Читать онлайн книгу "Embryos"
Embryos
Скорбачевская
Софья Рекуха
ЭмбрионыКругом жужжат пчелы. Тревога нарастает. Странные трупы на улицах Петербурга… Это явь? Главным героям придется "выползти из матки" собственных страхов, чтобы узнать правду об окружающих и о себе. Рождение. Цикл повторяется? Возможно ли его разорвать?Содержит нецензурную брань.
Софья Рекуха, Скорбачевская
Embryos
Пролог
Ключ повернулся в замке, и трое разом ввалились в коридор, снимая сырую обувь.
– Вот и праздничку конец… – устало пропыхтел Артем, разуваясь. – Ой, ну и снега…
– Милый, – обратилась к нему девушка, запутавшись в шарфе. – Помоги-ка.
Мужчина аккуратно развязал петлю на шее жены и убрал ее в шкаф до лучших времен.
– Ненавижу снегопад! – гаркнула низенькая женщина рядом, проводя пальцами по мокрым остриженным волосам. – Ребят, я в туалет. И, наверное, потом останусь у вас… Помогу прибраться, что-ли.
– Давай, не утони там, – ответила подруга, пряча вещи в шкаф.
– Люблю тебя. – Софья улыбнулась и скрылась за дверью.
– Вообще-то, – обратился Артем к жене, проходя на кухню. – Я думал, мы останемся одни.
– Перестань, – насмешливо отмахнулась Анастасия, складывая грязную после рождественского застолья посуду в мойку. – А бардак этот мы в четыре руки убирать будем?
Поблекшая, выцветшая фольга летела в разинутую пасть мусорки. Стены снова серые, в углах чуть облупившиеся, а елка, местами лысая, стояла теперь, как голая одинокая старуха.
– Так, кажется, все. – Софья оглядела зал, вытирая лоб запястьем. – В других комнатах, вроде, все уже поснимали.
– Подождите, – заметила Анастасия, запрокинув голову, – на люстре еще мишура осталась.
Она подставила стул и на цыпочках потянулась вверх – захват и… падение в пропасть. К счастью, вовремя под мышки поймали родные руки.
– Спасибо, Артем.
– Тась, – сказала подруга, передавая коробок с игрушками мужчине, – пошли чая, что ли, выпьем. А то дубняк такой…
Они сели за стол. Хозяйка суетилась с приборами, нарезала лимон, а за окном визжала вьюга. Артем тихо сидел у окна, попивая кофе, и смотрел вдаль.
– М-да… здравствуй, реальность. – Софья тоскливо повертела ложкой листья свежезаваренного черного чая. – Сахар есть?
– Чай с сахаром! Бе-е-е, – протянула Анастасия, как маленькая козюля, и поставила перед подругой сахарницу.
– А что еще делать? – ответила женщина, отмерив две порции белого порошка. – Для меня он слишком горький.
– Неужели все должно быть сладким?
Мужчина повернулся, поправив очки, и на секунду глаза всех троих встретились. На мгновение между ними… Да нет, все, как всегда.
Часть первая
1
Солнце светит. На весь парк раздается милая, но пугающая мелодия аттракционов. Дети так счастливы: кто-то блюет фонтанчиком, прокатываясь с ветерком на «Гусенице», а кто-то в ужасе убегает от огромной ходячей собаки, которая недавно трахалась в туалете с билетершей.
– Можно мне сахарную вату? – мяукнула девочка.
– Двести рублей, милая, – ласково ответил продавец, накручивая розовое облачко.
Тут в ларек со сверхзвуковой скоростью на роликах врезался мальчик, пробив головой зонт, и одно большое колесо отвалилось.
В продавце сахарной ваты пробудился рыжеволосый терминатор.
– Кататься только в том районе! У тебя глаз нет? Читать не умеешь?! – орал парень, жестко одергивая кричащего ребенка за футболку. – Кто платить за это будет? Где твои родители? Покажи, кто воспитал такого нахала?!
Он споткнулся, захлебнувшись в своей же злости, и нечаянно толкнул мальчика в аппарат. Тот сразу заверещал, призывая своим воплем охающую мамочку.
– Что вы натворили? Вы не имеете права! Где директор?!
К ним подбежала та самая уродская собака, снимая с себя голову.
– Извините, это какое-то недоразумение, – запел лысый мужичок, лукаво посмеиваясь.
– Господи… – Мать осматривала ссадину на лбу ребенка и целовала его в щечки. – Я требую компенсацию морального ущерба! Это парк развлечений или платных увечий?
– Хорошо-хорошо, – улыбался собака-директор с оскалом зэка. – Подойдите вон к той женщине, она все уладит от моего имени.
Мать подхватила сына на руки и, пристрелив паренька взглядом, ушла.
– Эх, Герман, – тяжело начал мужчина, наклоняя рыжего к себе. – Четвертый раз за неделю… – медленно и озадаченно проговорил тот. – Ты мне мстишь за что-то?
– Нет… конечно, нет, – рассеянно заверил Герман, все еще приходя в себя.
– Совершенно не умеешь держать себя в руках, тебе нельзя работать с людьми.
– Я хотел только…
– Ты уволен. – Мужчина надел свою голову и пошел снова пугать детей.
Герман разинул рот, смотря ему в след. Кулаки сжались. Он схватил свою кофту и рванул вон из этого парка.
– Винтовка ИЖ-61, сорок пуль, – твердо потребовал парень, ударив кулаком перед администратором.
– Прошу, – спокойно отозвался высокий мулат, подавая оружие, коробок с пулями и наушники. – Третья стойка ваша. В инструкции нуждаетесь?
Но Герман уже занял позицию. Рядом стояли несколько женщин, мужчина в черном и усатый старикан.
Юноша надел наушники, за пару секунд зарядил винтовку и выпалил разом десять выстрелов. Оглушительные взрывы привлекли внимание посетителей.
«Не умеешь держать себя в руках! – Последовало еще шесть четких выстрелов. – Поищи работу вдали от людей!» – Перезарядка: и еще шесть. А потом он неожиданно для себя заорал вслух:
– Сам ты уволен! Да пошел ты, сукин сын! – Парень добил десятку и, откинув наушники на шею, перевел дыхание. Щеки пылали кровью, полной адреналина.
– Неплохо стреляешь, – засмеялся кто-то справа. – Пиу-пиу! – Он встал в героическую позу и выстрельнул три раза.
Герман повернулся: мужчина в черной маске, кепке и капюшоне. Незнакомец сверкнул взглядом и закатился добродушным, немного приглушенным хохотом. Ну конечно, вид запыхавшегося и вспотевшего малого, должно быть, смешит.
– Неудачный день? Уволили? – спросил тот, перезаряжая пистолет.
– Ага, – тускло пробубнил бывший продавец сахарной ваты и закатил глаза.
– Слушай, – заинтересованно продолжил незнакомец, – хорошо стреляешь. У меня племянник хочет подучиться, а тренера никак не подберем. Не хочешь помочь? Ты молодой, думаю, вы поймете друг друга.
– Э… – Герман завис, как-то по-девчачьи обнимая винтовку.
– Тебе работа нужна?
Человек сложил пистолет в кейс, застегнул заклепки и погрузил в рюкзак.
– Короче, жду через два дня в кафе на Бумажной. Подходи где-то к половине третьего, все обговорим в тишине, – сказал мужчина и напоследок добавил заманчивым тоном: – Плата будет щедрой.
***
«Все хорошо, не беспокойся, они тебя примут», – настраивалась Анастасия, расчесываясь у зеркала. Она внимательно посмотрела на отражение и медленно показала стеклу язык.
– Доброе, завтракать будешь? – спросил Артем, когда та вбежала на кухню с букетом цветов. Мужчина кинул на сковороду зелень и размешал омлет.
– Не успеваю. Мне к одиннадцати, а опоздать нельзя. Новый коллектив, новая клиника… – Девушка нервно рыскала по шкафчикам. – Цветы еще вчера забыла поставить… Да где эта чертова ваза?!
Мужчина успокаивающе погладил жену по плечу.
– Не переживай. А откуда вдруг цветы? – спросил тот, тыча лопаткой на дохленькие нарциссы.
– Так, ты маслом-то на ковер не капай, – осекла его девушка. – А цветы мне Антон подарил на радостях, когда я устаиваться пришла.
– Прямо твои любимые?
– Почему друг не может знать, какие у меня любимые цветы? Сказал еще, мол, давно хотел меня к себе в клинику переманить – мечтал помыкать еще с университетской скамьи. Вот же… влюбленный психиатр, что может быть веселее? – пояснила Анастасия, смотрясь в отражение на ложке и подтирая помаду на зубах. – Слава Богу, мы выросли.
– Понятно, – пробубнил Артем, хмуро выкручивая перец.
– Господи, да хватит тебе уже! – засмеялась жена, обнимая его со спины. – Знаешь же, что меня это заводит. И бессовестно пользуешься. Может, ты притворяешься, что ревнуешь?
Мужчина улыбнулся, выкладывая омлет на тарелку, а девушка поцеловала его в щеку и быстро кинула:
– Я ушла, прибери на кухне.
Преодолев двадцать минут в вонючем автобусе, Анастасия наконец подошла к ресепшн.
– Приветствуем в психиатрической клинике. Вы записаны?
– Здравствуйте, я новый психотерапевт, – объяснила Анастасия.
– Конечно, у вас на три часа уже назначен прием.
– Так сразу? Я ведь… хах!.. – Она улыбнулась и покраснела.
– Да, мы времени не теряем. Это приказ верхушки. Вам нужно…
Разговор перебил высокий мужчина в халате, видом лет на тридцать пять-сорок. Он кинул папку на стол и заговорил тоном отмороженного павлина:
– Варвара, составьте список всех записей на завтра.
Девушка испуганно затараторила:
– Разумеется, Владислав Юрьевич, закончу через пол часа и сразу…
– Десять минут, не позже.
Он небрежно измерил взглядом Анастасию и, одернув халат, ушел.
– Кто он?
– Наш главврач. Ой, не повезло вам, милая. Он новеньких так штурмует!
– Хах, выходит, я теперь улитка под сапогом власти, – отозвалась та с нервным волнением и сглотнула. Тревога еще сильнее сдавила грудь и загудела, как мотор «жигули».
– Вам на второй этаж, кабинет двести двадцать семь. Просто будьте идеальной сотрудницей, и он вас не тронет.
«Он вас не тронет».
2
Пробежав растерянным взглядом по столикам, Герман заметил в углу того человека. Силуэт кашлянул, рассматривая меню.
– Садись. Кофе будешь?
– Нет, спасибо.
– Касаемо тогдашнего предложения… – Незнакомец сделал знак, и парень слегка подался вперед. – Нужно будет какое-то время присматривать за одним субъектом, но при необходимости выполнять любые поручения.
– Э-э-э… – сомнительно протянул Герман. – Я что-то не так понял. А как же племянник и… стрельба… тренер…
Мужчина отпил кофе, а потом задорно запел:
– Я обманул тебя, друг мой! Скажи мне, что с тобой? Все ли хорошо? Под подушкой ли ружье? – А потом кашлянул в кулак и серьезно продолжил: – Тебе деньги нужны, парень? Деньги хорошие.
Герман машинально раздирал салфетку, молча осознавая свое ничтожество. Кажется, это осознавали и окружающие.
– Значит так, – продолжил человек в черном. – Обращаешься просто на «вы». Возьми мобильник. – Он протянул ему старый облупленный «Самсунг», по которому общались еще динозавры. – Звоню только я. За документы для приема в организацию не беспокойся, это не твоего ума дело. С понедельника выйдешь на работу…
Пока тот разъяснял всякие мелочи, парень не понимал, что происходит. И происходит ли вообще?..
«Может, я с голодухи уже сны наяву вижу?..»
– Я отказываюсь. Такое не по мне, – отрезал рыжий, скривившись, и приподнялся.
Но черный тип с силой наступил ему на ногу, вроде бы, стараясь показать напор и непоколебимость. Но в его бегающем взгляде прослеживались нотки начинающейся истерики, как будто бы…
– Залог. – Он протянул ему шуршащий помятый конверт.
Герман заглянул внутрь и мысленно завопил: «Сто тысяч! Прямо в моих руках!»
– Наблюдай и информируй о каждом телодвижении.
Юноша с минуту смотрел то на деньги, то на черную рожу. Деньги – рожа, деньги – рожа… Он сжал конверт и сдавленно спросил:
– Кто?
Незнакомец как бы облегченно выдохнул и вновь уверенно сказал:
– Софья Ярцева, репортер канала «МРАЗ ТВ».
«Почему я на это согласился? Кто этот человек? Я не хочу в тюрьму, мне туда не надо. Почему ты не отказался, идиот? – повторял и повторял парень, кусая ручку. – Это все неправильно. Это неправильно…»
Тут мимо лавочки прошла дама с собачкой. Эта псина (нет, не женщина) затявкала, как несмазанная пружина. Герман перевел взгляд на свою газету, в которую завернуты сто тысяч.
– Cobarde. Tienes que hacer algo.[1 - «Трус. Ты должен хоть что-то сделать», – исп.]
14:54. В кабинете психотерапевта
– Присаживайтесь.
Парень послушно сел, сомкнув ноги вместе.
– Итак, начнем, – сказала Анастасия, беря карандаш. – В чем проблема?
– Ну, понимаете, меня уволили уже с девятой работы за последние полгода.
Женщина записала в блокнот: «Проблемы с трудоустройством».
– Последняя фраза всегда одна: «Ты не умеешь работать с людьми. Ты слишком вспыльчив», – продолжил Герман.
Анастасия заинтересовалась.
– Что же вас выводит из себя?
– Да ничего меня из себя не выводит, – возмутился юноша. – Просто либо люди ведут себя странно, либо реагируют слишком остро.
– Получается, в том, что вас постоянно увольняют, виноваты люди?
– Во всем всегда виноваты люди.
– Это не экзамен по философии, а прием у врача. Герман, расслабьтесь. Я чувствую, что у вас много претензий и недосказанностей, – мягко пояснила она.
– Недосказанностей? – раздраженно усмехнулся парень, скрестив руки. – Каких таких недосказанностей? И по каким таким причинам я обязан всем все высказывать?
– Герман. – Психотерапевт отложила бумаги и серьезно посмотрела на клиента. – Расскажите про свое детство, родителей. Какие моменты больше всего запомнились?
– Слушайте, я пришел сюда решать проблемы в настоящем, а не копаться в прошлом. Просто посоветуйте мне, как найти работу, чтобы меня снова не уволили.
– За один сеанс проблему не решить. Мне нужна конкретика. Сейчас ищите любую работу, устраивайтесь и приходите ко мне для отчета. Будем по пунктам разбирать ваш рабочий день и ситуации, провоцирующие вас на гнев.
– Да я как раз только вчера получил предложение.
– Ну и зачем тогда вам помощь?
– Эта работа, она… не совсем правильная, понимаете?
Девушка напряглась.
– Хорошо, выходите сразу же, потом будем прорабатывать. Оплату можете принести с зарплаты, – учтиво заявила Анастасия, входя в положение клиента.
Договор устроил обе стороны.
18:49. Конец рабочего дня
Она устало спускалась вниз, волоча по ступенькам сумку. Взгляд, как у загнанной коровы… и, о…
«Это он?» – Анастасия по непонятной для себя причине поспешила на парковку.
– Владислав Юрьевич, простите, вы уже домой?
– О, Крапивина, ты? – незаинтересованно бросил главврач, натирая шлем до блеска. Весь байк блестел, его лицо блестело – все, что рядом с ним, сверкало. И, возможно, он поделится с ней этим…
– Э, подождите! – разгорячено вспыхнула девушка, хватая его за руки. Тот недовольно посмотрел на них, и Анастасия дернулась, будто обожглась. – Я… я…
Она тупо стояла и блымала взглядом, как умалишенная, и не говорила ничего внятного.
– У меня нет времени лечить твое заикание, Крапивина. – Он сел на байк, и вдруг сотрудница поцеловала его в губы, позволив себе дотронуться до черных волос.
– Простите, – отпрянула ненормальная, облизываясь на проститутский манер, но как-то завуалированно; тонко и незаметно.
«Что с тобой? Овуляция? Чего тебя так штырит?!» – И для самой себя объяснений нет, это чистое наваждение, помутнение.
Владислав смотрел на нее неизменно холодным и гордо-командирским взглядом, как мерзкий депутат на свою куклу-содержанку.
Анастасия озверело набросилась на него, обсасывая язык как чупа-чупс, а тот резво подхватил ее под зад. Но спустя минуту слюносоития она оторвалась, очумело дыша, и в полном шоке зашагала назад.
– Э… ко мне? – низко предложил начальник.
Она попятилась, придерживая губы и растопырив глаза, и рванула со всех ног.
3
Вакт
Два скрещенных тела двигаются короткими рывками друг на друга, и все движения отражаются в зеркалах. Она поворачивает голову и видит себя, свое вспотевшее лицо. Видит свои глаза (или не свои глаза?), в которых нет желания.
Стекло затуманивается, и ее лицо превращается в рябую старческую гримасу. Он смотрит в душу, смеясь злыми глазами. Но лик исчезает.
«Др-р-я-я-янь!..» – раздается крик с рокочущей «р», и зеркала лопаются, как слюнявые пузыри ребенка.
Она смотрит вниз, на себя. И по ногам струится черная вязкая жидкость…
Софья резко распахнула глаза, вытирая эту долбанную сползающую слезинку. Как сердце выпрыгивало из груди, так и она с ужасом подскочила с постели.
– Ты кто? – твердо и возмутительно прикрикнула женщина, закрываясь одеялом.
Неизвестный мужчина потянулся и, перевернувшись на живот, забавно потрусил задницей.
– А ты вчера знатно перебрала, пупс, – протянул ловелас. – Не помнишь разве?
Она схватилась за голову, пытаясь выровнять дыхание. Слезы не унимались.
– Пошел вон отсюда! – В мужчину полетели разбросанные после бурной ночи вещи. – Пупс, блять… засунь своего пупса себе… впрочем, проваливай уже!
«Пора заканчивать с этим безумием, между ног уже бездонная яма. А бездонная она потому, что без дна. Потому что все дно – это я, раз не могу остановиться!» – размышляла журналистка, паркуя новенький красный “MINI Cooper” напротив своего офиса. Поправив юбку и кое-как пригладив торчащие попугаем Кешей волосы, она вошла в кабинет.
– Всем собачьего утра, за опоздание не извиняюсь. – Женщина устало плюхнулась в кресло, потирая опухшие веки.
– Ярцева, долго еще это будет повторяться? – Голос главного редактора звучал как сирена. Софья медленно подняла на него красный взгляд и страдальчески проговорила:
– Игорь Андреевич, вчера у меня был очень трудный день…
– Ой, ну не надо! – крикнул мужчина. – Я это слышу уже в миллионный раз, наверное. – Он раздраженно потер переносицу, после чего хлопнул в ладони. – Ну что ж, коллеги, раз теперь все в сборе, позвольте представить нашего нового сотрудника – Германа Кавалли.
Тут из-за стеллажа вылез высокий молодой парниша, явно потрепанный жизнью.
– Да, день добрый. Герман – это я. Меня зовут Герман. Эм… да, – затараторил юнец, неуверенно улыбаясь.
Софья раскрыла в изумлении рот и возмущенно воскликнула:
– А с каких-таких пор мы набираем тупых студентов, когда зарплату задерживают даже опытным сотрудникам?
– Ярцева! – гаркнул мужчина, ударив кулаком по столу. – Смотрю, тебе очень хочется заняться делом. Вот и чудно! – Он швырнул на ее стол бумаги и скрестил руки, ожидающе покачивая ногой.
– Что это? – сомнительно спросила она, перебирая стопку макулатуры.
– Пришло оповещение от информационного агентства. Пишут о трупе на Медиковом проспекте. Вот бери Федора, нового ассистента, и сделайте мне громкий репортаж!
Главный редактор шлепнул на женскую сумку стикер с адресом.
– Но, Игорь Ан…
– Все, баиньки, Ярцева! Ба-инь-ки.
Как только редактор скрылся, Софья беззвучно заорала, изображая сцену удушья – юный ассистент попятился в стену.
– Ты привыкнешь, – спокойно сказал ему Федор и кивнул в сторону выхода.
– Ого! И кто это у вас на таком пафосном авто разъезжает? – Герман с интересом обошел “MINI Cooper”, заглядывая в окна.
– Садись уже, – недовольно бросила Софья, хлопая дверцей.
Пока машины толпились в пробке, парень поймал на себе уже седьмой, наверное, взгляд наставницы: карие глаза недоверчиво сверлили зеркальце.
– Что-то не так? – смущенно пролепетал Герман, выглядывая из-за сидения.
– Да нет, просто думаю, не надломится ли такое детское тельце под тяжестью не игрушечной камеры? – ехидничала журналистка.
Тот лишь оскорбленно фыркнул и отвернулся к окну. Настала тишина. За окном в туманной утренней пелене мелькали дома, сувенирные лавки, и даже сквозь стекло пахло свежей выпечкой с шоколадом.
Вдруг внимание Германа зацепил крошечный магазинчик керамики: у витрины красовалась огромная коричневая ваза с рисунками людей. Юноша рвано тряхнул головой, как-то озабоченно почесав висок.
«Что это с ним? Судорога мозга?» – недоумевала женщина, вопросительно взглянув на чудака.
– Все в порядке… да, все хорошо, – поспешил заверить он, опуская голову вниз.
Антошка! Антошка! Пойдем копать…
В широкой арке между домами пыхтели криминалисты, а назойливая кучка мух с фотоаппаратами и камерами действовала полицейским на нервы.
– Извините, дальше вам нельзя, – суровый мент преградил путь группе Ярцевой.
– Но я репортер «МРАЗ ТВ» и газеты «Петербургские аморалии», – настаивала Софья, роясь в сумке. – Вот моя пресс-карточка! – Она ткнула ему в лицо кусочком пластика, но синий страж оставался неприступным.
– А ну посторонитесь, – послышался вдруг твердый голос.
Женщина в строгом синем костюме резво завязала пышный хвост и, надев одноразовые перчатки, раздвинула толпу.
– Сейчас я осмотрю место преступления, потом вас пустят, – сказала она Софье, холодно гипнотизируя неприступного полицейского. – Эй, спокойно! Она со мной.
– Конечно, госпожа начальник. – Тот отошел в сторону, и следователь ловко пролезла под желто-черной лентой.
– Фух, спасибо, Валерия… Что бы мы делали без тебя, – поблагодарила ее Софья.
Та лишь коротко кивнула и направилась к трупу.
– Так, я пока опрошу очевидцев, – сообщила журналистка команде из двух человек и указала жестом на толпу охающих и ахающих. – Федор, доставай камеру, а студента пошли куда-нудь. Ну, за кофе, например.
– Студент? Студент, значит! – возмутился Герман. – Да кто она вообще такая?
– Забей, парень. Не любит она стажеров, – утешил оператор, выгружая штатив.
– В каком, говорите, часу вы обнаружили тело? – спросила Софья мужчину в розовом халате и с волосатыми ногами.
– Да-да… – припоминал тот, почесывая затылок. – Подхожу я, значится, это было около половины шестого утра, вот туда, к проходу, а там за мусорными баками человек. Ну я, значится, полицию со скорой-то и вызвал.
– Ясно. – Она все записала на диктофон. – Труп был вам знаком?
– Так Антошка это! Наш милый мальчик! – крикнула позади вся в соплях и рыданиях женщина.
Ярцева любопытно блеснула взглядом и поспешила к матери жертвы.
– Говорите, сын ваш?
– Ой, был, милая, был! – стонала она, высмаркиваясь.
– По вашему мнению, у него были недоброжелатели? Ему угрожали?
– Да что вы! Как у директора психиатрической клиники, честного трудяги, могут такие-то иметься?!
– Эм… – растерялась журналистка.
– Он честный человек, ясно? Честный! – заистерила женщина, кидаясь на Софью.
– Мне, пожалуй, пора…
Герман сидел на бордюре, скрестив руки, и обиженно сопел носом. В это время следователь махнула Софье в знак разрешения на съемку.
– Приступаем к репортажу, быстро! – приказала Ярцева, хватая микрофон.
– Камеры установлены, пора по местам, – сообщил Федор.
– А мне что делать? – тревожно вспыхнул Герман.
– Не мешайся под ногами и… сумочку подержи-ка. – Она швырнула ему свой клатч и поспешила на локацию.
«Доброе утро, Петербург. Двадцать второго сентября в шесть тридцать утра на проспекте Медиков между домами семь и шесть был обнаружен труп. Подробности расскажет главный следователь из отдела тяжких преступлений – Валерия Ржевская…»
Репортаж оборвал сильный ветер, а, вернее, реальность, которую он обнажил, сорвав полотно с мертвеца.
Германа зашатало, в желудке повисла противная тяжесть, и… сумочка Ярцевой потерпела неудачу. Федор невозмутимо приблизил объект на камере. Софья же внимательно всмотрелась в труп.
«Голое тело; на шее нет следов удушья, но гортань сильно распухла и посинела; общее состояние тела – нормальное, следов насилия не наблюдается. В зажатой руке жертвы бумажка с надписью «Г.А.Д». Других улик не обнаружено, ждем заключение судебно-медицинской экспертизы», – так теперь звучит отчет для отдела тяжких преступлений.
***
Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину, стоя в темном коридоре подъезда.
– Да твою мать… – Анастасия уронила связку ключей и наклонилась, заскрипев коленями.
– Милая! – крикнули сзади эхом. – Я тут, дверь открыта.
– Привет. – Жена вошла в кладовку и поцеловала мужа в щеку.
– Да вот ищу свой инструмент, у нас лампочка в ванной перегорела, – объяснил тот, переставляя с сырых полок банки с соленьями. Горел мутный блеклый свет, все забито хламом. – Слушай, куда это варенье деть? Оно уже три года тут гуляет.
– Выкинуть надо, все равно никто не ест. А что Дьявол тут делает? – Девушка взяла с полки маленького черного кролика на руки, почесав его за ухом.
– Ему грустно одному, – улыбнулся Артем, вставая на стул и забираясь повыше. – Кстати, я хотел извиниться.
– О чем ты?
– Я новости видел, Антон… – Мужчина замолчал. Раздавался стук стеклянных банок.
– Давай не будем об этом.
– Глупо было ревновать к другу, я понимаю, но теперь… Когда человек погибает, смотришь на него как на воспоминание, только хорошее воспоминание.
Анастасия невольно вздрогнула от противной сырости. Воняло тухлыми помидорами и машинным маслом, почему-то. Она смотрела на спину мужа, и воняло все сильнее.
– Ты что-то слишком уставшая, – заметил Артем, поправив пыльным запястьем очки. – Подержи-ка. – Он подал ей сверху чемодан с инструментом. – Видно, сильно вас там гоняют.
«Еще бы… сильно…»
Девушка с трудом опустила чемодан, вспыхнув от тяжести. Мужчина спрыгнул со стула и забрал его из рук жены.
– Пошли, тут холодно. – Он захлопнул дверь кладовки и, припирая ее коленом, закрыл замок.
4
На задних сидениях кинотеатра “Salut” по классике пыхтят парочки подростков, обмениваясь трусами. Половина зала вообще пришла поесть: кто с тремя стаканами попкорна, кто с куриной слойкой, кто с пиццей или, хуже того, с куском торта.
Анастасия скривилась и зажала ноздри, чтобы не вдыхать запах сливочного крема.
«Они нормальные? Как можно есть эту дрянь, да еще прямо в зале?!»
– Ты предала меня, Стелла.
– Я… прости. Извини, но это делала как будто не я. Что-то заставляло меня…
– Хватит, ты меня сломала. Ты сделала достаточно, так теперь же завали свой поганый рот!!
– Итан… я люблю…
*он всадил ей в ребро нож*
– Я тоже люблю тебя, Стелла.
– Тасюш, что с тобой? – Муж озадаченно коснулся ее мокрой щеки.
– Мне жаль ее… Это ведь была чистая случайность. А он даже не выслушал!..
– Ты серьезно? Это ведь просто фильм, – шепнула Софья, наклонившись из-за светлой головы Артема.
Девушка зарыдала, пряча лицо в ладони. Мужчина пробежался виноватым взглядом по повернувшимся лицам и вывел ее из зала.
– Я скоро, – кинула Анастасия, заходя в женскую уборную.
Софья плюхнулась на диванчик, развалив руки.
– Все как всегда, – вздохнула она. – Я никогда больше не пойду с вами на драмы.
– Да ладно тебе. – Артем наблюдал за рыбками в аквариуме, изредка постукивая пальцем по стеклу. – У нее просто перепады настроения последнее время, осенью всегда всех накрывает.
Женщина вымученно фыркнула, потупив растерянный взгляд.
– Ты какая-то взволнованная, – заметил мужчина, садясь рядом.
– Да так… не могу успокоиться из-за последних новостей.
– Не понял. – Он слегка улыбнулся, вглядываясь в смуглое лицо.
– Этот «Г.А.Д». – Софья закатила глаза. – Не понимаю, кто он? Убийство случилось, а расследование так и не движется.
– Хм, наши всегда так работали, – усмехнулся Артем, покусывая ноготь.
– Да, но это дело… Понимаешь, когда смотришь всякие российские сериальчики по типу «Следа» на «Пятом», находишь их заурядными и глупо-комичными. Фальшь так и прет. Но когда случается какое-то даже самое обычное убийство в твоей реальной жизни – кровь леденеет, как говорится.
Она вздохнула, а потом подавленно добавила:
– Я хочу, чтобы этого придурка поскорее повязали.
– Но зачем тебе это?
– Ах, как бы сказать… та жертва… – Женщина опустила голову, потерев переносицу, – близко слишком, понимаешь?
– И?.. – не улавливал собеседник, еще сильнее всматриваясь в ее глаза, будто стараясь прочесть каждую мысль.
– И наша Таська знала его достаточно близко.
– Ну, во-первых, не так уж близко. А с другой стороны, что ты собралась делать? Начнешь охоту на серийного убийцу, как во всяких американских сериальчиках про подростков-детективов?
– Нет, конечно… – Она возмущенно скрестила руки, улыбнувшись.
– Ха, а потом в тебе резко проснутся силы Бога Дедукции, и ты начнешь бегать с выпученными глазами и приговаривать: «Мы должны докопаться до истины!». Или еще круче: «Я знаю, это все не просто так!».
Он закатился милым смешком, и подруга его подхватила, но потом опять потускнела, погружаясь в мысли.
– Не скучали? – Анастасия улыбнулась, пряча салфетки в сумочку.
– Милая, – тихо сказал муж прямо ей в щеку, – пошли домой, ты устала.
– Но я еще о-го-го!
– Мы пойдем, Соф. А то поздно уже.
Крапивины зашагали к выходу, а Ярцева осталась наедине с рыбами: теперь их разъединяло только тонкое стекло.
***
«Добрый день, Петербуржцы. Девятое октября, полдень: сейчас на площади Восстания около киоска с мороженым "Священная корова" лежат двое голых мужчин, держась за руки…»
– Фуф, отсняли, – выдохнула журналистка, обессиленно падая на скамейку.
– Наставница! – кричал бегущий Герман, маша пакетами с едой.
– Боже правый… – Софья стыдливо прикрылась рукой. – Он постоянно накупает целые пакеты! Мы тут не пикник разбиваем (в отличие от некоторых). – Она покосилась на мужчин, лежащих с умиротворенной улыбкой на газоне.
– Наставница, я нам сэндвичи купил, – отдышавшись, начал румяный парень. – С тунцом, авокадо и рукколой, а другой с лососем и… эм…
Он вчитывался в состав, а нервы Ярцевой постепенно сдавали.
– Да не нужен мне твой лосось, мальчик! Я просила просто кофе, обычный кофе.
– Так я и его принес, – ответил тот, вороша пакеты. – Так, тут где-то был… вроде, а! Вот, с единорогом.
Софья выхватила стаканчик с единорогом и злобно глотнула напитка. Герман озирался в поисках Федора, и его взгляд упал на рекламную афишу.
– Ха! Это вы что ли? – искренне удивился тот, указывая пальцем на изображение: рекламировался новый тату-салон «БУДЕТ БОЛЬНО», где татуированная Софья стояла в позе распятого Христа под иглой улыбающегося мастера.
– Да, представь себе.
– У вас татухи есть?
Из-за угла показался Федор.
– Нет, это фотошоп. – Женщина резко отошла к оператору, а юноша – к скамейке.
– Ну, как тебе этот малец? – спросил мужчина, собирая оставшуюся аппаратуру.
– Бесит неимоверно. Строит из себя ребенка, под ногами мешается, а толком ничего не делает, – высказывалась Софья. – Вон, гляньте на него. – Она небрежно махнула стаканчиком в сторону скамейки, заваленной пакетами с едой и всякими конфетками, крендельками и вкусняшками. Герман, жуя сэндвич, замахал коллегам ладонью.
Оператор робко помахал в ответ, как вдруг мобильный рыжего затрещал – парень сразу поменялся в лице, и, оглядевшись, побежал черт знает куда.
– И что с этим кудрявым чудом делать?
– Эх, Сонечка… себя-то в его возрасте вспомни. Много ты серьезничала?
Пару минут они постояли в тишине, наблюдая за прохожими.
– Помнится, один раз… – Мужчину прервал резкий оглушительный выстрел.
Второй, третий и тра-та-та-та…
– Обстрел! – заорали люди, накрываясь сумками.
Пули засвистели в неизвестном направлении. Софья с оператором припали к земле, прикрывая головы. Огонь был открыт секунд 10-15, хотя время летело, как мухи под наркозом.
– Господи… что это б-было? – пошатывались люди, держась за сердце.
– Сонь, ты как? – Оператор помог коллеге встать.
– Нормально. – Та быстро пришла в чувства, придерживая голову.
В ушах звенело, народ прислушивался – выстрелы закончились. Софья осмотрела площадь и людей, оценивая ситуацию, как ее взгляд примагнитился к той афише: изображение ее лица продырявлено надписью «Г».
– Что произошло? – крикнул Герман в полнейшем шоке. – Стоит в туалет отойти, а вас уже застрелили. Слушайте, а с журналистами такое всегда?..
Женщина молчала, не спуская глаз с афиши. Под кожу залезли жучки-страхи, разбегаясь по телу мурашками.
Тетрадь – в куски,
Мозги – в лохмотья!
«Какие прекрасные мышцы… такая сильная мускулатура, какое правильное лицо. Господи, он идеален! Он превосходен! Он… он!!»
– Ах! – Девушка задницей подалась вперед, сжав ягодицы.
– Черт… – выдохнул мужчина и стразу же надел штаны.
Анастасия подняла распластанное тело со стола. Ее маленькая грудь вздымалась, а главврач задумчиво наблюдал за милыми сосками, параллельно застегивая рубашку.
– Ты любишь меня? – с надеждой прошептала она.
Помолчав немного, Владислав отстраненно ответил:
– Одевайся быстрее.
«Что? Неужели…»
– Уходите из моего кабинета, скоро придет клиент.
Он собрал свои вещи и вышел.
«Просто ушел? Оттрахал и ушел? – Теперь захотелось закрыться, тоже уйти отсюда. – Он вообще меня любит? Почему я так поступаю?.. Он бросил меня, бросил…»
Девушка нехотя оделась и, когда почти застегнула все пуговицы, в кабинет кто-то вошел. Она с упованием взглянула вперед, но нет…
– Добрый день, – шепнул рыжий, аккуратно закрывая дверь.
Анастасия быстро кивнула и мягко села в кресло, допивая свой остывший чай.
– Рассказывайте. Что с работой? Есть проблемы?
– Э… фуф… ну… – он не мог собраться, а потом сорвался: – Это какой-то ужас! Моя наставница попала под обстрел пару дней назад и, боюсь…
Психотерапевт глотнула чаю и записала в блокнот: «Стрессовая ситуация повлекла…»
– Я не хотел… мне стало страшно, что все… – Герман снова заткнулся. – Я должен был это…
Юноша совсем задыхался от волнения, закрывая лицо руками. Дрожало все тело.
– Сделайте глубокий вдох, как будто вы ныряете в море, – сказала девушка. – Молодец, правильно. А теперь ме-е-едленно выдыхайте. Да, очень аккуратно, лениво… Прекрасно.
Через четыре вдоха-выдоха Герман пришел в себя, налил воды из-под кулера и выпил пару стаканчиков. Хух, бодрячком!
– Хорошо, – тихо и убаюкивающе продолжила она, – пока мы не будем говорить о «плохом событии», давайте вернемся к нему попозже. Расскажите лучше, как дела на работе?
– Ну, в принципе, все стабильно. Коллеги, правда, меня недолюбливают.
– Почему, на ваш взгляд, вы им не нравитесь?
– Да откуда я знаю?
– Воображайте, размышляйте – это же интересно.
– Хм… – Он почесал подбородок. – Может быть… да черт их знает!
– Понаблюдайте за ними: что они говорят, о чем думают и каких принципов придерживаются. Кстати, были вообще какие-то всплески агрессии?
Юноша нахмурился, но решил признаться:
– Были пару раз. Так, незначительные.
– После чего конкретно? Что предшествовало?
Герман кашлянул и немного заерзал на стуле. Потом он зажмурился и начал тараторить:
– Эта старушка пришла за деньгами, я отдал сумму. Она пришла с внучкой, и девочка взяла мою книжку посмотреть. Там про драконов. И бабка ударила ее палкой за невоспитанность. И еще.
Парень открыл глаза. Анастасия медленно провела ручкой по губе, не отрывая от него взгляда.
– Что вы тогда чувствовали?
– Что? Да гнев как всегда. Ужасно и невозможно просто стоять и смотреть, как ребенка несправедливо избивают у тебя на пороге.
– И вы сделали…
– Я снова сделал ошибку. – Он выдохнул, помяв веки. – Я схватил палку и ударил ей о шкаф так, что она сломалась. Орал еще сильно, говорил что-то про воспитание… Не помню, не помню…
Врач записала: «Обостренное чувство справедливости; триггер; вывод: приобретение навыка стрессоустойчивости и БНП[2 - Базовые Навыки Психики.] + раскопать. Работа над ПТСР[3 - Посттравматическое Стрессовое Расстройство.]. Вопрос: причина ПТСР».
«Там точно что-то есть. Я уверена, чего-то не хватает. Самого главного», – размышляла Анастасия, покусывая колпачок ручки.
– Извините, мне пора. У нас вечером корпоратив. – Герман встал и, мельком взглянув на пол, быстро кинул: – До свидания.
Девушка наклонилась под стол: весь пол в изорванных клочках бумаги.
5
Рыжеволосый выпорхнул из вагона метро, расталкивая людей. Осмотревшись, он резко заорал на навигатор:
– Куда ты меня привел, criatura de hierro?![4 - «Железная тварь», – исп.]
Покружив часа два по питерским лабиринтам минотавра, юноша наконец-то вышел к африканскому бару.
– Аллилуйя! – Герман вскинул руки вверх, благодаря небеса, как из-за угла послышались обрывки скандала:
– Оставьте уже меня в покое. Сегодня и так день паршивый, – раздался холодный, но явно напряженный голос.
«Наставница?..» – предположил Герман и втихаря выглянул из-за разукрашенного столба.
– Не хочешь вернуть старый должок? – Игорь Андреевич схватил девушку за руку, слащаво скалясь. – Сейчас самое время. А что, думала, я все забуду?
Софья со всей силы дернула руку и раздраженно закатила глаза, но мужчина двинулся на нее.
– Добрый вечер! – невозмутимо крикнул паренек, с разбегу вставая между коллегой и начальником.
– Кавалли? – удивился Игорь и молниеносно сложил руки в карманы.
Ярцева ничего не говорила, но Герман спиной чувствовал ее настороженное дыхание.
– Эй, все в порядке? – мягко спросил он, когда начальник в спешке ушел.
Та резко подняла испуганное лицо, потом нахмурилась и грубо бросила:
– Свали, студент.
Толкнув юношу в грудь, Софья зашагала в бар.
– Очень… экстравагантно, Игорь Андреевич! Люблю я всю эту экзотику до глубины ботекса! – хрюкнула секретарша, чуть не расплескав коктейль на шкуру зебры.
– Агнесса, милая, я знал, что ты оценишь, – протянул польщенный начальник.
Хрюшка увлеченно залепетала о какой-то статье про туземцев, а остальные сидели у барной стойки.
– Богомолы в шоколаде. – Официант манерно прокрутил поднос перед собеседниками.
– Эм… спасибо. – Софья брезгливо положила сладость на салфетку и вернулась к Федору. – Нет, он просто слишком многое себе позволяет. Ты же знаешь.
– Такой уж у нас редактор, мы не выбираем, – ответил тот, отпив алкоголя. – Что с тобой? Выглядишь не очень.
Она тяжело вздохнула, крутя в пальцах богомола.
– Не выходит из головы последний репортаж. Вернее, этот обстрел.
– Я сразу сказал: иди в полицию. Думаешь, новоиспеченный убийца твое лицо прострелил просто так? От нефиг делать?
– Спасибо, теперь мне точно полегчало, – огрызнулась женщина, подперев лоб кулаком.
– Парниша, как дела? – крикнул оператор расквасившемуся неподалеку Герману.
– Все путем, – пробубнил он, заливаясь еще одной кружкой пива.
– Э, на пол-то не лей! – возмутился бармен, маша полотенцем.
– Не бои?сь – не утопнешь.
– Ты бы поосторожнее. – Федор учтиво отодвинул от рыжего кружку.
– Да, хватит уже штаны поить, – поддержала Софья.
– А что? Крутым жопам пить можно, а нам, студентам, – нет?
– Знаешь, ты прав. Хоть уссысь тут, мне оранжево! – вспыхнула та, как резко парень встал и оскорбленно затопал к диванчикам.
«Даже отдохнуть нормально нельзя. Везде одни идиоты», – обозлилась журналистка и, схватив сумочку, направилась к выходу. Но ее задержали…
– Ярцева, вечер ще не окончен! – Игорь придвинул Софью к себе, еле перебирая ногами и губами. – И… ты ще долг не нырнула!
Мужчина пьяно захохотал, как-то странно разместив руки сотрудницы перед собой.
– Игорь Андреевич, идите лучше ко мне! – пищала сзади секретарша.
– Обожди, Агнесса! – взревел он.
От громкого ора встрепенулся Герман и, вникая в происходящее, понемногу трезвел.
– Теперь не убежишь, милая. – Лукаво улыбнувшись, редактор просунул руку Софьи в свои брюки.
– Ах ты, паршивый урод! – Она долбанула его локтем в рожу, а после с отвращением замахала ладонями.
Толпа зашепталась, и посыпались вспышки смартфонов.
– Вот же стерва… – пурпурный Игорь свирепо зарычал и, ухватив рядом стоящую вазу, замахнулся на журналистку.
В сознании рыжего парня молниеносно щелкнуло. Как будто кто-то нажал на спусковой крючок, и пуля разнесла кудрявую голову. В пару шагов Герман стал у него за спиной, рывком опрокинул вазу и начал топтать ее со всей силы.
– Умри, умри, умри! – гневно приговаривал он.
– Ты какого лезешь? – Редактор мощным толчком отшвырнул подчиненного.
«Да они убьют друг друга. Что делать… что делать?» – испугалась Софья, не сводя с них глаз.
– Не смей к ней прикасаться! – Герман одним движением снял копье со стены и всадил в чью-то плоть.
Унялись аханья. Стих шепот. Вспышки погасли.
Мужчина ошарашено выпучил глаза, поскрипывая от боли. Копье пронзило шаловливую ручку, и дорогая рубашка «белый жемчуг» перекрасилась в «кровавый закат».
– Чтоб… тебя…
Игорь упал на пол.
На следующее утро в норе Крапивиных
– Чувствуя органы, ткани, клетки. Чувствуя атомы внутри себя. Частицы!.. Э… давай же! До пола!
С криками и целебными мантрами Анастасия выполнила-таки утреннюю разминку и достала из шкафа металлический обруч.
«Сорок минут, не меньше», – решила она, отбивая ребра железом. Из головы все не выходили эти проклятые ягоды… такие сладкие, как будто взяла в рот целую столовую ложку белого сахара. Нет, так не пойдет.
– Сейчас фруктоза поступит в печень и, если телу не нужна энергия, она превратится в жировые клетки.
Биология – наше все, конечно, вот только занятия перебил звонок телефона.
«Милая, я клрчи о маши забрлп», – тараторил Артем, но связь обрывалась.
– Что? Я не слышу, ветер.
«Говорю, ключи мне скинь с балкона! Забыл!»
Девушка с трубкой у уха схватила связку, открыла окно и, прицелившись, швырнула их мужу внизу.
«Все, поймал, Тась».
– Артем, ты куда вообще?
«Ну… мне в магазин нужно. За запчастями там разными».
– Да? Ладно…
«Ну не расстраивайся, пчелка моя», – нежно окликнул мужчина.
– Просто у меня выходной, хотела вместе…
«Да-да, я скоро вернусь. Обязательно приготовим что-нибудь вместе».
– И это! На обратном пути забеги, купи хлебцы и кроличий корм с пыреем.
«Хорошо, милая, целую», – Он положил трубку.
Анастасия отодвинула дверцу шкафа, вынимая с нижней полки напольные весы. Сняв с себя спортивную одежду и вообще все, что было (включая нижнее белье), девушка встала на заветный квадрат: «43.870».
Крышу сшибло напрочь.
«Откуда там восемьсот грамм? Что за херня?! Я не понимаю!! – начиналась истерика, и в горле саднило. Она подошла к зеркалу, ощупывая свой живот. – Он определенно стал пухлее. Большой, жирный пуз. Наверняка это из-за ягод».
Анастасия пошла в туалет. Какое сегодня число? Тринадцатое октября… их опять нет.
«Все из-за этих дебильных ягод!» – Девушка яростно швырнула туалетную бумагу в стену, натягивая чистые трусы обратно.
В голову поползли страшные мысли; волосатые слизняки устроились в мозгу с одной целью: сожрать все.
***
«Кто я? Что это за место? – первые мысли похмельного животного. – Так, меня зовут Герман… вроде, Кавалли. Ой, мама…»
Он схватился за голову и зашипел от нудящей боли; все тело ломило.
«Я в какой-то квартире, – осознал парень, оглядывая пустую комнату. На часах «14:09». Подтерев слюну с губы, он быстро замотал головой. – Воды. Надо прийти в себя».
Ломаными движениями Герман докарабкался до первой же двери, но ноги заплелись. Чуть споткнувшись, он ухватился за тумбу – и на пол рухнул горшок с кактусом.
– Прости меня, друг, – пробубнил он растению, дергая за ручку двери.
В лицо ударил влажный горячий пар. Герман аккуратно подошел к умывальнику и зачесался, как утка в фонтане. Не замечая постороннего гнусавого пения, юноша плескался в водичке, похлопывая по своему блинному лицу, и буровил что-то невнятное.
Резко шторка одернулась.
– Твою мать, студент!! – разнеслось от одного края города до другого. – Блять, вышел на хер отсюда!
Герман поднял голову и затуманенным взглядом оценил обстановку: тем, что издавало этот противный писклявый звук, была Софья.
Женщина прикрылась шторкой и заорала:
– Какого ты здесь делаешь? Это моя квартира, моя ванная и моя, черт возьми, зубная щетка!
Парень резко выплюнул щетку на пол, а наставница гневно оттолкнула его от себя.
– Ай! – Он наступил на кусок мыла и, продефилировав по скользкому полу, рухнул головой прямо на кафель.
Софья замерла, уронив шторку. Вода льется.
– Э… мальчик?.. – Женщина пошлепала по тусклым щекам. Реакции ноль. – Герман! Герман, очнись, идиот!
Она шлепала и шлепала, тряся над бессознательным телом своими сиськами, но… он не приходил в себя.
– Твою мать… твою мать…
Софья взвалила его ватную руку на плечо, но поднять бугая не вышло: Софья забарахталась на мокрой плитке, еле удержав равновесие. Пришлось тащить за ногу.
«Супер. Так, тело закопать в цветочный горшок, вещи сжечь, посыпать квартиру лавандой и хлоркой. Все! И не было никакого Кавалли!»
Смешно. Да, оборжаться просто.
Женщина наспех натянула лифчик и, накинув плащ, потащила тело парня к машине.
«Только бы не помер. Тогда я поверю в Бога!»
6
– Ну, что ж. Легкое сотрясение и смещение фаланги на двух пальцах ноги, – заключил белый и усатый. – Поздравляю, голубчик.
– Господи… – скривился Герман, постанывая от боли и безысходности.
– Доктор. – Софья нахмурилась. – Что ж теперь с ним делать?
– Ну, милочка, заварили – расхлебывайте. Мальчику нужен отдых и прием некоторых препаратов, вот.
Женщина взяла лист с рецептом, поражаясь количеству медикаментов.
– Удачи вам, – кинул напоследок врач.
– Аккуратнее, можешь опереться. – Софья придерживала длинное тело, а парень подпрыгивал на одной ноге. – Нормально себя чувствуешь?
– Голова болит как-то странно. Не как обычно, – прокряхтел он и, замешкав, добавила: – Куда мы сейчас?
– Ой, горе… ко мне, блин. Поживешь немного, так и быть.
– Так или иначе, это ты виновата, – улыбнулся он, но тут же скривился от боли. Как вдруг откуда-то слева донесся разъяренный, до жути знакомый ор:
– Ярцева!!!
Оба замерли и медленно повернули головы в сторону звука.
– Иди сюда, тварь такая! – бурчал Игорь Андреевич, барахтаясь в кровати с загипсованной рукой.
– Стой здесь, – строго приказала Софья, нахмурившись.
– Может, лучше не надо? – прошептал Герман, озираясь на редактора.
– Игорь Андреевич, как…
– Я только что подал на вас заявление в полицию.
«Вот этого еще не хватало. Полиция? Тюрьма? Спасибо, не планировали».
– Может, договоримся?..
– Нет! Ни за что, ясно?! Устал я от вас, устал. Довольно! – орал мужчина, демонстративно дергая своей больной конечностью. – Плечо онемело!
– Так, значит? – Все это ей порядком надоело. – Вы сами во всем виноваты. Тогда я заберу свои вещи и хлопну дверью, а ваш канал будут смотреть одни старики!
– Вон, я сказал. И, кстати, сотрудники правоохранительных органов только недавно были у меня. Молись теперь, Ярцева. – Он растянулся в скверной липкой ухмылке, придерживая руку.
– Да пошел ты.
Женщина грозно вышла из палаты, подхватила Германа под спину, и они ушли из больницы.
– Слушай, мне жаль и все такое, но давай честно: ты сам виноват, – Софья приняла тактику «лучшая защита – нападение».
– Да понял я уже, хватит меня во всем винить! – огрызнулся парень, допрыгивая до дивана. – Ох, mamma mia… я хоть еще жив?
Он страдальчески простонал, положив руку на сердце. Прислушиваясь, Герман упал на подушку, изображая смерть.
– А! – задрожал снова, приподнимаясь и задыхаясь в воплях. – У меня каждый волос на теле корчится в умирающей страсти.
– В смысле, содрогается в предсмертной агонии?
– Ну да-да, короче, оставь меня. – Он накрыл лицо локтем.
– Хватит на чувство вины давить! Я же не виновата!
Герман умер.
Женщина вышла из комнаты, что-то ворча под нос. Когда частый топот скрылся, юноша бегло осмотрел комнату из-под локтя и достал из кармана штанов второй телефон. Зарывшись в подушки, он прислонил мобильный к спрятанному уху. Пошел тревожный гудок, и трубку сняли.
«Слушаю, – зашумел тот голос в спешке. – Говори скорее, у меня неудобное положение».
– Да, понял. Эм… короче, нас уволили, – эмоционально зашептал Герман, придерживая рот ладонью. – Походу, договор придется отменить.
«Так, заткнись. Черт… – Он резко зашуршал в динамик, и раздались невнятные крики или слова. – В общем, добивайся расположения, сделай все, чтобы остаться в поле зрения. Ну, ты понял. Главное – выполняй свою работу. Все».
– С диваном разговариваешь?
Герман даже перестал дышать на несколько секунд, а потом аккуратно просунул телефон в подушки, не выдавая лишних движений.
– Я… жаловался на свою несчастную жизнь, – засмеялся тот, поворачивая к ней голову.
Маленькая фигурка нахмурилась и выглядела, как лесной гном-убийца. Умилительно-жесткое поправление очков и вздымающиеся ноздри… Герман расхохотался.
– Идиот.
Красный бархат
Сегодня наступил конец. Вернее, только его начало. Удивительно, как какой-то прибор и пара цветных полосочек на нем могут сломать человеку жизнь.
«Этого не может быть… Я же не планировала, ну ребенок сейчас вообще некстати. Что же делать? А Артем? Он же с ума сойдет. Ну… от радости, конечно, вот только…»
Нет. Думать сейчас невозможно. Думать вредно.
– Конечно, Дьявол. У тебя-то все нормально, – шептала девушка, гладя кролика. Животное с хрустом точило корм, и тут взгляд Анастасии упал на кухонный стол: огромный, чарующий и неземной. Стоял он.
Красные коржи, залитые белым кремом… наверху ягодный мусс из земляники и, кажется, малины. Господи! Это не обман зрения? А запах… запах свежего жирного торта. Это невероятно!..
«Он… так прекрасен. Когда последний раз он был так близко?» – Мысли разлетались по полюсам, и буквально через минут пять на полу чавкало животное, вымазанное в крем и жадно пожирающее манну небесную.
Голова пуста. Сейчас правит инстинкт, кричит природа. Она в опасности и желает… Только. Этот. Торт.
– Милая?.. – с дрожью в голосе проговорил муж, подбегая к лежащей жене. – Тасенька, что с тобой? – Он испуган. Нечеловеческий страх охватил мужчину.
– Я… Артем, я… – Девушка ухватилась за его плечи, падая с ног. Разум постепенно проснулся, и пелена все-таки рассеялась. – Боже… Что я наделала? Что я за тварь!!
– Тише-тише, – онемело шептал мужчина, придерживая ее тело и параллельно хватая салфетки со столешницы. На нем лица не было; сердце словно упало, пробило пол и сейчас пульсирует в раковине соседей снизу.
– Это же торт для Зеленцовых! У их сына день рождения. Я сожрала все. Как зверь какой-то! Зверь!.. – истерила та, обнимая Артема. Он аккуратно вытер ее рот, убрал с лица запачканные сливочные волосы и поцеловал в щеку.
– Останься сегодня дома. Тебе нужно отдохнуть, – как можно тише и спокойнее сказал муж.
Девушка постепенно успокаивалась, выравнивая дыхание, но не отпускала его руки.
– А как же торт?
– Все хорошо. Я приберу. – Он снова поцеловал ее в лоб. – Иди в кровать, милая.
Призраком передвигаясь по комнатам, она все-таки дошла до спальни. Голова трещала, как переспелый арбуз. Анастасия представила, что ее мозг вытягивается в образ пришельца, краснеет и пульсирует, а потом разрывается, разносясь немыслимой звуковой волной. И на подушку падает горячая красная мясистая плоть с черными семечками.
***
Солнце уже катилось к горизонту, и его теплый свет доставал до лиц двух женщин, которые сидели за крошечным круглым столиком.
– Ха, постой-постой, ты разрешила ему остаться? – хохотала Анастасия, кусая конфету. – Черт, опять все платье в шоколаде.
– Говорю же тебе, – вовсю продолжала подруга, – моюсь я в душе, как обычно минут сорок уже, и тут э т о… И понеслось.
Софья, помешав напиток в стаканчике, отпила кофе. И тут к столику подлетела оса. Для этих полосатых монстров уже поздновато в октябре, но, видимо, дамочка потеряла свой календарь…
Насекомое подлетело к носу Анастасии и закружило над ним. Та же спокойно наблюдала.
– Иди отсюда. – Софья отогнала наглую осу.
– И что, из-за травмы теперь ты обязана его содержать?
– А что ему еще делать? «Подбитый» редактор вышвырнул нас с Германом на улицу. У него и так денег не было, а теперь?
– Но он же каким-то финансовым чудом оплачивает мои консультации. Сонь. – Девушка серьезно посмотрела на подругу. – Может, не стоит ему так доверять?
– Да успокойся, ты как всегда, – фыркнула женщина. – Что он может мне сделать?
– Ну знаешь… Боюсь, он не так прост, каким кажется.
– Не смеши меня. Этот? Ха! – закатилась она, но вдруг резко заикнулась. В голове всплыл день того репортажа на площади.
– Я принесу нам еще по чашечке. – Анастасия встала со стула и направилась к кассе, где толпился голодный народ.
– Мангового! – кричала Софья, маша ей рукой.
Женщина отпила сладкого пойла, а потом обратила внимание на подругу:
– Ты чего? Какая-то странная.
Анастасия молча проводила пальцем по скатерти, очерчивая узор.
– Как там проект Артема?
– Я беременна, Сонь.
Манговый чай случайно попал в дыхательные пути: журналистка закашлялась.
– Вот это новость… Артишок знает? – На лице выступила мягкая улыбка.
– Вряд ли это его ребенок, – тускло ответила та, смотря на деревья.
Софья умолкла, отворачиваясь в сторону. Они просидели несколько минут в молчании.
– Я неверная женушка. Я – настоящая тварь, – послышалось тихое, скулящее признание.
Женщина молчала, отпивая чай. Больше она не сказала ни слова в ближайшие минут пять.
– Пришли мне хоть фото твоего самца.
Анастасия подняла мокрые глаза на подругу, и та слегка усмехнулась уголком рта.
– Я, конечно, ничего против Артема не имею… – начала Софья, – но такому бравому пареньку не обуздать нрав такой кровожадной пантеры, как ты. Тебе же каждый месяц крышу срывает, он тебя не удовлетворял?
– Понимаешь… Мы много работаем, он злится, что я не уделяю ему внимание. Он хочет любви, а я – секса. Вот в чем проблема.
Женщина замешкалась и решила разбавить атмосферу:
– Мне, кстати, недавно Г.А.Д угрожал. – Софья отпила чаю и, покрутив пустую чашку, сказала: – Хочу еще.
Девушка растерянно глянула на смуглянку, кривя губами.
– Что за дебилизм, Сонь?
– А ты мою статью не читала? Я описала обстрел на площади Восстания: этот наш убийца прострелил мое лицо на рекламной афише.
– Ты… ты… – опешила она. – Это угроза, понимаешь?
– Да, я так и сказала, – непринужденно согласилась Софья.
– Соф. – Анастасия наклонилась к ней и объявила всезнающим тоном: – Я же вижу, что ты боишься до чертиков.
Женщина недовольно поджала губы и цокнула.
– Тебе нужна защита полиции.
– Да что вы все со своей полицией?! – сорвалась журналистка. – Уверена, это просто неудачная шутка или совпадение, не более.
– Да кому это нужно? Шутка с автоматом? Кому должно быть смешно?
– Скорее всего, это был пистолет, а не автомат.
– Да наплевать! – разгорячилась девушка, а потом стыдливо оглянулась, быстро поправив волосы.
– Я со всем разберусь, – сказала Софья.
7
Изолятор
– Да кто тебя вообще готовить учил? – Герман открыл окно, маша кухонным полотенцем.
– Сама я, сама! – кричала Софья, вынимая из духовки сгоревший пирог. – Твою мать!.. – Она обожглась, уронив противень.
– Супер. Нет, блеск!
Парень вытер тряпкой следы золы, злобно бубня что-то.
– Слушай, не нравится – готовь сам. Только на улице и из мяса крыс!
Тот выпрямился, замахнулся полотенцем и слегка припудрил сожительницу: смуглое лицо еще больше потемнело.
– Да я тебя сейчас… – Софья кинулась на него, но дотянуться до ликующей рожи не удавалось.
Вдруг во входную дверь застучали.
– Госпожа Ярцева? – грозно вопросил стражник правосудия.
– Эм, возможно, – неуверенно раздалось из-за приоткрытой двери.
– Герман Кавалли проживает здесь?
– А что вам, собственно, нужно? – спросил рыжий, открывая дверь шире.
– Я сказала, на кухню иди, – зашипела женщина.
– Все нормально, – быстро кинул тот, переводя взгляд на полицейских.
– Вам обоим придется проследовать в отделение.
Софья отодвинула перепуганного юношу, встревая в разговор:
– На каком таком основании?
– Герман Кавалли объявляется подозреваемым в убийстве, а вы, госпожа Ярцева, подозреваемой в соучастии.
***
– Знаешь, я ведь не отсюда родом. – Теперь его голос зазвучал ещё страннее. – В смысле, не из России… ну, наверное, ты это поняла по моей фамилии. Испанец я. – При последних словах он улыбнулся. – Рос в маленьком городке, у меня была мама… Да, как сейчас её помню. У нее были такие глаза… зеленые, немного водянистые. Хм, раньше всегда казалось, что она чем-то болеет. У меня был отец. – Герман замолчал.
«Что же делать? Говорить или молчать? Да, лучше просто помолчу. Ах… зачем ты начал вечер откровений?» – Софья так не проронила ни слова и лишь сидела, скромно сложив руки на коленях. Как еще вести себя с ним?
– Я, наверное, попробую ещё раз позвонить, теперь Валерии. Она нас точно вытащит. – Женщина тихо подошла к отвратительной железной решетке и крикнула: – Товарищ полицейский! Товарищ полицейский!
Хотелось выбраться отсюда как можно скорее.
– Он убил мою мать.
На секунду все замерло. Софья, с поднятой вверх рукой. Герман, с его застывшими глазами.
Женщина медленно повернулась, не в силах отвести взгляд от рыжего парня. Она осторожно села на место и молча глядела на сокамерника. А он – на нее.
– Да, ситуация начиналась типично, – вернулся из тишины парень. Он уже немного жалел о сказанном, но останавливаться не было смысла. – Редко случалось, чтобы мама не была избита. Я частенько слышал удары… Боже, я видел и… пф… – Герман накрыл лицо ладонями в омерзении. Будто его сейчас вырвет. Будто сейчас он снова оголится, наружность исчезнет и выползет внутренность. Пугающая проекция кого-то…
– Я даже обещал ей, что он больше не тронет нас. Как раз тогда мы переехали в Россию, но он нашел нас.
Софья отвернулась к стене, стесняясь смотреть на парня. Рядом сидел сгусток энергии, она перестала видеть в нем человека, которого знала. Гадко сводило живот, когда он замолкал, и нависала такая тяжелая, неперевариваемая тишина.
– Помню, я играл в комнате, а потом крики и все такое. – Почему-то Герман вдруг слегка засмеялся, почесав глаз. – Знаешь, я тогда спрятался за дверью и готовился напасть на отца. Ха, думал, что смогу помочь, но вот только затрусил и опоздал.
После паузы парень продолжил:
– Он схватил со стола огромную вазу и разбил о ее лоб. Она потянулась за телефоном на полу, зачем – не пойму, – с легкой раздраженностью сказал Герман, разведя руками. – Он бил ее ногами, а она покорно лежала в осколках. Я просто смотрел, не мог шевельнуться.
Юноша снова резко почесал нос, всеми силами изображая непринужденное выражение лица. А потом спокойненько завершил:
– Он избил ее до смерти. Конец сказки.
За окошком стемнело, и в изоляторе все занесло приглушенной тенью. Свет дохлой лампы не доставал до них – не видно ни бледного мальчика, ни окоченевшего лица женщины. И тут Герман сказал:
– Всю жизнь жалею, что тупо струсил. Мало ли, может, я бы как-то повлиял на ситуацию. Но когда я посмотрел ему в глаза, то понял: это не человек.
8
Она идет, отбивая каблуком по треснувшему полу участка. Бедра плавно раскачиваются. Уверенными шагами женщина подошла к столу, заставляя одним лишь взглядом суетиться нескольких полицейских.
– Госпожа следователь, – посыпались полуобморочные бормотания подчиненных, стоявших с дрожащей рукой у виска.
Женщина повернула каменное лицо на заключенных, и те встали.
– Валерия, как я рада, – выдохнула Софья, примыкая к прутьям. – Это какое-то недоразумение.
– Я обязана вас допросить, – пресно кинула та, поправляя пучок.
– Но, Ржевская! – крикнула журналистка. – Мы ни в чем не виноваты!
Полицейские придвинулись, но следователь остановила их рукой.
– Всего пару вопросов. Вас больше напугали.
– Извините, – тихо встрял Герман. – Но положено пятнадцать минут на звонок близким.
В мальчика впечатался убийственный колющий взгляд.
– Это ваше право. Предоставьте ему телефон.
«Какие близкие? О чем он?» – Софья напряглась, но ее тут же вывели из изолятора. Железо брякнуло, и подозреваемых провели в комнату допроса.
– Итак, – собралась Валерия, пододвигая стул и складывая пальца в треугольник. За разговором тщательно наблюдают другие сквозь стекло «шпион». Софья сидела под стражей на стуле, борясь с бешеным стуком сердца. – Герман Кавалли, где вы были девятого октября 2034 года?
– Э… я, кажется… – Юноша нервно сглотнул, побелев как белая мышь, упавшая в муку. – В тот день случился обстрел на площади, а через два дня у нашей студии был корпоратив.
– Хорошо, – немного мягче сказала Ржевская. – Насколько мне известно, в тот вечер ваш начальник отправился в больницу в связи с… – Она специально замешкалась, а потом резко добавила, будто вспомнила: – Ах, да! Вы пробили ему руку копьем.
Герман похолодел, облизывая губы. Кончик рубашки уже скручен в трубочку по сто раз, но волнение не отпускает.
– Да, но… – оправдывался он, прикрывая с досадой глаза. – Я был пьян…
– И теперь человек с дырой в плече. Как вам такое?
– Поймите, он угрожал моей наставнице… – Мальчик совсем терял рассудок, буквально задыхаясь в поту. – Простите, можно воды?
– Последний вопрос, Герман. Где вы находились в половине шестого утра двадцать второго сентября?
– Я… я плохо помню… А, я как раз добирался до новой работы. А потом сразу у нас репортаж был на проспекте Медиков.
– Где вы были ночью до репортажа?
– Да не помню… Вы думаете, я виновен? С чего вы взяли?!
– Игорь Мраз, ваш начальник, заявил, что двадцать первого числа у вас было собеседование, верно?
– Все так, – подтвердил тот. – Он принял меня, а на следующий день я уже вышел на работу.
– Так вот, он сказал, что видел вас с Антоном Вактом, когда ехал после собеседования домой. Вы ссорились.
Глаза Германа выпрыгнули из глазниц и, собрав чемоданы, уехали в Амстердам.
– И вы ему поверили?! Я даже не был знаком с ним! – как-то обмануто вскрикнул тот.
– А у него есть мотив лгать?
– Этот урод определенно имеет что-то на Софью Ярцеву, мстит ей и ненавидит. Я защитил женщину и, получается, сам попал в число его врагов.
– Хорошо, допрос окончен. – Она быстро вскинула кистью, и пара полицейских, как по взмаху волшебной палочки, вывели парня из комнаты. Спустя минуту на том же месте сидела журналистка.
– Хм, меня обвиняют в соучастии с этим плюшевым мишкой, правильно? – ухмыльнулась Софья.
– Нет, просто скажите мне, что связывает вас с Игорем Мразом? Не уводите взгляд и говорите все как есть, – приказала следователь.
– В начале этого лета мне было поручено разобрать одно мутное дельце… Помнишь ситуацию с «В.К»? – Она хитро улыбнулась, заметив на безукоризненном лице Ржевской поднявшиеся морщины. Следователь загнана в тот самый тупик. Не задавая вопросов, она просто смотрела на допрашиваемую. – Так вот, я знатно покопалась в биографии этого мужчины, нарыла железные аргументы с доказательством его вины, но подлец оказался очень влиятельным человеком: быстро очистил себе имя, через посредников угрожая мне расправой. А Игорь выгородил меня, требуя взамен сексуальной связи.
Валерия как-то смущенно поглядывала на женщину, не шевелясь.
– В том баре я стала жертвой его сексуальных домогательств, и Герман помог мне. Хоть и немного переборщил, но, поймите, мальчик первый раз в жизни напился. Во время всех убийств он находился под моим пристальным наблюдением.
Женщина убрала с лица упавшую прядь, недоверчиво оглядывая журналистку.
– А та статья… – Ярцева решила перестраховаться, – о «В.К», она же у меня сохранена, понимаешь? Я больше его не боюсь. После прямых угроз от убийцы, чей-то муженек-дебил особо не пугает.
– Что?.. – сорвалась Валерия на некое подобие писка или всхлипа, и тут же зазвонил телефон: – Да, Ржевская слушает.
Спустя пару секунд следователь побелела, и глаза выдали явную озабоченность.
– Ну что же, – она обратилась к Софье. – Руководитель следственного органа исключает ваше с Германом Кавалли причастие к убийству. Алиби подтверждено, вы свободны.
«Не может быть! Неужели справедливость существует? Ха!» – Женщина подскочила со стула, и полицейский разблокировал ее наручники. Она потерла запястье, направляясь к выходу.
– Герман?
Рыжий закатился радостным смехом, больше похожим на истерический плач, и схватился за кудри.
– Все нормально, пойдем домой, – на удивление тихо и спокойно отозвалась Софья.
Они потихоньку зашагали к выходу, но их догнал цокот каблуков.
– Софья. – Следователь резко придвинула знакомую вне поля видимости камер наблюдения. – Когда мы можем встретиться?
– Пока нам нужно прийти в себя после ложных обвинений. Ты знаешь, я чуть не сдохла под твоим напором.
– Извини, конечно, но это моя работа.
– Понимаю, – вздохнула женщина. – Я напишу.
– И еще. – Ржевская сильно схватила ее за руку. Глаза горели тревогой. – Удали ту статью и не смей ее публиковать, – прошептала она ей на ухо.
Софья вырвала руку, догоняя Германа. Он шел быстрым шагом вдоль коридора, слегка переваливаясь линией плеч. Женщина смотрела ему в след и загадочно улыбалась.
Вечер близко; воды Невы чернеют
– Дело в том… – Софья беспокойно потерла кончик носа. – В общем, вся история с этим Г.А.Д-ом не дает мне покоя. Нет, не из-за моей работы. Я боюсь за свою жизнь, – тихо призналась женщина. – И не только за свою.
Она замолчала. Валерия посмотрела на ее потускневшее лицо и недоумевающе протянула:
– Думаешь, убийца нападет на тебя?
– Не совсем так… – мялась та. – Та жертва – друг одной девушки, моего близкого друга. Друг моего друга… но мне не друг… – Софья выдохнула, сгоняя тупую улыбочку.
– Но при чем здесь ты?
– После обстрела на площади мое лицо на рекламной афише было пробито его буквой. Огромная, зловещая «Г». Он угрожал мне, Валерия… Хотя, может, я и надумываю лишнее… – Софья нервически усмехнулась, заметив недоверчивый и даже насмешливый взгляд следователя.
Ржевская откинулась спиной на лавочку, заложив руки на груди. Следователь прокручивала в скрытом механизме какие-то свои мысли.
– С чего вдруг ему тебе угрожать?
– Я без понятия, но прошу… – Журналистка подняла на нее свой измученный взгляд. – Мне нужна защита. Я готова сотрудничать, готова помогать следствию, но… – Женщина сглотнула и шепотом произнесла: – Мне очень страшно, сама не пойму, почему. Я должна сделать хоть что-то.
– Ладно, Ярцева, – устало сказала Валерия. – Разберемся.
Две одинокие женщины сидели и смотрели на противоположный берег. Кто знает, может какой-то прохожий там – душевнобольной человек. Один из них точно, и он просто идет в потоке обычных людей.
– Слушай, – вспомнила Софья, – а кому звонил Герман?
– Точно не знаю, сказали, какому-то знакомому. Телефон не отследить.
Молчание.
***
«Да угомонись, – слышалось раздраженное дыхание мужчины. – Я все уладил, связь с самой верхушкой, как ни как. Больше к тебе не прикопаются».
– Но меня могли посадить! – крикнул Герман. – Какой смысл в вашей работе? Ну, бегаю я по съемкам с этой журналисткой и что? Вам это чем-то помогает?
«Она начинает меня напрягать, – ответил заказчик. – Эта женщина, как я понял, имеет связи с полицией. Встает вопрос: чем ты там, черт возьми, занимаешься?!»
– А что? – разгорячено шепнул тот, – что мне делать? Вы сказали: присматривай. Вот я наприсматривался до тюремной решетки!
Герман перевел дух, переходя дорогу, и зашел в какой-то переулочек. Отойдя в менее людное место, юноша продолжил дискуссию у дерева.
«Успокойся, идиот. Ох, боже… – Он замучено выдохнул. – Короче, новых бабок не получишь, пока не достанешь мне материалы дела по убийствам».
– Стойте! Но как мне…
Звонок оборвался.
– Muere, gusano![5 - «Да сдохни, червяк!» – исп.] – разозлился Герман, шибанув ладонью по березе. Парень ударился спиной о дерево, нервно подрагивая ступней. – Вляпался… ну как всегда вляпался в говно коровье…
Он спрятал мобильник и не спеша прошелся вдоль переулка. У одного подъезда возле опрокинутого мусорного бака столпилось несколько старшеклассников. Раздавались крики, маты, рыгание. Они курили, харкались и засовывали таблетки под язык. Герман заинтересовался.
– Давай, неси ее сюда, – сказал один парень другому, и тот поднял барахтающуюся кошку. – Вот сука, поцарапала меня вчера! Дрянь облезлая.
Он закусил сигарету, провел по лысой голове и приблизился к животному какой-то неандертальской походкой. Цепь на шее ударилась о железную иглу – Герман даже не понял, что это.
– Держи крепче, ну, она вырывается, Серега!
Серега зажал ее шею локтем и сдавил когтистые лапы, а парень раскрыл кошачий глаз. Кошка билась и шипела, как чертенок, пока игла не коснулась роговицы.
– Э! – заорал Герман, подбегая к ним. – Вы чо творите?!
Но глаз лопнул, и животное заговорило на страшном дьявольском языке, содрогаясь в тупых конвульсиях. Улыбка неандертальца в золотых цепях поплыла вверх.
– Урод. – Герман одернул его за шиворот и ударил кулаком в рожу. Тот повалился в рассыпанный мусор и лужу из помоев.
– Слышь, мужик. – Другой замахал руками, как веслами, изображая боксера. Третий схватил рыжего парня за плечо и впечатал лбом прямо к железный край мусорного бака.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/skorbachevskaya-32070936/embriony/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
«Трус. Ты должен хоть что-то сделать», – исп.
2
Базовые Навыки Психики.
3
Посттравматическое Стрессовое Расстройство.
4
«Железная тварь», – исп.
5
«Да сдохни, червяк!» – исп.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения