Влад не видел такой доброй, счастливой улыбки.

– Да вы просто герои с Матвеем, – тихо произнес он.

– Нет, Влад, мы просто счастливые люди! А дети – это и есть счастье, – она поцеловала Пашку в щеку, и тот побежал к другой малышне, вливаясь в какую- то нехитрую ребячью игру.

– Да, ты права.

– Прости за нескромный вопрос, у тебя есть дети?

Влад ответил «нет» быстро и резко, и Наталья пожалела, что спросила. Он молча вышел, сминая сигарету в руках.

«Какая я дура! Язык мой враг – мой» – пробормотала Наталья.

Влад стоял около выхода и курил. Волнение, которое притупилось от страха за Настю, опять охватывало его с головой. Он по- прежнему не знал, как сообщить Ксюше, что жив. Но знал наверняка, что она сходит с ума, от того, что не может его найти. «Ксюша, Господи! Как же ты нужна мне!» – прошептал он.

Но погрузиться в накатывающее отчаяние ему не дали, по лестнице послышался тяжелый топот и через минуту он уже помогал занести баллоны с водой.

Мужики, вернувшиеся с похода, устало оттирали пот с лица, а Миха держался за руку и морщился.

– Что с тобой? – спросил у него Влад.

Тот только махнул рукой:

– Могло быть и хуже.

Но когда Наталья перевязывала его, он еле сдерживался чтобы не вскрикнуть.

Когда опять собрались мужиками на выходе из подвала, чтобы обсудить, что делать дальше – такой у них сложился за несколько дней порядок, Влад спросил:

– Кто в вас стрелял?

Миха пожал плечами:

– Уроды из бравой украинской армии, напились, отмечая очередную «победу» и решили, как в тире отстреливать движущиеся мишени в виде нас. А я, вишь, жирный, меня хорошо издалека видать и стрелять удобно – не промахнешься!

– Ты все прикалываешься, – усмехнулся Влад.

– А чтоб им пусто было гадам! Они меня в крысу хотят превратить, а я не дамся!

– Завтра, я иду с вами. Где теперь воду берете?

– В трех кварталах отсюда, – Антон шмыгнул носом и чиркнул зажигалкой, прикуривая, – В частном секторе, в кирпичном доме дед Кузьма жил, а теперь там воронка, но зашибись, как вышло – колодец остался нетронутым!

Когда вернулись к остальным, в подвал, Влад обнаружил Настю проснувшийся. Она с тревогой вглядывалась в еле освещенное пространство, а когда увидела его, глаза ее радостно загорелись.

Влад сел и положил ладонь на ее лоб – он был горячим, но Влад понял, что жар спадает.

– Настя, девочка, моя маленькая, как же ты, меня напугала, – прошептал ей Влад.

– Влад, я – такая бесполезная! – Настя сбивчиво заговорила, ей вдруг стало стыдно, что она тут разлеглась, ничем не помогает, и Влад из- за нее несколько дней не спал.

Влад взял ее за руку, перебирая тонкие пальчики:

– Девочка, ты теперь мое маленькое солнышко, моя младшая сестренка, и я тебя никому не дам в обиду, поняла?

Настя кивнула и на мгновение зажмурилась, чтобы не расплакаться – Влад сказал, что она для него как младшая сестренка. Господи, зачем она его любит!? Любит его не как старшего брата, а как мужчину? Зачем?

Влад внезапно погрустнел, маленькие пальчики Насти вновь разбередили в нем рану, и он выдохнул, закатывая глаза: «Ксюша».

– Ты ее очень любишь? – услышал он тихий голос.

Влад встретился с пристальным взглядом зеленых, огромных глаз. Он провел пальцами по похудевшему, бледному лицу Насти:

– Да, очень люблю.

Настя отвернулась к стенке и не смогла сдержать слез. Влад понял все по-своему, он усадил Настю на руки и, прижав к себе, покачивал на коленях, гладил по спине, успокаивая ее как маленькую девочку. Настя слышала его мягкий, бархатный голос:

– Не расстраивайся, маленькая, мы еще на твоей свадьбе погуляем! Точно знаю, что от парней у тебя отбоя не будет. Ты очень- очень красивая девочка.

А Насте хотелось плакать еще больше. Ну, зачем ей другие парни, когда ей нужен только он!




Глава девятая «Мадмуазель»


Продукты, добытые неделю назад, давно закончились, мужчины несколько дней голодали, отдавая свои порции. Как достать что- то съедобное никто не знал. Разбомбленный продовольственный киоск, где они так удачно, в первые дни осады нашли продукты, подчистили другие бедолаги, как и они, сидевшие в подвалах ближайших домов.

Но самое страшное было оказаться без воды, поэтому каждый день, ранним утром мужчины отправлялись к колодцу деда Кузьмы, где обычно часов с трех утра толпились люди. Никто не лез вперед, не толкал друг друга, все молча и терпеливо ждали, когда впереди стоящие наберут воду. И так же молча и быстро расходились, пока не начинался очередной обстрел артиллерии.

На земляном полу, вдоль стены подвала, стоял ряд пластиковых бутылок.

В засмоленный огнем алюминиевый чайник еще несколько дней назад ссыпали последние остатки чая. Уголь из дворницкой каморки давно закончился, и теперь делали не большой костер за углом дома, на свой страх и риск.

Сегодняшний рассвет был особенно мрачным: серым, ветреным и холодным. Наталья, бабушка Варя и несколько женщин из подвала быстро подожгли сухие ветки, и через несколько минут вода уже бурлила в чайнике.

Готовить было не из чего, поэтому справились скоро. Когда вернулись в подвал, Наталья привычно посмотрела в угол, где располагалось Настино спальное место. Она обычно читала сказки малышам и присматривала за ними, но каждый раз Настя рвалась помогать женщинам, приготовить обед или найти сухие ветки для розжига костра.

Наталья ей строго настрого запретила любую активность, и тем более выходить на улицу, на дворе хоть и настала календарная весна, но по- прежнему было холодно из- за пронизывающего ветра.

Заметив, что кровать пуста, Наталья позвала Настю, но она не отозвалась. Тогда Наталья обошла все закутки подвала – но поиски оказались безрезультатными.

– Господи, куда же ты подевалась Настя? – тревога внутри Натальи нарастала. Неужели Настя отправилась на поиски продуктов? Вчера она перед сном говорила ей, что надоело быть бесполезной обузой, что хочет помогать. Значит, все- таки решилась!

Наталья еще раз огляделась по сторонам в тщетной попытке найти Настю, и затем быстро направилась к выходу. Когда уже поднялась на верхнюю ступеньку, то услышала страшный взрыв, совсем недалеко от их подвала, в дверные щели посыпался дворовый грунт.

– Проснулись, суки, не спиться им сегодня! Настя! – Наталья дернула дверь, но та не поддалась, будто снаружи ее чем- то привалило.

Настя прижалась к полу, вжимаясь в протертый старенький линолеум, услышав взрыв, она уже могла распознать, что их бомбят «Градами». И вдобавок примешивался еще один, тяжелый, низкий, страшный звук, раздававшийся совсем рядом, как будто стреляли из соседнего двора. Стены родной квартиры, где она прожила восемнадцать лет, тряслись, грозясь обвалиться, стекла сыпались на пол. Настя прикрыла голову руками и шептала: «Господи, помоги, Господи помоги!».

Рядом с ней, стояло два больших пакета наполненных пачками гороха, пшена, вермишели. Удивительно было то, что продукты остались нетронутым.

Когда Настя ранним утром, прокралась сюда из подвала, то обнаружила, что входную дверь ее квартиры кто- то взломал. Внутри был полный хаос, все перерыто, вещи выкинуты из шкафов, их сбросили на пол, перевернули матрасы, под ногами валялись полотенца, постельное белье. По всему было понятно, что искали какие- нибудь ценности: золото, деньги.

Но в их квартире мало чем можно было поживиться, наверное, это и вывело мародеров из себя, и они как следует, потоптались по белоснежным простыням и изуродовали старенькую мебель, исполосовав ножами обивку.

Повсюду валялись разбитые цветочные горшки – высохшие фиалки, бегония, комнатные розы. Настя вытирала набегавшие слезы, собирая в пакеты чудом сохранившуюся крупу.

Под ногой что- то звякнуло и, нагнувшись, она обнаружила маленький флакончик духов «Мадмуазель». Настя однажды зашла в парфюмерный магазин «Красотка» в их торговом центре и, понюхав этот запах, сразу влюбилась в него, мечтала, что, когда- нибудь купит себе такие духи.

И вот, папа подарил ей заветный парфюм ровно год назад, на ее день рождения. Настя вспомнила, как тогда удивилась, что папа догадался, о чем она мечтает и купил ей этот драгоценный подарок, ведь духи стоили очень- очень дорого.

Флакончик был почти пуст, не понятно, зачем кто- то, глумясь над их квартирой, выбрызгал «Мадмуазель» на себя или в воздух, а стекляшку выкинул.

Настя подняла маленький пузырек и нажала на пульверизатор, несколько капель парфюма упали ей на волосы. Ее взгляд упал на остатки зеркала, и она охнула – слипшиеся, грязные локоны, заплетены в косу, лицо выглядело совершенно закопченным и коричневым, щеки впали, губы бледные, потрескавшиеся. А одежда от пота, подвальной пыли и сырости воняет.

Увидев под батареей двухлитровую бутылку с чуть позеленевшей, застоявшейся водой, Настя схватила ее и, смочив валявшееся на полу полотенце, начала быстро оттирать лицо, шею, грудь от ненавистной грязи.

Она заглянула в ванную комнату и открыла кран, хотя понимала, что воды там не было, потому что все коммуникации уничтожены. Настя несколько минут молча стояла и водила по сухому краю смесителя пальцем. А потом, вспомнив, где она, и что совсем скоро рассвет, а это значит, что возобновиться стрельба – украинские снайперы плотно засели в их доме, Настя подхватила тяжелые пакеты с продуктами, толкнула дверь, и сразу раздался страшный свист и грохот от разорвавшегося во дворе снаряда.

«Господи, помоги мне, Господи помоги!»– уже навзрыд шептала Настя, ей стало очень страшно – а вдруг она никогда не выберется из своей квартиры? Вдруг больше никогда не увидит Влада? Вдруг эти тяжелые, бетонные плиты похоронят ее заживо?

Но звуки внезапно оборвались, будто по команде, Настя осторожно подняла голову и увидела оседающую на пол грязь, гарь и пыль.

Тогда она быстро вскочила, схватила мешки с продуктами и бегом, не чувствуя тяжести, не думая ни о чем вырвалась из подъезда. Она не заметила даже, что пронеслась мимо человека в форме, и он заорал, заулюлюкал ей вслед: «Гей, дивчина, куди текаешь?!» Сердце колотилось в ушах, когда она подбежала к двери подвала и буквально скатилась по ступенькам вниз.

Но тут же Настя со всего размаха ударилась о чью- то огромную, высокую фигуру, и ее подхватили сильные руки с железной хваткой:

– Ты почему вышла из подвала? – Влад орал на нее, не выпуская из рук.

Настя видела, как его синие глаза блестят в темноте от ярости, и кажутся совершенно черными. Она испуганно вжала голову в плечи и только моргала, глядя на него, не могла понять, почем он так с ней?

Она не разбирала его ругательств, не понимала их смысл, до сознания доносился только низкий, громкий звук его голоса. Пальцы сами собой разжали огромные пакеты, и они тяжело плюхнулись на ноги, но Настя ничего не почувствовала.

Она смотрела на Влада, не отрываясь, и неожиданно для себя разрыдалась громко, как обиженный маленький ребенок, размазывая по щекам слезы сжатыми в кулаки ладонями.

Влад остановился на полуслове и резко прижал ее к себе. Настя почувствовала, как колотиться его сердце, и как он с трудом переводит дух. Он сказал ей прямо в макушку:

– Больше никогда так не делай, Настя!

Она подняла заплаканное лицо:

– Мне надоело быть обузой для всех. И я вот…– Настя показала на пакеты, Влад увидел горох, пшено, вермишель.

Он на минуту прикрыл глаза, все еще не выпуская Настю из рук:

– Ты не обуза, ты маленькая, храбрая девочка. Но сейчас ты пообещаешь, никогда без моего разрешения не выходить на улицу.

Настя кивнула и, прижавшись к его плечу, опять разрыдалась.

Влад гладил ее по голове и приговаривал:

– Ну что ты маленькая, что случилось?

Настя нащупала пузырек «Мадмуазель» и, шмыгнув носом, сказала Владу:

– У меня сегодня день рождения.

На несколько мгновений Влад опешил, а потом быстро расцеловал ее в щеки:

– Поздравляю, маленькая! Я обязательно подарю тебе все, что ты захочешь, когда мы выберемся отсюда!

И Настя впервые за это время счастливо улыбнулась, и как же ей хотелось сказать, что он может подарить самый заветный для нее подарок – поцеловать ее в губы, прямо сейчас, и что ждать не нужно, но она не смела, произнести это вслух.

Однако, Настины губы сами собой улыбнулись, и Влад залюбовался ее блестящими, зелеными глазами в желтую, как солнечные зайчики крапинку.

Настя хотела, чтобы они остались тут, у входа в подвал, за облупившейся зеленой дверью, но скоро послышались голоса, а затем и возгласы:

– Нашлась! Настя! – Наталья крепко обняла ее, и Насте стало стыдно, что она никого не предупредила о своей вылазке, и что столько людей за нее волновались.

Она схватила большие пакеты с крупой и протянула возникшим в проеме женщинам:

– Вот, я нашла у себя дома!

И да, в это утро ей устроили настоящий день рождения, все собрались в тесном кругу, удалось даже каким- то чудом приготовить макароны. Потом разлили кипяток в пластиковые стаканчики и каждый, наперебой желал ей много- много доброго. И Настя на мгновение поверила, что все будет хорошо.




Глава десятая «Танк»


Днем, пятнадцатого марта, в день ее рождения, на улице развернулся настоящий ад, даже в подвале их оглушали звуки взрывов, раздававшихся совсем рядом, и выстрелы не стихали ни на минуту. Мужчины, пробравшись к выходу из подвала, стразу поняли, что там, наверху идет жестокое сражение.

У каждого из них бешено колотилось сердце, они ни слова не сказав друг другу, стояли, пригибая голову, в подвальные щели и через уличные решетки сыпалась земля, осколки снарядов и кирпичей.

Влада раздирали противоречия – ему хотелось быстрее вырваться наружу, и одновременно по телу прокатывалась дрожь, ком подбирался к горлу, от близкой опасности просыпался животный инстинкт самосохранения. И Влад в эти несколько минут ненавидел себя – за страх, за беспомощность, за невозможность самому свернуть шею и отомстить тем, кто двадцать пятого февраля загнал их в этот прогнивший подвал, служивший им прибежищем почти двадцать дней.

Взрывы шли один за другим, их дом вновь накрыл огонь артиллерии. И каждый с ужасом представлял, что могло бы произойти, если бы они вернулись с водой, от колодца деда Кузьмы всего на два часа позже.

Пришлось возвращаться внутрь, по узкому пыльному коридору, на натянутых веревках висела отсыревшая одежда, женщины пытались создать какую- то видимость порядка, постоянно перебирая и перетряхивая сырые вещи.

Влад поискал глазами Настю – он теперь всегда так делал, за три недели в подвальном подземелье она стала ему настолько родной, что он уже с трудом представлял, что, когда- то почти не знал эту девушку. Для него она сначала была маленькой пятилетней девчушкой с содранными коленками, на которую он тринадцатилетний пацан, конечно, не обращал внимания.

Потом, в восемнадцать лет, он уехал из Мариуполя, когда Настя была еще неуклюжим десятилетним подростком с остренькими плечами и длинным хвостом волос, собранным вверх. Дядя Толя так и не научился заплетать ее густые волосы в красивые косы.

И сейчас, если бы не весь ужас, который случился с ними, если бы не похороны и поминки мамы, он вряд ли встретился бы со своей забавной зеленоглазой соседкой.

Настя поймала его внимательный взгляд, и сначала улыбнулась ему краешками губ, а потом вдруг смутилась и опустила глаза. Она перебирала в руках тряпичную куклу – видимо сделала для малышей, что собрались вокруг нее. Настя показывал им мини- спектакль, сказку.

До Влада донесся ее нежный голос: «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил король, королева и их красавица дочь- принцесса Мирабель». Ириска, открыв маленький пухлый ротик, внимала каждому ее слову, и даже схватила за руку, когда злой маг заколдовал принцессу.

Влад прикрыл глаза и заслушался ее голосом, ее наивной сказкой, где все заканчивалось хорошо. Если бы в жизни так случалось: чтобы добро побеждало зло, чтобы воцарился мир, и чтобы всё наконец то…

И тут они услышали стук, доносившийся снаружи. Мужчины сразу вскочили с мест, и кинулись к выходу, женщины замерли, прижимая к себе малышей, Настя хотела рвануть за Владом, но Наталья взглядом удержала ее и покачала головой: «Не надо».

Последующие несколько минут неизвестности растянулись в бесконечность, все притихли, даже дети замолчали.

И когда, наконец, они услышали шаги и возбужденные голоса своих мужчин, то их чуть отпустило, но они еще не понимали, что происходит, и можно ли радоваться? Или в очередной раз сжиматься от страха?

Первыми в сером мраке появились Матвей и Миха, на их лицах, серых от грязи, щетины и копоти светились улыбки. Они кричали:

– Народ, «наши» в городе! Российская армия, они пришли! Это они стучали в наш подвал!!!

Все подскочили с мест и начали обнимать друг друга. На Владе и Матвее сразу повисли куча ребятишек, которые тянули их к выходу, шумно гомоня:

– Пойдем на улицу! Пойдем на улицу!

Пришлось их чуть утихомирить, и передать слова русских солдат, чтобы несколько часов оставались в подвале, не выходили, пока не закончиться окончательная зачистка их квартала от боевиков «Азова» и всу- шников.

Настя, оказавшись в этой суматохе рядом с Владом, сжала его руку, по ее щекам вновь покатились слезы, а он вытирал и вытирал их огрубевшими, шершавыми пальцами и тихо говорил, успокаивая:

– Все хорошо, маленькая… все уже хорошо…

И да, под вечер, они вышли на улицу, все еще опасливо оглядываясь и прислушиваясь. Наступившая тишина была непривычна и пугала, казалось, если они расслабляться, их накроет очередной шквал Градов или «Точки У».

Но до слуха доносились отдаленные звуки стрельбы. Видимо бои сдвинулись от их дома на несколько кварталов вперед, вглубь города.

Наталья прижимала Ириску, Пашку и своих трех детей к себе, не позволяя разбегаться по двору, это было опасно, на каждом шагу могли встретиться не разорвавшиеся снаряды и мины.

Настя, осторожно, глядя себе под ноги подошла к клумбе около подъезда. Небольшой холмик, табличка с надписью по краю, задетая пулей: «Анатолий Алексеевич Земцов» – 15 мая 1964г. – 25 февраля 2022гг.

Настя неподвижно стояла, не чувствуя холодного ветра, потом вдруг увидев несколько ранних, вылезших из холодной земли нарциссов, сорвала два и положила на холмик. Слезы опять покатились по щекам, и она тихо прошептала: «Папочка, прости, папа…»

Сегодня, когда их двор и квартал наконец- то освободили русские войска, и когда они узнали, что Мариуполь долгое время жил в блокаде, оккупированный нац. батальонами «Азов» и всу- шниками, Настя, казалось, вышла из оцепенения, владевшего ею несколько недель. И пришла в неописуемый ужас – отца больше нет, она осталась совсем одна! Навряд ли Влад… Влад.… Зачем она ему? Настя посмотрела, как Влад, стоявший в метре от нее, включил Айфон, пытаясь поймать сеть, и дозвониться до своей жены.

Когда Влад отключил телефон, бросая безуспешные попытки связаться с Ксюшей, он оглянулся и не увидел Насти. Он пробежался глазами по двору: на вертящихся, чудом сохранившихся качелях сидели дети, пытаясь раскрутить их по кругу, подростки носились друг за другом по двору, скалясь чумазыми довольными улыбками, баба Катя и дед Саша сидели на лавке, подставляя лица внезапно вышедшему из- за туч солнцу, но Насти не было! Нигде!

Влад забежал за периметр их двора, до слуха долетали перестрелки автоматов и бухающие тяжелые звуки. Он закричал: «Настя! Настя!» И вдруг с ходу, почти налетел на нее, не заметив сразу. Она стояла около арки, соединяющей два дома. Арка образовывала темный, широкий проход с улицы во двор. В детстве они любили носиться сквозь нее на велосипедах или роликах.

Теперь в этом проеме замер огромный, искореженный танк, он будто застрял тут, пытаясь вылезти из арки, башня свернута, дуло смотрит в сторону противоположного девятиэтажного дома. Многочисленные осколки от снарядов валяются неподалеку.

Настя, обхватив себя руками, пристально смотрела на танк, чуть завалившийся на бок, на котором виднелись опознавательные знаки украинской армии.

Влад, как и она, замер, на несколько минут, пытаясь понять – почему танк оказался в жилых кварталах, почти у них во дворе, с кем он воевал здесь и по какой цели выпустил столько снарядов?

Настя повернулась к нему и тихо спросила:

– Зачем они так, Влад?

А у него не было ответа ни на этот вопрос, ни на другие, роем кружившиеся в его голове. Но он точно знал, что не оставит здесь свою зеленоглазую соседку, и что он теперь отвечает за ее жизнь, как старший брат.

На обратной дороге им встретилась женщина, она шла, опустив голову, когда- то пушистый воротник ее красного пальто усеялся плотным слоем седых волос. Когда поравнялась с ними, подняла уставшие глаза, сказала, еле шевеля губами:

– Пить, воды…

И чуть не упала, шатаясь от слабости, здесь же, на разрытом воронками асфальте. Влад подхватил ее, и нес на руках до их подвала.

Как только вернулись во двор, подбежавший к ним Пашка, звонко вскрикнул, моргая огромными глазищами:

– Баба Аня!

Тут же около них засуетились, подавая женщине маленькую бутылочку с водой. Она сделала не большой глоток, потом второй, третий. Наталья сразу же уложила ее на Настину кровать из ящиков и ввела оставшуюся в их аптечке глюкозу.

Потом, когда женщина чуть пришла в себя, то рассказала, что жила в доме, неподалеку от них почти сорок лет, пряталась все это время в подвале. Но вчера, решила подняться наверх, в свою изуродованную квартиру, в надежде найти сухари или крупу. Это и спасло ей жизнь.

Вечером, к ним во двор вошел украинский танк. Сначала жители их дома ничего не поняли, они кипятили воду, пытаясь что- то приготовит, и грелись около костра. Из танка высунулся боец и прокричал им в спину:

– Що змерзли? Але нiчого – зараз вам буде жарко!

Он выпустил первый снаряд, который разорвал соседний подъезд, а потом его дуло развернулось в сторону подвала, где прятались мирные, и раздался ужасный грохот, тела людей взрывной волной выкинуло наружу!

Баба Аня бесстрастно и тихо закончила свой рассказ:

– Никого из нашего подвала не осталось в живых, пятнадцать человек погибло. Я не смогла их похоронить…

Так вот значит, куда стрелял застрявший в арке танк!

В тот же вечер они все: дед Саша, Матвей, Миха, Антон, Сашка, Влад пришли во двор бабы Ани, и как смогли, похоронили останки людей, писали на картонных табличках черным маркером: Маша- 7 лет родилась… Алексей Данилов- 27 лет, год рождения… Мария Данилова- 25 лет, год рождения…

В это же день баба Аня рассказал Наталье и Матвею, что Ириска и Пашка – дети погибших Марии и Алексея Даниловых, они две недели назад потеряли их около той самой аптеки, когда бежали от начавшейся бомбежки. Все последующие дни Мария и Алексей тщетно пытались найти своих детей. По иронии судьбы Пашка и Иришка находились рядом с ними, и еще бы денечек, и родители могли бы обнять их, прижать к себе…Но не случилось.

Сказать, Пашке и Ириске, что их маму и папу только что похоронили, Наталья, и Матвей не смогли. Пашка смотрел на них огромными, карими глазами и все спрашивал: «А когда мама и папа вернуться? Баба Аня здесь, значит и они где- то недалеко?»

Наталья отвернулась, от мальчика смахивая слезы – не далеко, он прав, на их детской площадке теперь есть небольшие холмики с табличками: Алексей Данилов- 27 лет, год рождения…Мария Данилова- 25 лет, год рождения…




Глава одиннадцатая «Наверх»


Хотя они и оказались наверху, на улице, никому до конца не верилось, что их подземная жизнь закончилась, и можно подняться в свои квартиры. Но люди, вышедшие из подвала, медлили, за три недели они стали одной семьей и было сейчас что- то неестественное в том, что они расходятся.

Они поднимались на этажи, с опаской, будто боялись увидеть, во что превратились их некогда уютные, обжитые квартиры. Везде осколки битого стекла, вынесенные окна, обгоревшие двери. Наталья и Матвей первыми оказались около своей квартиры.

Влад, шел позади них с Настей, ему не хотелось оставлять ее одну. Они услышали крик Натальи, а потом громкие всхлипы.

Влад и Настя буквально пролетели мимо своей лестничной площадки, и перед ними предстала совсем мрачная картина: малогабаритная «трешка» семьи Володиных превратилась в открытое, выгоревшее пространство – все внутренние стены разрушены, один, не взорвавшийся снаряд все еще лежал на полу, в центре некогда светлой гостиной.

Матвей знаком показал всем не приближаться и махнул, чтобы освободили проход. Наталья тянула его за руку и умоляла:

– Матвей, не нужно, не трогай его!

Но Матвей казалось, не обратил на ее крик внимания. И Влад увел сопротивляющуюся Наталью и Настю подальше от опасности, на улицу.

Матвей аккуратно положил снаряд на валявшуюся на полу подушку, наверняка занесенную из другой квартиры, потому что в их ничего не осталось.

Он медленно пошел по ступенькам вниз, сосредотачиваясь на счете: раз, два, три…тридцать восемь…, отвлекал себя, чтобы не думать с какой опасной находкой он идет.

Влад заранее отвел людей от подъезда, он стоял, крепко прижимая Наталью к себе, иначе могло случиться все что угодно. Наталья, увидев мужа с подушкой, на которой лежал снаряд, рванула к нему, но Влад удержал ее.

Матвей медленно прошел мимо, по его вискам, не смотря на холодный ветер, тек пот. Матвей сделал еще несколько десятков шагов по двору и аккуратно положил снаряд за разрушенной трансформаторной будкой. Обозначил место: доски крест- накрест, красная тряпка.

Когда, наконец, он вернулся, Наталья кинулась к нему. Руки Матвея дрожали, когда он прижимал жену к себе, целовал ее заплаканные щеки и приговаривал:

– Все хорошо, Наташ, ну что ты? Забыла, я в армии служил, знаю, как с оружием обращаться!

А она гладила его по лицу и, всхлипывая, выговаривала:

– Дурак! Сумасшедший дурак!

Матвей просиял:

– Но ты меня любишь!

– Люблю! И не собираюсь с тобой расставаться ближайшие пятьдесят лет!

– Ого! Ну, если моя женушка так решила – постараюсь остаться в живых! – засмеялся Матвей.

Но вскоре опустил голову, потому как вспомнил, что от их квартиры не осталось ничего, даже балкон рухнул, и окна черными, опаленными глазами смотрели на студеную улицу. И у обоих возникла мысль – неужели опять в подвал? Где теперь им жить? Маша, Наташа, Коля и приемные Пашка, и Ириска прижимались к ним и ждали, что они скажут.

Влад только мельком осмотрел родительскую квартиру – она тоже выгорела дотла, но стены и межкомнатные перегородки оставались целыми.

Каждый из них встречался со своей новой реальностью по- разному: кто плакал, кто тихо стоял, не в силах произнести ни слова. Насте повезло больше всех – видимо у нее в квартире размещались националисты из Азова, она заметила под ногами оторвавшийся с их формы шеврон.

Сюда не прилетали снаряды, ее квартира стала точкой размещения снайперов, которые непрерывно, в течение трех недель обстреливали их, но уроды успели унести ноги до прихода подразделений российской армии.

Поэтому сегодня утром, она пробралась к себе в квартиру и собрала крупу и макароны. Утром.… Теперь Насте казалось, что утро было бесконечно далеко. И свой день рождения пятнадцатого марта две тысячи двадцать второго года она не забудет никогда! Ей подарили самый драгоценный подарок- освобождение.

Настя перебирала вещи, валявшиеся на полу и, не заметила, как в квартиру вошел Влад.

– Настя!

Она вздрогнула. Влад подошел к ней близко- близко и взял за руку:

– Настя, собери вещи, которые понадобятся в дороге, мы уезжаем.

– Куда? Я не хочу! – Настя замотала головой и опять заплакала. Ей не хотелось уезжать из родного города, пусть он разрушен, пусть выгорел, пусть на улицах, совсем недалеко от них шли бои и взрывались снаряды. Она не хотела! Не могла!

Влад не отпускал ее руки:

– Настя, я не оставлю тебя одну.

Настя резко выдернула руку из его ладоней, конечно! Он хочет обратно, в Москву, к своей Ксюше! А она – обуза, никто!

– Настя, я все понимаю, это очень резкие изменения. Но я помогу тебе во всем.

Настя отвернулась от Влада, и уставилась в окно, перебирая шифоновый шарфик, который она носила весной, когда тепло – идешь по асфальту, каблучки стучат, на груди красуется зеленый бант из шарфика, а парни оглядываются вслед, спрашивают, как ее зовут. И воздух пропитан запахом желтых и белых акаций, запахом весны.

Нет! Она не хочет в Москву! Не будет она приживалкой у Влада!

Влад обнял ее за плечи и развернул к себе:

– Настя, ты теперь моя сестренка, и будешь слушаться меня во всем, – Он пристально посмотрел в ее зеленые глаза, с приподнятыми чуточку вверх уголками. Луч заходящего солнца в последний раз отразился от разбитого зеркала, и комнату начали наполнять сумерки.

Настя приподняла подбородок и, глядя Владу в глаза, сказала:

– Я не могу бросить папу, Влад, если уеду – он останется совсем один, – А потом она сорвалась и заплакала, уткнувшись лицом в его широкую, твердую грудь.

Он гладил ее по спине, что- то говорил тихо, ласково, Настя не разбирала слов, только его голос, его самый родной, бархатный голос обволакивал со всех сторон, успокаивал:

– Стася, ты не оставишь папу, он с тобой, охраняет тебя, ты же его маленькая девочка. Мы вернемся позже, когда все закончиться.

В этот день он впервые назвал ее Стасей, сокращенно и ласково от «Анастасия». И в эту самую минуту Настя полностью доверилась ему, а что до любви – то она любила его еще сильнее, чем раньше, не смея ни словом, ни жестом выдавать себя.




Глава двенадцатая «Неожиданное предложение»


Настя настояла на том, чтобы Матвей, Наталья и их пятеро детей ночевали у нее в квартире, они собрали раскиданные матрасы, постельное белье и устлали ими пол. Оставшаяся мебель годилась разве что на розжиг костра.

Но все радовались, что большинство окон оказались целыми, одно разбитое затянули плотным полиэтиленом и заклеили скотчем. В квартире было холодно и стыло, но по сравнению с подвалом – настоящий рай.

Так и заснули, прижавшись, и согревая друг друга.

Влад тоже остался здесь. Постелил себе чуть поодаль, ближе к выходу, они разместились с Матвеем, на одном матраце и долго не могли сомкнуть глаз. И тогда Влад предложил:

– Пойдем на кухню.

Они тихо вышли в маленькую кухоньку, сигарет у них давно уже не было, но на холодильнике валялась смятая пачка «Мальборо».

Матвей покрутил ее и выудил оттуда остатки сигарет:

– Не плохо тут азовцы жили, с комфортом, сигареты «Мальборо», – он слегка пнул, валявшуюся под ногами пустую банку мясных консервов – Тушенка, шпроты, хлеб.

Влад и Матвей с наслаждением затянулись – не курили недели две, только сворачивали из бумаги и сухой травы «самокрутки». Владу поначалу казалось, что он перенесся на пятьдесят лет назад. Он вспомнил, как его дед, живший на хуторе, сворачивал такие «самокрутки». Но дед сыпал туда лично выращенный табак. А Влад курил сухую траву.

Влад прервал молчание:

– Что думаешь делать?

Матвей сбил пепел в жестянку и тяжело выдохнул:

– Не знаю. Наталью жалко, держится, но непонятно, насколько ее хватит. Лет пять копили на новый ремонт, мебель, и теперь мы ни с чем…, – Матвей махнул рукой, и на секунду прикрыв глаза, снова заговорил, – Но это все ерунда: квартира, ремонт, слава Богу, живы все, как- нибудь прорвемся.

– В России есть родственники? – спросил Влад.

Матвей взял вторую сигарету и чиркнул зажигалкой, на минуту огонек осветил его похудевшее, усталое лицо:

– Седьмая вода на киселе, дальние родственники, лет двадцать назад отсюда уехали. А почему ты спрашиваешь?

– Есть одно предложение. Помню, ты рассказывал, что был начальником цеха на заводе, да и вообще, я заметил – много в тебе скрытых талантов, – улыбнулся в темноте Влад.

– Ну, да, только кому они нужны? – усмехнулся Матвей.

– Мне нужны, – уже серьезно произнес Влад, – Я занимаюсь строительством малоэтажных комплексов: дома, коттеджи, все в этом духе. Так, вот, еще до поездки в Мариуполь, я начал искать грамотно управляющего на новый объект, перебрал кучу кандидатов, но ни на ком не остановился.

– О, да ты Влад – молодой да ранний! Оказывается, двадцать дней с большим боссом бок о бок подземные апартаменты делил! – искренне рассмеялся Матвей.

– Ну, типа так, – поддержал его подколку Влад, – Хочу предложить тебе руководить строительством малоэтажного комплекса на Волге. Место там очень красивое, недавно купил землю под застройку. Проект уже подготовили – получиться красивый загородный поселок. И название я уже придумал «Привольный».

Матвей, помолчав с минуту, спросил:

– Влад, на кой я тебе? Обычный работяга с завода? Институтов не заканчивал, ну да, могу мужиков организовать частный дом выстроить, но, чтобы большой поселок!

Влад остановил его:

– Вот мне и нужен обычный мужик, который найдет общий язык с другими мужиками, чтобы работали нормально. Об остальном я и мои снабженцы позаботятся, да и инженер на объекте естественно будет.

Видя, что Матвей еще колеблется, Влад добавил:

– На этом участке, есть первый дом – построили его для рекламы, думаю, он тебе и Наталье точно понравиться, стоит на высоком холме, а из окон Волгу как на ладони видно.

Матвей хлопнул его по плечу:

– Умеешь, ты уговаривать! Завтра с утра скажу Наташе, что у меня появился новый шеф! Но нам бы еще выбраться отсюда… Ладно, утро вечера мудренее, пойдем спать.




Глава тринадцатая «Гуманитарная помощь»


Когда Наталья узнала от Матвея о предложении Влада, она расцеловала его, не сдерживая искренне радости:

– Влад! Это невероятно, Влад!

– Ничего личного – только бизнес! – улыбнулся Влад в ответ, и Наталья расхохоталась, – Ну, надо же! Молодой, красивый и уже компанией руководит в свои…, сколько тебе лет, Влад?

– Я большой мальчик, двадцать шесть в январе исполнилось.

– Господи, как я рада, Влад! Не представляешь, как рада! – по щекам Натальи текли слезы, но она по- прежнему счастливо улыбалась.

Матвей обнял ее за талию и прижал к себе:

– Ну, что ты милая? Не плачь, видишь, все будет хорошо!

Настя, услышавшая новость утром, радовалась вместе с Натальей и Матвеем, не смотря на разницу в возрасте, они крепко сдружились. Вчера Настя очень переживала за них, и думала, предложить им переехать в ее квартиру, пока жизнь не наладиться. А Влад опередил ее.

Настя еще раз украдкой взглянула на Влада и встретилась с его глазами, в которых вспыхнула смешинка, он будто мысленно говорил ей: «Соглашайся, Настя, Матвей и Наташа едут с нами».

И Насте вдруг стало тепло и хорошо, от того, что впервые на лицах близких для нее людей была не озабоченность, не страх, а искренняя радость, и она улыбнулась Владу в ответ.

Потом бросила взгляд в окно и увидела совсем неожиданную картину: во дворе стоял огромный грузовик с надписью «Екатеринбург. Своих не бросаем». Около него столпились люди, и каждому в руки что- то давали.

Настя крикнула:

– Там грузовик из России!

Влад мигом оказался сначала рядом с ней, но уже через секунду она увидела его высокую фигуру во дворе, и Настя догадалась, что он в первую очередь будет искать не еду, не воду, а телефон, чтобы дозвониться до жены.

Настя с остальными соседями через несколько минут оказались в очереди, с борта грузовика двое мужчин, одетых в защитный камуфляж, раздавали каждому, кто подходил к машине свежий хлеб, воду, и еще коробку, в которой оказались: вафли, печенье, конфеты, тушенка, макароны, консервы.

Люди плакали, благодарили, и с жадностью слушали новости, которые узнавали от водителя и людей, раздававших гуманитарную помощь. Одна из женщин, не выдержала, спросила у волонтеров: «Когда же это все закончится? У нас в городе детей, погибших много. Пусть Россия выгонит этих козлов!».

Настя посмотрела на Ириску и Пашку, стоявших рядом с Натальей, и у нее заныло сердце: дети не накинулись на вафли и конфеты, они сжимали в маленьких пальчиках круглый хлеб и литровую бутылку воды, смотрели тяжелым, взрослым взглядом на окружающих и молчали.

Влад не дозвонился до Москвы, у людей из гуманитарного конвоя была только местная связь, и то постоянно терялась.

Настя увидела, как Влад присел на корточки и потер виски, она теперь знала, что он всегда так делает, чтобы сосредоточиться и найти выход. Но что он может предпринять сейчас? Он такой же заложник ситуации, как и все.

Матвей подошел к нему и положил руку на плечо:

– Я тут переговорил с водителем, можно добраться до Новоазовска по гуманитарному коридору по трассе Новоазовск- Мариуполь, его наши войска ДНР и армия России контролируют. Там собирают группы для отправки на автобусах в сторону Таганрога, – он вздохнул, – Только не знаю, как с детьми идти, не выдержат пешком такое расстояние.

– Мы что- нибудь придумаем, – откликнулся Влад, он встал и выпрямился, увидев Настю, недалеко от себя, сказал, – Настя, собирайте вещи, завтра мы уходим из города.




Глава четырнадцатая «Исход»


Настя не думала, что так ослабла за эти недели, пневмония, которую она пережила в подвале, не прошла даром. После одного дня пути, Настя поняла, что идти дальше ей будет тяжело.

Дети тоже утомились, особенно самые младшие: Ириска и Пашка.

Пашка, который раньше щебетал без остановок, и задавал Насте сотни вопросов, теперь молчал. Он будто вмиг повзрослел, после того как увидел два скромных холмика во дворе своего дома- могилы родителей. Матвей и Наташа решили, они должны сказать малышам, что их мамы и папы больше нет.

Ириска ничего не поняла, она смотрела на старшего братика Пашу и сжимала его руку, чувствовала только – что- то плохое, страшное происходит.

Пашка тихо заплакал, а Ириска начала утешать его, как умела: «Паса, чего ты плакаешь? Паса, не плакай».

Наталья стояла позади детей, ждала, а внутри все разрывалось на части- при виде того, как маленький Пашка размазывает кулачком слезы, не выпуская пальчики сестренки.

И Наталья пообещала себе, сделать все, чтобы эти дети оказались как можно скорее в безопасности, где тихо, мирно, не стреляют, не взрывают, где живут счастливые ребята, которые со звонким смехом бегают по двору, где не хоронили соседей или родных людей.

К вечеру первого дня они сделали привал на обочине дороги. У них еще оставалась вода и еда из гуманитарной помощи. Поужинали быстро: хлеб с тушенкой, запивая все маленькими глотками воды. Каждый знал, что вода на вес золота, в Мариуполе уже несколько недель не было ни воды, ни газированных напитков, ничего…

Влад смотрел, как вместе с ними в сторону шоссе двигались совершенно изможденные, голодные, грязные люди, и первым их желанием – было найти глоток воды.

Мимо них, пошатываясь, еле шла девочка, в ярко розовой куртке. Увидев в руках Влада бутылку с водой, она заплакала и упала на колени, мать, тут же подбежавшая к ним, попыталась поднять ее, Влад отдал ей свою бутылку с водой. Мать девочки – Вера, рассказала, что они с дочерью уже несколько дней под обстрелами пробираются к автобусу, чтобы скорее выехать в Россию.

Заночевали под каким- то пологом, около стены полуразрушенного складского помещения, было по- прежнему холодно, и согревала только одна мысль – они на день ближе к России.

Утром продолжили путь, но уже гораздо медленнее, дети устали, Наталья несла Ириску на руках, Настя пыталась ей помогать, но чувствовала, что сама слабеет с каждым шагом, но вида не показывала, не хотела, чтобы Влад из- за нее переживал.

Но как Настя ни старалась выглядеть бодрой, Влад понял, что она устала. Он поднял ее на руки и пронес несколько кварталов. Настя отчаянно протестовала, ей стало стыдно, и она вскоре заставила Влада вернуть себя обратно, на землю.

Сделали привал на обед. Влад и Матвей отошли в сторонку, и вполголоса заговорили:

– Думаю дальше, идти будет сложно, дети и Настя очень ослабли, – сказал Матвей.

Влад кивнул:

– Да, нужно искать попутную машину, или какое- то средство передвижения.

Матвей вздохнул, вспоминая свою убитую «ласточку», он так ухаживал за старым жигуленком, что двадцатилетняя машинка могла бы еще несколько лет пробегать по дорогам, но оказалась смятой и истерзанной взрывом.

Мимо них проехал не большой открытый грузовичок, в кузове которого уже сидело три человека. Влад махнул, не надеясь, что они остановятся. Но машина затормозила, и высунувшийся из кабины водитель крикнул:

– Сколько вас?

– Одиннадцать, – быстро ответил Влад.

Думал, что после его слов водитель уедет, но тот, как- то весело и обречено махнул рукой, в сторону кузова:

– Забирайтесь! В тесноте – да не в обиде!

Так они и оказались в грузовике, на полу, их одиннадцать и три новых попутчика. Никто не жаловался, наоборот заулыбались, женщины поделились едой и водой, а у мужиков оказались сигареты.

Никогда еще Влад не курил с таким наслаждением «Camel», наверное, класса с девятого, когда мама застукала его с сигаретой за углом школы.

Влад сидел около борта, на самом колесе, трясло нещадно, ноги он подобрал до подбородка, так что челюсти бились о коленки, но ощущение было такое, как будто он провалился в нирвану. Их женщины и дети могли немного отдохнуть, а он и Матвей могли расслабиться и хоть какое- то время не думать, что будет дальше, когда грузовик остановиться на десятом километре трассы М23.

Непонятно как в такой тряске Влад задремал, его растолкал Матвей:

– Шеф, приехали!

Их небольшой отряд сердечно попрощался с водителем, который помог сократить их путь. На улице быстро темнело. Все понимали, что сегодня придется ночевать под открытым небом.

Мимо прошли такие же беженцы, как и они – сутулые, грязные, с картонными коробками с каким- то тряпьем.

Настя, глядя на них, с ужасом думая, что она наверняка выглядит не лучше – такая же грязная, не мытая несколько недель голова зудела и чесалась, а тело источало не приятный запах. Насте стало стыдно, что она вот такая перед Владом.

– О чем задумалась Стася? – Настя вздрогнула, услышав его голос.

– Знаешь, что я сделаю, когда мы доберемся до Ростова? – вдруг спросила она.

Влад улыбнулся:

– Будешь спать неделю, как спящая красавица.

Настины щеки порозовели, он сказал «красавица», а потом она сама себя одернула – просто присказка такая.

Матвей вынырнул из- под насыпи, возбужденно жестикулируя:

– Влад! Там на боку разбитый микроавтобус!

Влад быстро спустился и увидел, что около машины лежит убитая женщина, лицом вниз, на месте водителя застыло тело мужчины в серой, грязной куртке, а позади, на сидении раскинулось худенькое тело подростка.

– Мальчику лет двенадцать, – пробормотал Влад. Он бережно вытащил тело парнишки и положил рядом с матерью – очень похожи, оба светловолосые, кудрявые.

Наталья, оставив детей под присмотром Веры и Насти, спустилась вниз. Когда увидела убитую молодую семью, вскрикнула, второпях зажимая рот рукой и качая головой:

– Как же это? Когда же эти гады остановятся?

В багажнике нашлась лопата, которой и выкопали три ямы, бережно положив туда тела людей, которые недавно радовались, смеялись, ссорились, мечтали о будущем, а теперь им суждено лежать на десятом километре трассы М23.

Их микроавтобус, весь изрешеченный пулями, со смятым от падения боком и покореженными зеркалами, как ни странно, завелся, Матвей прислушался и с облегчением выдохнул:

– Влад, кажется нам, прости нас Господь, повезло! Двигатель целый, надеюсь, дотянет нас машина до границы.

Когда выехали на трассу, Настя, Вера и дети с изумлением уставились на микроавтобус, увидев за рулем Матвея, а рядом с ним Влада и Наталью.

Матвей просигналил и бодро крикнул:

– Залазьте скорее в автобус! Чем быстрее поедем – тем меньше приключений поймаем!

Оставшиеся шестьдесят километров ехали два дня, перед ними выстроилась бесконечная вереница таких же меченных пулями автомобилей. Но никто не жаловался, многие по ходу езды делились своими историями.

Один пожилой водитель, успел рассказать им, что раньше работал слесарем на заводе в Мариуполе, а сейчас они всей семьей в составе десяти человек едут на этом старом Москвиче, который еще Брежнева видел!

Если стояли особенно долго, выходили чуть размять ноги, опасное путешествие грозилось растянуться до бесконечности, но с каждым метром, пройденным вперед, они надеялись, что там, впереди, все будет хорошо.

Когда подъехали, наконец, к границе Ростовской области, к таможенному пункту около Весело- Вознесенки, случилась мерзкая история.

Впереди них, машины на три, ехали всю дорогу какие- то парни, как и все грязные, в потрепанной гражданской одежде, что- то привлекло внимание таможенника, и он приказал им снять куртки и свитера. И тут взгляду присутствующих открылись крепкие, поджарые, татуированные свастикой и отличительными знаками батальона «Азов» тела.

Все вокруг стихли, а потом несколько мужчин из ближайших машин бросились на них, выкрикивая:

– Падлы! Уроем! Суки!

Мужчин еле оттащили от «азовцев», и им вслед долго еще неслись проклятья и возгласы: «Что бы вы издохли! Твари!»




Глава пятнадцатая «Ростов»


Стояли в длинной очереди несколько часов, когда, наконец, подъехали к рамке, сердце Влада с силой забухало, на время, оглушая его. Он увидел, как к ним, как и к десяткам других беженцев, выходят люди с подносами, уставленными пластиковыми тарелками с кашей и бутербродами.

И эти люди появлялись, раз за разом, вынося всем еду, к ним тянулись десятки рук, и подносы пустели в течение считанных минут. И вновь появлялись волонтеры, принося с собой запах гречки, котлет, тепла и забытого мира.

Мимо них шли бесконечные толпы людей, таких же, уставших, замотанных, испуганных. Внимание Влада задержалось на молодой матери с красными глазами, она несколько часов подряд, стоя на ногах, держала младенца, ее мужа еще не пропустили, сесть было некуда, и она все ждала, ждала, ждала.

Настя протянула ему бутерброд и чай:

– Влад, поешь.

Он будто очнулся от звука Настиного голоса, но еду не взял, сделал несколько глотков горячего чая и лихорадочно стал оглядываться по сторонам, люди говорили, где- то есть зарядное устройство для телефона.

И Влад нашел его, вернее, длиннющий хвост из очереди желающих, сообщить, своим друзьям и родным, что они здесь, в России!

Один мужчина, который немного подзарядил телефон, уступая место другим, кричал в трубку:

– Люба! Я живой! Живой!

И Владу тоже захотелось закричать, чтобы она узнала, чтобы услышала. И…вдруг, он увидел, как маленькая фигурка, расталкивая всех, бежит к нему навстречу. Влад на мгновение забыл, как дышать.

Настя тоже замерла, глядя, как изящная блондинка, запнулась, чуть не подвернув ноги на высоких каблуках, а потом и вовсе скинула ботильоны и пролетела оставшееся до них расстояние босиком.

– Влад! Влад! Ты живой!

Влад подхватил ее на руки, и крепко прижав к себе, зарылся в спутавшиеся от быстрого бега волосы.

Она плакала, целовала его щеки, лоб, глаза, губы и повторяла:

– Живой! Живой!

А он крепче сжимал ее миниатюрное тело, как будто не верил, что она настоящая, и тонул в ее ясных, голубых глазах. Он оживал, наполнялся ею, любовь и нежность, переполнявшая ее, передавалась ему. Влад очертил нежный овал ее лица. И все еще не веря, все еще в дурмане от первых минут встречи повторял:

– Ксюша, маленькая моя, девочка моя…

Казалось, они не замечают ничего вокруг: ни толпы народа, вереницей обтекающей их, ни Насти, которая теперь стояла в стороне, обняв себя руками.

Наталья вполголоса сказала мужу:

– Бедная Настя.

Матвей не понял:

– Почему бедная?

– Она любит Влада. А Влад без ума от своей жены.

Матвей повел плечами, ему стало неловко, он вообще редко говорил вслух о чувствах, и чтобы не развивать тему буркнул:

– Наташ, вечно ты преувеличиваешь. Девчонка может, чутка и увлеклась Владом, но это быстро пройдет.

Наталья покачала головой:

– Твои слова да Богу в уши.

Когда первые потрясения от встречи улеглись, Влад познакомил Ксюшу с Настей, Натальей, Матвеем и детьми.

Вопреки ожиданиям, Настя не увидела ни неприязни, ни даже легкого неудовольствия на лице Ксюши, когда та узнала, что Настя поселиться в их загородном доме, как член семьи.

Ксюша подошла к Насте, взяла за руки и обняла ее. Настя сначала не знала, куда деваться, но потом, повинуясь внезапному порыву, прижалась к Ксюше и расплакалась ни с того, ни с сего.

Ксюша гладила ее по спине и волосам, не говоря ни слова, а потом прошептала:

– Ты такая красивая, Настя.

Эти слова прозвучали для Насти неожиданно. Раньше она представляла Ксюшу совсем иначе, увидев ее фото мельком, когда Влад смотрел на него в первые дни, пока зарядка телефона не села.

Настя думала, что эта изысканная блондинка в красивом шелковом платье слишком избалованна, и слишком любит себя. Она думала, что испытает ненависть и неприязнь, когда встретиться с Ксюшей. Но к своему удивлению, после того как Ксюша обняла ее, Настя поняла, что готова полюбить эту необыкновенную девушку, и ей стало стыдно, что она заочно ненавидела Ксюшу только за то, что она жена Влада и он любит ее.

Уже под вечер все разместились в небольшой гостинице, на левом берегу Дона. Подруга Ксюши Галя, услышав, что произошло, на несколько дней бесплатно предоставила им номера.

Настя слышала, как Галя буквально кричит где- то, за тысячу километров отсюда, но казалось, что стоит рядом:

– Ксюшенька, не позорь меня деньгами! Отдыхайте, восстанавливайтесь. Я пошлю к вам повара и горничную!

Туристический сезон еще не наступил, поэтому они оказались в гостинице одни. Дети радостно скатывались по лестнице, играя друг с другом в догонялки.

Наталья ловила младших, чтобы выкупать их перед сном, старшие уже подзарядили свои телефоны и пытались выйти в интернет.

– Вот у кого энергии хоть отбавляй! – приговаривала Наталья, отловив, наконец, Пашку и Ириску в коридоре.

Насте предоставили отдельный номер. Когда она вошла в комнату, то сразу же с отвращением скинула грязную, одежду. Обнаженные стопы почувствовали мягкий ворс пушистого ковра, велюровые портьеры плотно занавешивали окно, в глубине номер поблескивало нежным шелком покрывало.

Настя осторожно продвигалась по комнате, все еще не веря, что вдруг, не раздастся страшный грохот, не полетят стекла, и она не услышит пронзительные крики людей, которых задела пуля или осколки снаряда.

Когда вошла в белую, сверкающую ванную и увидела стопку мягких полотенец и махровый халат, Настя разрыдалась. Но тут же остановила себя, открыла на полную мощь краны, и ванная, вмиг наполнилась до краев.

Настя наслаждалась горячей водой так долго, пока кожа на пальцах ее руки и ног не стала морщинистой. Но она снова и снова подливала кипяток и блаженно вытягивала тело. Ей только с третьего раза удалось отмыть длинные, густые волосы, которые сначала не мылились, а были жирными на ощупь, как будто на голову вылили масло и присыпали пылью.

Когда Настя посмотрела на раскрасневшееся от удовольствия лицо, на мокрые тяжелые пряди, мягкие, нежные губы растянулись в блаженной улыбке: «Хорошо!»

Они все, за исключением Ксюши и Влада, ужинали в гостиничных махровых халатах. Одежду отправили в прачечную и обещали, что завтра все вернется выстиранным и отглаженным.

Насте казалось, что она королева, такой чистой, она не ощущала себя никогда. После вкуснейшего ужина – свежая речная уха, запеченные на открытом огне овощи и мясо, Настя уже не верила, что только вчера они жевали последний черствый хлеб, делая ровно по глотку воды, чтобы хватило на всех.

Влад почти ничего не ел, он не отводил глаз от Ксюши, все время, прижимая ее к себе, будто боялся, что, если отпустит – она может исчезнуть. Он терся носом о ее макушку, целовал волосы и за ушком.

Настю Влад в этот вечер не замечал, или ей так казалось, из- за внезапно накатившей на нее ревности. Она смотрела на расслабленное лицо Влада, теперь его взгляд не был жестким и сосредоточенным, кожа разгладилась. Казалось, он витает в облаках. Отвечая невпопад, целует Ксюшу в висок, и шепчет ей что- то нежное на ушко.

Настя пила жасминовый чай и украдкой разглядывала Ксюшу. Та была совершено без косметики – но это ей шло даже больше, чем изысканный макияж. Натуральная блондинка – волнистые волосы- с легким пепельным оттенком спускались ниже лопаток, розовые губы с нежным изгибом, совершенно прямой аккуратный носик, и кожа – белая, нежная, шелковистая.

Ксюша походила на маленькую, изящную дюймовочку. Пальцы Влада, украдкой ласкающие ее шею, казались на фоне ее белой кожи загоревшими дотемна. Настя заметила, как Ксюша сглотнула и задрожала от его прикосновений.

И они, наскоро поужинав, поспешили скрыться в номере. Настя покраснела, представив, что, Влад сделает со своей маленькой женой, оказавшись наедине.

Она взяла бокал с недопитым вином и сделала несколько глотков, легче не стало, но разум чуть затуманился. Настя некоторое время пробыла в компании Натальи и Матвея, а потом поднялась в свой номер, зарылась лицом в подушки и вновь по ее щекам потекли предательские слезы.

Неужели она стала такой истеричкой? И как она собирается жить в одном доме с Владом и Ксюшей? Может быть пока не поздно, вернуться домой, в Мариуполь? Атаковавшие ее мысли, одна безумнее другой стихли только тогда, когда Настю сморил сон поверхностный и тревожный.




Глава шестнадцатая «Новая жизнь»


В Москве оказались только через два дня, самолеты из Ростова не летали, пришлось ехать на пригородных автобусах до Сочи, а уже оттуда в Москву.

По пути до загородного дома Влада Настя, почти не отрываясь, смотрела в окно служебного микроавтобуса, что встретил их в аэропорту. Все казалось непривычным для Насти – огромный поток машин, ехавших рядом, среди которых было немало Мерседесов, BMW, и даже Maybach необычного темно- синего цвета. Такую машину Настя видела только по телевизору, как- то раз перелистывая каналы, наткнулась на светские новости.

Москва поражала и завораживала ее, она как загипнотизированная смотрела на зеленые парки и скверы, на огромные, современные здания деловых центров, где бешеным потоком кипела жизнь. И если бы не восторженные крики детей и комментарии Матвея, который вспоминал, как он лет пятнадцать назад был в Москве в командировке, Настя бы чувствовала себя заколдованной этим городом. Она влюбилась в Москву с первого взгляда.

Влад и Ксюша ехали впереди них на чёрном Mercedes- Benz EQS. Когда Влад еще в аэропорте увидел свою машину, глаза у него загорелись от предвкушения, он тайно признался себе, что соскучился по быстрой езде, когда летишь по трассе, наращивая скорость, высунув руку в окно, а воздух упруго обтекает пальцы.

Конечно, днем, особенно в городе, ему так и не удалось разогнаться, их небольшой кортеж простоял в пробках около часа, а то и больше, но все равно это не волновало и не бесило Влада как раньше, все теперь было хорошо, даже пробки. Он и его самые близкие люди в безопасности, вдали от пережитого ужаса, вдали от разрухи и голода. И для них всех, включая его, начинается новая жизнь.

Только о судьбе одного человека не было известно Владу – тети Вали, и это его тяготило и тревожило. Что теперь с ней?

Влад вспомнил, как тетя Валя пришла в ритуальный зал, где все прощались с мамой, одной из последних. Влад еле узнал ее – тетя Валя стала совсем худой. Но больше всего поразило Влада ее лицо: красно- синие щеки в мелких сетках лопнувших сосудов, и выцветшие глаза, ставшие совсем маленькими из- за нависших век, когда- то черные волосы поседели и неаккуратными прядями падали на щеки.

Он не видел тетю Валю восемь лет, в прошлый, декабрьский его приезд, и раньше, когда он бывал у родителей, она никогда не приходила, чтобы повидаться с ним. Да и с Марьяной, его матерью она почти перестала встречаться, сторонилась ее, стала совсем чужой.

Влад помнил, как мама переживала из- за этого, как старалась опять завоевать доверие сестры, но все попытки заканчивались ничем, тетя Валя принимала изредка деньги, и то делала это так, как будто делает одолжение Марьяне. К две тысячи двадцатому году ипотека за квартиру, где теперь жила тетя Валя, была выплачена родителями полностью, но чувство вины так и не оставило Марьяну, хотя она понимала, что жизнь сестры сложилась плохо, потому что сестра сама так захотела.

Но особенно Марьяна переживала из- за Глеба, не зная где он, а тетю Валю это не волновало. Она будто вычеркнула все, что связывало ее с прошлой жизнью – бывшего мужа, а затем и сына.

Казалось, не заметила даже, когда Глеб, в шестнадцать лет исчез из Мариуполя. И в то время, как Марьяна подняла все связи знакомства в попытках найти племянника, Валентина на все увещевания сестры только кричала, чтобы ее оставили в покое, и что Глеб, такой же сукин сын, как и его отец.

После похорон, Влад хотел оформить дарственную на тетю Валю, чтобы передать родительскую квартиру ей, он знал, что мама одобрила бы его решение. Но он не успел. Как раз двадцать пятого февраля, когда он вышел из подъезда и направился к нотариусу, украинские нацики начали бомбить их квартал.

Что стало с тетей Валей, Влад не знал, пока уходили из города, он видел много разрушенных домов, и с ужасом думал, что могло произойти с маминой сестрой, жива ли она теперь?

Влад сдвинул брови, на мгновение, погружаясь в свои тяжелые мысли. Ксюша, сидевшая рядом с ним, сжала его руку, и Влад мгновенно ощутил мягкое тепло, так всегда было, когда Ксюша к нему прикасалась.

– Со временем мы все исправим, любимый, – она легко провела по его щеке, по непослушным черным прядям его волос, – Знаешь, как я тебя люблю? – тихо произнесла Ксюша.

И не дожидаясь ответа, зацеловала его лицо, Влад обнял ее и притянул к себе, но через минуту со всех сторон раздались нетерпеливые, резкие гудки, пробка, в которой они стояли, рассосалась. Влад нажал на педаль газа, и они плавно двинулись, все больше набирая скорость, минуя выезд из города.

Когда машина Влада и микроавтобус, ехавший за ними с Настей, Натальей, Матвеем и детьми, затормозили на подъездной дорожке, Влад все еще не верил, что они дома. Все было нереальным – большая открытая веранда, огромные окна первого этажа, беседка для пикника, первая зелень, вылезшая из подтаявшего снега, высокие зеленые сосны, как мачты, окружавшие задний двор. Все дышало миром и благополучием. И тишина, нарушилась только чириканьем воробьев и синиц, да лаем вылетевшей к нему навстречу овчарки Моти.

Настя смотрела во все глаза, как собака кинулась к Владу, поставила передние лапы ему на грудь, и вылизывала его лицо большим розовым языком, а Влад смеялся, трепал ее за ушами и приговаривал:

– Мотя, хорошая моя…

И в доме Влада все было хорошо, Настя сразу поняла, что именно Ксюша навела здесь такой уют и красоту. Настя смотрела в огромные окна на оживающий сад, веточки некоторых деревьев и кустарников стояли с набухшими, готовыми вот- вот распуститься почками.

Ксюша заметила ее взгляд и, подведя к окну, открыла его настежь – и это не окно оказалось, а раздвигающаяся секция двери. Комнату сразу наполнил густой и сырой запах сосновой смолы.

Настя, стоя босыми ногами на теплом паркете, чувствовала, будто она дома, ей вдруг стало так хорошо, не понятно почему.

А когда все вместе собирались в уютной столовой рядом с кухней за большим круглым столом, уставленным всякими вкусностями, к горлу Насти подступил комок, она была готова расплакаться, вспоминая их с отцом квартиру, и как они дружно жили, пусть не богато, как Влад, но им тоже было тепло вместе. Папа часто называл ее – «моя птичка- синичка, моя Настюша».

Влад взглянул на нее, и казалось, понял, о чем она думает. Настя увидела, по его губам, как он неслышно говорит ей: «Все хорошо, маленькая».




Глава семнадцатая «Вдвоем»


В Москве Наталья, Матвей и их большая дружная семья пробыли недолго, и хотя Влад настаивал на том, чтобы они подольше погостили, погуляли по столице, но Матвей жаждал приступить к своей новой деятельности, он хотел увидеть строящийся на Волге поселок своими глазами.

Наталья поддержала мужа: «Что греха таить – в гостях хорошо, но хочется обрести свой дом – свою крепость».



Влад и большая шумная семья Володиных уехали в Самарскую область, и Настя осталась вдвоем с Ксюшей.

Дом казался теперь опустевшим без шума и гомона.

Ксюша, готовившая на кухне завтрак, для себя и Насти вздохнула:

– Знаешь, я так хочу детей. Но пока не могу забеременеть.

Настина рука, разливающая чай по кружкам, дрогнула, она спросила чуть сдавленным голосом:

– Вы давно с Владом поженились?

Ксюша улыбнулась и грустинка, замершая у нее в глазах, растаяла:

– Два года назад, а как будто вчера все произошло! Я и не думала так рано выходить замуж. Мы познакомились с Владом, совершенно случайно, я тогда третьекурсницей была. Шла весной после занятий по Тверскому бульвару, как Маргарита из романа Булгакова, несла в руках желтые цветы – купила в тот день тюльпаны, хотя я больше розы люблю.

Настя слушала с замиранием сердца, не притрагиваясь к тарелочке с сырником, на котором густо красовалось облако сметаны и клубничного варенья.

А Ксюша мечтательно водила вилкой по пустому блюдцу:

– Он вышел из кофейни, а я налетела на него, замечталась, зарылась в свои тюльпаны. А потом, когда подняла глаза – не могла поверить, что такие мужчины бывают.

Ксюша говорила чуть сбивчиво, немного волнуясь, как будто не Насте рассказывала, а заново все переживала.

– Его темно- голубые, совершено необычные глаза внимательно изучали меня, а я задрала голову вверх – ведь Влад такой высокий! Растерялась и стала глупо ему улыбаться, пока он не взял меня за руку. И для меня, знаешь, было так естественно идти рядом с ним и чувствовать, как он нежно сжимает мои пальцы в своей сильной руке.

Мы прошли так несколько кварталов, а потом он остановился около своей машины и предложил, будто мы сто лет знакомы:

– Куда поедем, милая?

И я ответила, первое, что взбрело в голову:

– На край света, сможешь отвезти? – Ксюшино лицо украсила нежная улыбка, – Влад рассмеялся, а потом сказал: «Знаешь, что оттуда обратной дороги нет, прекрасная незнакомка?».

Так начался наш роман, я летала как на крыльях, встречаясь с ним, узнавая его ближе и ближе.

– А сейчас? – робко спросила Настя, чувствуя, как в ее горле пересохло от волнения, как будто Ксюша не про себя рассказывает, а про нее, про Настю.

– И сейчас, мама мне порой говорит: «Ксюша, спустись на землю». А я не могу, когда он рядом, я все забываю. Особенно сейчас, когда Влад вернулся ко мне, я не могу им надышаться, Настя. Мне хочется, чтобы он находился рядом со мной каждую минуту!

Настя грустно выдохнула, подавив внутренний стон, а Ксюша спохватилась:

– Настя! Иногда я невыносимая, мне хочется, так много говорить о Владе, а это утомляет окружающих. Я, наверное, глупая.

Настя сделала глоток горячего чая, чтобы прийти в себя после Ксюшиного рассказа, она слишком хорошо понимала Ксюшу:

– Нет, ты не глупая, ты очень хорошая и добрая! – вдруг выпалила Настя. И сама от себя, не ожидая, соскочила с высокого табурета и обняла Ксюшу:

– Теперь я понимаю, почему он любит тебя.

Ксюша прижала Настю к себе:

– Девочка моя, я, правда, глупая, болтаю много, – и быстро переменив тему, Ксюша весело произнесла: «Объявляю сегодняшний день – днем удовольствия!»

Увидев, что Настя ничего не поняла, продолжила:

– Все девочки любят покупать красивые шмоточки, и мы с тобой Настёнька, точно не исключение! Собирайся скорее, у нас насыщенный день!

Насте долго собираться не пришлось, у нее было только две пары джинсов, куртка и две водолазки, купленные в Ростове.

Через час они с Ксюшей ходили по сверкающим коридорам Гума, Ксюша смело, как к себе домой, заходила в самые дорогие отделы, многие продавцы ее знали и приветствовали по имени.

А Настя чувствовала себя не в своей тарелке, она только разочек взглянула на ценник на приглянувшемся ей платье и резко отдернула руку – на картонке значилась цифра, равная месячной зарплаты ее отца.

Но Настя не могла представить, насколько Ксюша неутомима и энергична в выборе одежды, кажется, она задалась целью сделать из нее королеву подиума. Настя перемерила не меньше пяти десятков: платьев, костюмов, блузок, джемперов, кардиганов, юбок и брюк. А предстояло еще выбрать нижнее белье и подобрать аксессуары ко всему этому великолепию.

Настя то краснела, то бледнела, боясь даже представить, сколько денег потратила на нее Ксюша, а та весло ей подмигивала и хохотала над смешными попытками Насти противостоять ее модному «беспределу».

Но, по правде сказать, хотя Настя и устала, ее зеленые глаза блестели от восхищения, и от того, как Ксюша мастерски подобрала ей вещи.

Но Ксюша только весело откликнулась на ее комплимент:

– Настя! Ты прелесть и твою идеальную фигурку ничем не испортишь! И я обожаю, по правде сказать, подбирать людям вещи.

– И делаешь это чудесно! Ксюша ты наверняка дизайнер интерьеров или одежды? Или того и другого? – поинтересовалась Настя.

Они сидели в ресторане торгового центра, скинув туфли, и с удовольствием поглощали вторую порцию мяса и овощей на гриле. Официант поднес им ароматный чай и несколько восхитительно красивых пирожных.

Ксюша отковырнула кусочек и зажмурилась:

– Отлично, Макс!

Парень широко улыбнулся:

– Ксения Александровна, сейчас это любимое пирожные наших посетителей. И вы как обычно придумали самую вкусную выпечку!

Ксюша звонко рассмеялась:

– Подлиза ты Макс! И давай без отчества – просто Ксения.

– Ну…

– Я что такая старая? – подколола его Ксюша.

– О нет, вы просто моя любимая хозяйка нашего кафе! – не растерялся парень.

Настя в который раз за день не могла понять, что происходит, и ее глаза становились огромными от удивления, когда она узнавала, что- то новое из жизни Ксюши.

Когда официант удалился, она спросила:

– Ксюша, ты хозяйка этого кафе?

– Ну да, и по совместительству бренд- шеф. У меня сеть кафе- кондитерских, Настя, может быть, слышала название «Вкусняшки»? – весело продолжила Ксюша.

Как же! Настя слышала от соседей, которые были у родни в Москве в прошлый новый год, что они ходили в одно умопомрачительное заведение, и какие там необыкновенные десерты, пирожные, чаи, кофе!

Настя потом набрала в интернете «Вкусняшки» и долго изучала меню, выпечка выглядела такой невероятно красивой, а состав поражал Настино воображение. И она загадала тогда, что, когда- нибудь обязательно попробует в этом кафе хотя бы одно пирожное!

По иронии судьбы ей не пришлось долго ждать, сейчас она сидела в кафе «Вкусняшки» за одним столиком с его хозяйкой, окруженная кучей сумок и коробок. И опять предательский комок подступил к горлу, когда она вспомнила недавние страшные события.

Насте не верилось, что всего лишь пять недель назад папа был жив! Ей казалось, что вечность прошла с тех пор, как они сидели в подвале под обстрелами, вечность прошла с тех пор, как папу убили!

Слезы выступили у нее на глазах, Ксюша прижала ее к себе:

– Настя, обещаю, все теперь будет по- другому! У тебя будет все самое лучшее!

Настя подняла на нее заплаканные глаза:

– Папы не будет. И моего дома больше нет.

Всегда мягкая, милая Ксюша вдруг подобралась и серьезно посмотрела на нее:

– Ошибаешься, у тебя есть дом. И у тебя есть мы.




Глава восемнадцатая «Студентка!»


Настя подала документы на поступление в Литературный институт имени Горького. И хотя Влад оплатил необходимую, немыслимую для Насти сумму в двести пятьдесят тысяч рублей за первый год обучения, Настя не думала расслабляться.

Она записалась на бесплатные курсы по писательскому мастерству, которые летом открывались при вузе для школьников старших классов, чтобы те могли попробовать, примериться и решить, а хотят ли они обучаться на филологическом факультете, чтобы стать в будущем филологами, редакторами, писателями или журналистами.

Настя точно знала, чего хотела, и записалась на курсы, потому что ей не терпелось попробовать себя и самое главное познакомиться с теми людьми, лекции которых она слушала запоем на «Ютубе», мечтая когда- нибудь поступить на их дистанционные курсы.

А теперь ей открылась возможность личного общения, и она с радостью шла на каждое новое занятие, которое проводили известные литературные редакторы, критики, сценаристы и маркетологи.

Она не слушала, а впитывала в себя каждое их слово, и без труда утром подскакивала в пять, чтобы успеть собраться и без опозданий явиться на очередную литературную прогулку или литературную дуэль.

В один из таких дней, Влад еще заспанный вышел в холл и увидел, как Настя торопливо собирается с раннего утра на очередную встречу своего литературного клуба, он улыбнулся и слегка поддел ее:

– Стася, мой водитель подскочил в такую рань, как думаешь, с чего бы это?

Настя смешно нахмурилась, отбрасывая с лица, длинную прядь и наконец, застегнула тонкий ремешок сандалий:

– Если ему тяжело вставать, то я легко доберусь сама на электричке.

Потом хватала сумочку с бутылкой минералки и вылетала на улицу, где ее ждала машина, и водитель Саша, увидев ее, так расцвел, что Влад не выдержал и крикнул вслед скрывающейся за кустами Насте:

– Кажется, кто- то вскружил Сашке голову, мелкая!

Настя захотелось закричать ему: «Я не мелкая! И я тебя…». Она усилием воли остановила поток мыслей, готовых накрыть ее с головой, она знала, что ей нельзя «Так» думать о нем.

И Настя, заскочив в машину на переднее сидение рядом с Сашей, весело произнесла «привет» и потом болтала о несущественных, легких мелочах всю дорогу до института, откуда сегодня начиналась прогулка по Булгаковской Москве.

Конец весны и начало лето пролетели быстро, и Настя с волнением просматривала в интернете списки абитуриентов, зачисленных в институт. Увидев свою фамилию, и все еще не веря, что она теперь студентка первого курса, Настя соскочила с дивана и радостно закричала: «Ура!!! Меня взяли! Взяли!».

Настя так хотелось поделиться новостью, что она схватила телефон и, не задумываясь, набрала номер:

– Ксюша, я в списках! Меня взяли!

– Я так рада за тебя, Настёнка! Уже подъезжаю к дому, и это событие надо обязательно отметить! – звенел голос Ксюши.

Настя выбежала во дворе, встречая красный MINI Cooper. Ксюша выскочила из машины и с разбегу обняла ее:

– Я же говорила, что все у тебя получиться! Поздравляю!!!!

Когда первая волна радости улеглась, Настя вдруг смутилась:

– Ксюш, но ведь это, потому что Влад заплатил за меня, и я поступила.

Ксюша уже готовила мелкие канапе, и быстро двигалась от холодильника к столу:

– Настёнка, ты же знаешь, что не все, кто заплатил, поступили, и даже на платные места была куча народа, а ты на отлично сдала творческий конкурс. Поэтому победа твоя! Наслаждайся!

Настя кивнула, тонко нарезая сыр и ветчину, и наблюдая, как Ксюша ловко запаковывает начинку в маленькие корзинки и украшает их зеленью. Ксюша все делала легко и даже задорно. В ней кипело столько неуемной энергии, которой она щедро делилась с окружающими.

Вот и Настю своими словами, Ксюша наполняла оптимизмом и гордостью за себя. Они решили отметить Настино поступление на травке во дворе, постелили там большое покрывало, на которое легло огромное круглое блюдо с мелкими канапе, корзинками, начиненными семгой и сыром, а также Ксюша прихватила две бутылки красного крымского вина.

Ксюша, как и Настя, обожала полусладкое красное вино.

– За будущую великую писательницу Настю…– Ксюша на мгновение остановилась, – Слушай, а ты придумала литературный псевдоним?

Настя удобно примостилась на покрывале, и мечтательно произнесла:

– Думаешь, человеку, еще не написавшему ни один роман, нужен псевдоним?

Ксюша почти возмущенно ответила:

– А как же! Мы сейчас придумаем, но для начала выпьем вина!

И они забыли о времени, поедая вкуснейшие канапе и корзинки, запивая, все кажется уже второй бутылкой домашнего крымского, и наперебой придумывая возможные варианты литературного псевдонима Насти.

За этим занятием и застал их Влад, он несколько минут наблюдал издалека за хохочущими на полянке, подвыпившими девчонками – блондиночкой двадцати трех лет, глядя на которую он забывал обо всем, и молоденькой, яркой шатенкой Настей, которой только исполнилось восемнадцать.

И у Влада вдруг сжалось сердце, он понял, что любит их обеих – Ксюшу страстно и нежно, и Настю – как родную, младшую сестренку, за которую он порвет любого, кто только посмеет причинить ей боль.

Ксюша заметила Влада первой и помахала ему рукой:

– Милый! Иди к нам! У нас спор, и ты нужен, чтобы его разрешить!

Влад скинул пиджак, ботинки, расстегнул рубаху и через мгновение оказался рядом с ними на покрывале, тут же схватил бутерброд, и, засунув его в рот, промычал:

– Ммм! – когда прожевал, невинно продолжил, – Я нужен тебе только для разрешения вашего спора?

То ли от выпитого вина, то ли от подтекста, который Настя уловила в вопросе Влада, она почувствовала, что краснеет.

Но Ксюша хихикнула и беззаботно ответила:

– Ты самый умный мужчина на свете! И не удивительно, что мы обращаемся к тебе за советом!

Влад притянул жену за талию и легонько поцеловав, произнес:

– Лиса, знаешь, как правильно льстить мужчине.

Ксюша быстренько освободилась из его объятий и встала, объявив с торжественным видом:

– После долгих споров, мы остановились на двух варрантах псевдонима: Анастасия Азовская и Анастасия Сокол. Какой тебе больше нравиться?

Влад смотрел на жену снизу вверх и загадочно улыбался:

– Признавайтесь девчонки, что отмечаете?

Ксюша хмыкнула:

– Не отмечаем, а репетируем, – и, не выдержав многозначительной паузы, выпалила, – Влад, Настёнка поступила!

– Ого! – Влад вскочил с места, и закружил Настю, – Стася! Ты умница!

Не останавливаясь, он расцеловал ее в обе щеки, и в нос, а для Насти в это мгновение все слилось в одно прекрасное солнечное марево – сосны, цветущие на лужайке розы, Ксюша на покрывале.

Когда Влад поставил ее, всю раскрасневшуюся на землю, Настя поскорее присела и залпом выпила стакан минералки.

А Влад опустился на колени между ней и Ксюшей, налил себе вина и спокойно произнес:

– Мне нравиться Анастасия Сокол.

Ксюша захлопала в ладоши:

– Я выиграла! Мне тоже нравиться этот псевдоним!

Влад весело посмотрел на Настю и поинтересовался:

– И что же теперь делает проигравшая спор сторона?

Настя вконец смутилась, начала поправлять сбившуюся футболку, потом завязала крепкий узел на талии и, отряхнув мелкую травинку с джинсовых шорт, наконец, произнесла:

– Исполняет свою любимую песню.

И чтобы не передумать Настя прикрыла глаза и сначала тихо и нежно, а потом все громче начала петь: «Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная, видно, хоч голки збирай; Вийди, коханая, працею зморена,

Хоч на хвилиночку в гай!». Голос ее звучал то сильно и глубоко, то нежно и напевно.

Влад казалось, не шелохнулся, пока Настя пела. Она открыла глаза и встретилась с его задумчивым, внимательным взглядом. Помолчав еще какое- то время, Влад произнес:

– Мама любила эту песню.

Настя качнула головой:

– Да, я знаю, она меня научила.

– Спасибо, тебя Стася, – Влад дотронулся до ее руки и крепко сжал пальцы.

Ксюша, впечатленная Настиным исполнением, привстала с коленок и обняла ее:

– Птичка моя, как же сладко ты поешь!

И видя, как Настя засмущалась, Ксюша разлила остатки вина по бокалам, Владу достался пластиковый стаканчик, она произнесла:

– За Настино счастливое студенчество! Ура!




Глава девятнадцатая «Каникулы на Волге»


Настя сидела на кромке моторной лодки, свесив ноги, река играла бликами солнечной дорожки. Настя зачерпнула воду, и, не раздумывая, снова нырнула, ее головка долго не появлялась на поверхности, и Костя начал волноваться, все- таки они далеко от берега и течение сильное.

Не дождавшись, Насти, Костя нырнул под воду, и они оба почти одновременно показались на поверхности. Настя легла на спину и зажмурилась от солнца. Костин голос вернул ее из грез в реальность:

– Насть, ты плаваешь как рыбка в воде, но здесь очень сильное течение.

Она перевернулась на живот, и подплыла к Косте ближе, их тела почти соприкасалась в воде:

– Ты ведь спасешь меня, Костик?

Костик прозвучало у нее как «котик», и он зажмурился от удовольствия, будто Настя почесала его за ушком.

Он понял вчера, когда сорвался и поцеловал Настю впервые, что она самая необычная девушка на свете.

Настя гостила у Натальи и Матвея – их бригадира уже три недели, а он, все никак не осмеливался даже обнять ее, хотя виделись они каждый день, по вечерам, когда Костя заканчивал работу на стройке.

Настя казалась ему далекой, неприступной, зеленоглазой красавицей. Таких девчонок он раньше ни в их поселке, ни в Самаре – куда изредка ездил кутить с парнями, не видел.

И вот сейчас Настя лежит на корме новенькой рыбацкой лодки, а вернее сказать быстроходного катера его дяди, оснащенного мощными моторами «Yamaha», и наслаждается легким ветерком, который путается в мокрых, тяжелых прядях ее волос.

Они не в первый раз гуляли на катере вдвоем. Но сегодня Костя решил угостить ее свежим уловом, поджарив рыбу, буквально за пять минут на маленькой сковороде.

Настя положила в рот золотистый кусочек белорыбицы и зажмурилась от удовольствия:

– Как вкусно! Тает во рту!

Костя разомлел от ее комплиментов и прихваченного на борт пива «Фон Вакано».

Возвращаясь обратно, Настя разглядела на пляже две фигуры – женщина и мужчина, и ей показалось, что они машут руками и радостно кричат, конечно, из- за шума мотора она не понимала, что именно.

Когда подошли к берегу Настя, наконец, смогла разглядеть, кто им машет, и она на мгновение перестала дышать – Влад!

Он стоял на песчаном берегу высокий, поджарый, загоревший как пират, с еще больше выделяющимися рельефными, красивыми мускулами, купальные шорты сидели низко на бедрах, и Настя не могла оторваться от его плоского живота с дорожкой сбегающих вниз черных волос.

Влад поймал лодку и помог вытащить ее на берег. Он подал Насте руку, а когда та вложила свою трясущуюся от волнения ладошку в его ладонь, лукавая, белозубая улыбка скользнула по его смуглому лицу и вместо того, чтобы лишь поддержать ее при спуске, он подхватил Настю на руки и закружил:

– Стаська, как я по тебе соскучился!

Следом подбежала Ксюша – ее кожу тоже позолотил загар, а глаза сияли и искрились от счастья:

– Настёнка! Смуглянка! – она обняла Настю, и тихо, заговорщицки шепнула: «Капитан лодки явно в тебя влюблен!»

Настины щеки чуть порозовели от смущения. А Костик напротив, уверено шагнул вперед и спросил, обращаясь к Владу:

– А вы кто?

Влад сделал максимально серьезное лицо, хотя Настя понимала, что он играет с парнем:

– Предположим, старший брат Насти. И мне буквально не терпится узнать, с кем она совершает долгие речные прогулки?

Костик оглядел Влада с ног до головы, все еще оценивая его, и протянув Владу руку, представился:

– Костя. И за Настю вам нечего переживать, она в надежных руках.

Влад на удивление Насти серьезно ответил:

– Вижу. Но если позволишь лишнее с моей Настей, то из- под земли достану, понял меня?

– Я сам любого из- за Насти из- под земли достану, а потом закопаю.

Влад усмехнулся, но протянутую руку Костика пожал.

Ксюша хихикнула за плечом Насти:

– Ну, что я говорила?

Потом все вчетвером шли до дома, и Настя с удовольствием слушала рассказы Влада и Ксюши об «Азиатской кругосветке». Ксюша так назвала их трехнедельное путешествие в Индонезию, которое она тайно для Влада подготовила и сюрпризом вручила ему в один из выходных, кода все вобрались вместе за обедом.

Ксюша боялась, что Влад откажется пускаться в долгое путешествие, когда у него развернулась такая стройка, да и в Москве дел накопилось – хоть отбавляй, но Влад с радостью согласился. Его глаза в тот момент блестели и искрились, и казалось, что он был счастлив как ребенок, кружа и подкидывая вверх свою маленькую Ксюшу.

Вскоре они уехали, а Настя не захотела оставаться одна в большом доме, и решила остаток лета провести на Волге, в компании своих друзей – Наташи и Матвея, и кучи их ребятишек.

Настя вспомнила, что когда приехала, первыми выбежали ее встречать Пашка и Ириска, и буквально повисли на руках, крича наперебой:

– Настя! Настя! Наконец- то ты приехала!

Ириска сидела у нее на руках весь вечер, пока другие дети прыгали и бегали вокруг стола.

Насте сразу понравился большой, светлый, дом из бревен кедровой сосны, оборудованный современной техникой и водопроводом, и интернет на удивлении был отличным.

Но больше всего поразил Настю не прекрасно оборудованный, красивый дом. Она постоянно выходила на крутой берег реки и долго смотрела, как красное солнце исчезает за спокойными гладями бесконечно широкой Волги.

В один из таких вечеров, к ней присоединилась Наталья. Они несколько минут молчали, любуясь бескрайней рекой. А потом Наталья спросила у Насти:

– Ты давно любишь его?

Настя встрепенулась от внезапного вопроса, и, хотя Наташа не произнесла имя, Настя поняла, что Наташа говорит о Владе. «Но как она узнал? »– быстро и испуганно пронеслось в голове, Насте стало стыдно, что ее тайну разгадали.

Наташа мягко взяла ее за руку:

– Не переживай, никто не знает.

Настя растерянно заморгала, и ей вдруг захотелось сказать правду, хоть кому- то, захотелось поддержки и утешения, и она тихо произнесла:

– Всю жизнь. Насколько себя помню, еще маленькой девочкой влюбилась в него. Когда он уехал из Мариуполя в две тысячи четырнадцатом, мне только десять исполнилось, а я плакала, глядя в окно, видя, как он садиться в машину с большой спортивной сумкой.

Я думала тогда, что мое маленькое сердечко порвется. Долго стояла, прилипнув к подоконнику, пока не пришел мой отец с вечерней смены, и не застал меня там заплаканной и несчастной. Он подумал, что я реву из- за тройки по ботанике.

Целую неделю я ходила как тень, и даже подхватила орви, папа вызвал врача, и я оставалась дома, лежала на постели, плакала и думала, что больше никогда не увижу Влада.

Наташа не перебивала, давая Насте высказать все, что накопилось за долгие годы.

– Я переходила из класса в класс, все мои школьные подруги по- взрослому гуляли с мальчишками, а я никого серьезно не воспринимала, легкие поцелуи на дискотеках не в счет.

Влад почти не приезжал к родителям, в основном они сами в Москву летали, был один раза в Мариуполе, когда окончил институт, и в декабре прошлого года. Я думала, что он никогда не приедет в Мариуполь после похорон тети Марьяны.

– Он должно быть сильно переживал из- за смерти матери, – задумчиво произнесла Наталья.

Настя вздохнула:

– Не то слово, мне казалось, что какая- то часть его погасла, когда она умерла. В конце февраля он должен был улететь в Москву, и я не знала, что со мной будет, потому что поняла – мое детское увлечение им не прошло, а напротив я еще сильнее влюбилась в него.

Наташа обняла Настю за плечи и накинула на не легкий длинный шарф. Исчезла на минуту, оставив Настю наедине со своими мыслями, и вернулась с бутылкой кранного вина. Протянула один из стаканчиков Насте:

– Любовь к мужчине – самое прекрасное из чувств на земле, Настя.

– Да, ты права, если она взаимна, – Настя отпила несколько глотков, – Но знаешь, мне кажется, что я как воровка краду редкие минуты его внимания и еще…все очень сложно.

Настя заговорила, после нескольких минут молчания:

– Дело в том, что я полюбила Ксюшу! Думала, что буду ненавидеть жену Влада! И мне было бы легче, если бы я ее ненавидела! Но я ее люблю! И мне стыдно, что я испытываю к Владу такие чувства! Мне стыдно, что я обманываю Ксюшу, называя Влада братом, стараясь ничем себя не выдать!

Наташа прижала уже рыдающую Настю к груди:

– Маленькая моя девочка, любить не стыдно, гадко предавать.

Настя подняла голову:

– И что же мне делать?

– Жить, учиться, радоваться, флиртовать. Такой красавице как ты не трудно будет найти мужчину, который полюбит тебя.

– А если я не смогу полюбить того, кто полюбит меня?

Наташа разлила остатки вина по стаканчикам и произнесла:

– Везде соломку не подстелешь. Жизнь – она неожиданная, сама знаешь.

Настя кивнула:

– Спасибо Наташа, это все так тяготило меня, а теперь даже легче стало.

Они вернулись в дом, и в ту ночь Настя спала крепко, почти без снов. На следующий день познакомилась с Костиком. Он ей понравился, и с ним было весело, он постоянно смешил ее, и даже стащил у дядьки катер, чтобы ее удивить.

Они ходили в «ночное», жгли с деревенскими парнями и девушками костер, варили уху, и запекали картошку. Настя хохотала над шутками Костика, а потом он катал ее на лошади, она сидела позади него, обнимая руками за талию, прислушиваясь к легкому шороху летней беззаботной ночи и нежному ржанию вороной лошадки Ласточки.

Но когда Влад и Ксюша сегодня встретили их у реки, Настя вспыхнула снова как костер. Влад…Влад…Влад…так сладко было засыпая, повторять его имя.




Глава двадцатая «Я не должна была»


По возвращении в Москву, Настю вихрем закружила студенческая жизнь – учеба в Университете, новые друзья, новые и знакомые по летним прогулкам по Москве преподаватели. Каждый вечер Настя с восторгом делилась новостями с Ксюшей.

Незаметно и естественно Ксюша стала лучшей ее подругой, и Ксюша всегда с неподдельным интересом слушала, что преподавали Насте на лекциях посвященных литературе разных эпох, риторике, анализу художественного текста, основам лингвистики и основам написания остросюжетных романов.

Настя, хотя и читала много электронных книг, все же любила покупать настоящие, живые, бумажные книги. И постепенно в ее комнате их набралось столько, что Ксюша презентовала ей изящный стеллаж и небольшую стремянку, чтобы Настя могла ставить, а потом и брать свои драгоценные издания с самых верхних полок.

Влад, заметив Настины приобретения, присвистнул и сказал то ли в шутку, то ли в серьез:

– Стася, наверное, тебе стоит посетить «Дом книги» на Невском, знаю, народ, прежде чем что- то купить там – сидит в магазине, как в кафе, прочитывая главу- другую.

Настя не знала об этом и очень заинтересовалась:

– Влад, можно мне съездить в Питер?

Влад чуть нахмурился, идея Насти ехать одной была ему не по душе, но Ксюша его уговорила:

– Влад, если ты так сомневаешься, я с удовольствием составлю Насте компанию! Ведь она ни разу не была в Петербурге!

– Настя много, где не была, – пробурчал Влад, но не смог устоять перед уговорами с двух сторон.

Настя летала как на крыльях, ведь Ксюша заказала на ближайшие выходные номер в гостинице на Невском проспекте! И дом книги там недалеко. Гуляя по Питеру, они станут заходить в кофейни, маленькие ресторанчики, прокатятся на прогулочном катере по Неве, откуда хорошо виден Зимний дворец! И Петропавловская крепость!

Настя во всех деталях представила сказочное путешествие, в пятницу с утра она запаковала небольшой чемоданчик на колесиках с нужными вещами и предвкушала самое приятное вечернее чаепитие с Ксюшей.

Но Ксюша вернулась домой позже, чем всегда, Настя встретила ее в гостиной и сразу поняла, что приключились какие- то неприятности:

– Ксюша, что- то не так?

Ксюша легонько махнула рукой:

– Все нормально, просто рабочие моменты, такое случается, когда ты руководишь ресторанным бизнесом. Заболела моя лучшая кондитер, представляешь? И подменить ее, кроме меня некому. Так что в выходные вместо Питера, мне предстоит выпекать любимые десерты и пирожные.

Настя присела на диван, и тяжело выдохнула:

– Выходит, мы никуда не едем?

Но Ксюша не разделяла ее гарусного настроения:

– Ну, не мы, а я. Ты – едешь! Гостиница заказана, билеты на электричку куплены. Что тебе может помешать?

Настя встрепенулась, но потом опять погрустнела:

– Влад… он не пустит меня одну, Ксюш…

И не успела Настя закончить, как в комнате появился Влад:

– Куда ты собралась одна, Настя?

Настя опустила глаза в пол, не зная, что ответить. Но Ксюша перехватила инициативу и быстро заговорила:

– Влад, представь, моя Иришка- главный кондитер умудрилась заболеть аккуратно в эти выходные, а ты ведь знаешь, как мы с Настей собирались, заказали все, распланировали. Не будет же она из- за меня сидеть здесь одна и грустить? Поэтому! – Ксюша подняла руку, останавливая Влада, ее лицо внезапно озарила какая- то идея, и она быстро продолжила:

– Поэтому, я позвоню своей питерской подружке Миле, и они вместе прекрасно проведут время!

Влад хотел возразить, что подруга тоже может оказаться занята, но Ксюша опередила и, подойдя к нему, обняла за шею и поцеловала:

– Я тебя так люблю! Ты самый- самый!

Настя постаралась незаметно выскользнуть из комнаты, чтобы Влад не передумал, и просто потому, что она не могла спокойно смотреть, как он страстно целует свою жену.

Как бы там ни было, в шесть утра субботы Настя сидела в Сапсане и мчалась в Питер. Ее глаза блестели, ведь она в первый раз совершенно одна путешествует в огромный, незнакомый город.

И хотя Ксюшина подруга Мила, оказалась на счастье не занята в выходные, Настя знала, что всю субботу и воскресенье, Мила не сможет сопровождать ее. Впрочем, это нисколько Настю не расстраивало, ведь она еще ничего не видела в Питере, и может провести два дня сама, гуляя по Невскому проспекту и исторической части города.

И да, Настя не ошиблась, Мила встретила ее, провела быструю экскурсию по центру, сориентировала, где и что, оставила свой номер телефона на всякий случай, и, извинившись, упорхнула на свидание с умопомрачительным незнакомцем.

Настя шла одна по роскошному проспекту, голова непроизвольно крутилась то влево, то вправо – все казалось божественно- великолепным!

Конечно, она на несколько часов зависла в «Доме книги», где и правда, многие люди, прежде чем что- то купить сидели на небольших стульчиках и читали.

Настя осмелела и взяла несколько изданий, удобно примостившись около окна. Она бережно переворачивала страницы и пила мелкими глотками кофе «Капучино» из большого зеленого стаканчика. История, описанная в одной из книг, так захватила ее, что она и не заметила, как пробыла здесь два часа.

На кассу она шла нагруженная шестью книгами, и счастливая не понятно почему. Хотя нет, совершенно понятно – она же в Питере! И ее мечта сбылась.

Хотя на следующий день задул холодный, неприятный ветер и заморосил мелкий, хлесткий дождь, Настя с сожалением покидала этот волшебный город. Она не успела увидеть и малой части того, что он таил, и пообещала себе, что вернется сюда как можно скорее.

Настя решила не сообщать о времени своего возращения, чтобы не дергать ни Ксюшу, ни Влада, только написала им в Ватсапе, что скоро приедет.

В восемь вечера ее такси притормозило около загородного дома, который за короткое время стал ей родным. Настя легко катила чемоданчик по подъездной пешеходной аллее. В окнах горел мягкий свет, и она уже предвкушала, как расскажет о своих приключениях, и как поблагодарит Влада и Ксюшу за чудесный выходной.

Настя вошла в холл, потом в гостиную, затем в кухню – но там никого не оказалось. Тогда она решила пройти по коридору первого этажа, ковры мягко заглушали ее шаги, и когда она уже собралась отварить дверь в кабинет Влада, то услышала непонятный шум.

Дверь прикрыли не полностью, и Настя ахнула, увидев, что обнаженная Ксюша, сидит на гладкой поверхности стола, пряди ее светлых волос разметались по плечам, мягкие выразительные губы полураскрыты, и она часто- часто дышит.

Через мгновение из полумрака появился Влад, он жадно притянул Ксюшу за бедра, и прикоснулся губами к ее соскам. Ксюша выгнулась в наслаждении, как кошка, и громко простонала, умоляя его: «Влад, пожалуйста!». Она резко стянула с него рубаху, и затем Настя услышала звук расстегиваемой пряжки ремня.

Настя почувствовала, как по ее спине текут капельки пота, она и сама готова была вскрикнуть, когда Влад подхватил Ксюшу на руки.

Настю накрыл стыд, и одновременно ее затрясло от не испытываемого ранее возбуждения. Она попыталась бежать, но ноги у нее заплетались, как у тряпичной куклы.

И ей казалось, что она вечность поднималась по лестнице, а когда достигла дверей своей комнаты – упала на пол, закрыла лицо руками, и тотчас плечи затряслись от рыданий.

Настя не понимала, что с ней твориться. Холодный душ показался ей спасением, и Настя залезла под тугие, колючие струи, которые мелкими иглами били по телу, и через несколько секунд дышать стало легче.

Она замоталась в пушистый халат, но потом передумала, сбросила его и быстро натянула джинсы, водолазку, туфли и ветровку и выскочила из дому. Она бежала по улице, ускоряясь – с одним желанием быстрее исчезнуть отсюда! А голове стучала фраза: «Я не должна была! Я не должна была! Я не должна была видеть это!»




Глава двадцать первая «Ночь»


Настя не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она вылетела из дома, ей казалось, что вечность. Она шла по обочине трассы, жмурилась от света фар встречных машин, но упорно продвигалась вперед и вперед, не останавливаясь.

Настя размазывала слезы по лицу и говорила самой себе, что она лишняя, не нужная, что она обуза для Влада, и он взвалил заботы о ней на себя из чувства долга и совсем ее не любит! Ее левая нога подвернулась, каблук хрустнул и надломился. Настя с трудом сохранила равновесие, и почувствовала тут же, как заныла левая лодыжка, каждый следующий шаг отдавался теперь острой болью.

Настя села на обочину, в траву, обхватила голову руками и зарыдала, откинув бесполезные туфли под поросший крапивой спуск.

«Ну и что дальше?» На нее вдруг навалилась усталость, телефон с разряженной батарейкой безмолвствовал – ни вызвать такси, ни дозвониться до дома. Дом.… У нее когда- то был дом, и она думала, что обрела его снова, но как же она ошибалась!

Настя огляделась по сторонам, в темноте еле различила силуэт старой бетонной остановки, доковыляв до нее, Настя увидела остатки стертого расписания автобусов № 118 и 112. «Наверное, раньше здесь было много московский дач» – подумала Настя, так как текст на картоне гласил о летних и зимних интервалах движения пригородного транспорта.

Хорошо, что неприглядная бетонная остановка оказалась с толстыми стенами и прочной крышей, потому что, как только Настя забралась на деревянную лавку, начался ливень, ей сразу стало холодно и зубы непроизвольно застучали. Настя теснее закуталась в ветровку, и поджала ноги под подбородок, взгляд зацепила вырезанная на деревянной лавке надпись: «Валентин + Ната = Love». Настя усмехнулась, и в замызганном бетонном коробе все кричало о любви.

Настя всхлипнула – такой прекрасный день завершался паршиво. Она сидит без обуви, не понятно, на каком километре трассы, трясется от холода и самое главное не знает, как ей быть дальше. Все больше и больше погружаясь в свои невеселые мысли, Настя начала впадать в забытье, усталость взяла свое, и она заснула, растянувшись на грязной лавке и подложив под голову руки.

Ее нашли спящую Влад с Ксюшей. Влад дотронулся до Настиного плеча, и она резко подскочила и тут – же ойкнула:

– Как больно…

Влад, который всю дорогу злился и переживал за Настю, пока они ее искали, и который пообещал себе обязательно наказать беглянку, вдруг растерялся. Такой беспомощной и хрупкой показалась ему Настя.

Он тут же взял ее на руки и понес к машине. Настя прижала к его груди голову, чувствуя, что никуда она не сбежит от него, не сможет, представила вдруг, что не увидит его и ужаснулась. И эта ее сегодняшняя попытка – всего лишь жалкая детская выходка. От Влада исходило тепло и сила, и хотя он все еще злился, Настя чувствовала, что Влад не на шутку за нее испугался.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/nina-romanova-21075853/bezdna-68620645/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения